Фантик без Конфетки (гарри Поттер/драко Малфой)

Фантик без Конфетки (гарри Поттер/драко Малфой)

Он никогда раньше не задумывался, верил ли он в Бога. Некие высшие силы, определенно, существовали, с этим сложно было поспорить, но, вряд ли они были такими, как их описывало множество религий. Если Бог был, почему, в таком случае, он допускал такое количество несправедливости, царившей в мире? Почему так редко срабатывал тот самый пресловутый принцип «бумеранга», нацеленный вернуть обидчику все его гнусные и подлые деяния?

«Никто не вправе рассуждать о боли другого человека», - вяло думал Гарри, глядя с балкона в темное ночное небо и подкуривая очередную сигарету. Сегодня было пасмурно и на небосводе не наблюдалось ни единой звездочки, но это абсолютно не смущало парня, который успел замерзнуть, но упрямо курил уже третью сигарету, пытаясь справиться со своей болью и обидой. «Никто не вправе осуждать, - думал он, - ибо никто не побывал ни в чьей шкуре и не может знать, насколько глубоко ранили тебя те или иные поступки других. Какой след они оставили в твоей душе и как повлияли на последующее существование. Кто-то может пару деньков похандрить и, приняв ситуацию, отряхнуться и пойти дальше. А у кого-то рана не заживает и спустя восемь лет. Особенно, если твой обидчик здравствует и процветает, а сам ты оказался в полном *** . Вот так живешь ты со своей болью. Надеешься на справедливое возмездие противоположной стороне… год за годом. Год за годом. Надеешься, но этого не происходит. И, словно насмешка, у причинившего тебе столько боли человека, все складывается лучше некуда, а ты не можешь ни отпустить. Ни простить. И вряд ли сможешь хоть когда-нибудь. И надежды о бумеранге и справедливом возмездии, о том, что Высшие Силы отомстят за тебя – тоже давно пошли прахом. Глупые, жалкие потаенные надежды, в которых неохота признаваться даже самому себе, чего уж там».

Забытая сигарета дотлела до фильтра и обожгла пальцы. Парень выругался и щелчком отправил окурок вниз. В слякоть и сырость неприветливой действительности. Из-за туч вышла полная луна и своим бледным светом осветила такое же бледное лицо юноши, у которого за последний десяток лет было отнято многое. Слишком многое. Словно все счастье, положенное ему, утекало в двойном размере тому, другому. Тому, кому верил больше всего. Тому, кто обобрал как липку и умотал за тридевять земель. Вот и живи после этого. С нуля? Как бы не так. Внутри была чернота. Чернота, с которой Гарри не в силах был справиться в одиночку. Но рядом никого не было. Никто не мог помочь зарубцевать старые кровоточащие раны и хоть немного отогреть заледеневшее сердце. Поддержать веру в добро.

«Миром правят лишь деньги и власть, - думал брюнет дальше. – Деньги, власть и выгода. Какой свет? Какая любовь? Сказки для наивных дурачков. И эти сказки, однажды растоптанные в прах – уже не возвращаются в прежнем виде. Ты всюду видишь изнанку. Подвох. Затаенные мотивы. Манипуляции и игру. И это никак не способствует вере в людей и желанию подпустить к себе хоть кого-то. Ты отдаляешься и закрываешься ото всех, потому что тебе пытаются объяснить, что ты «должен отпустить» и «все воздастся». Ага. ГДЕ??? На островах, где сейчас плещется его несостоявшееся счастье вместе со своим молоденьким амантом?

Поттер зло сплюнул и зашел в комнату. Руки совсем заледенели и пальцы отказывались сгибаться, как нужно. Гарри поднес их ко рту, пытаясь отогреть дыханием. Дыхание было теплым. Показывало, что Поттер все еще жив, а то он в этом уже конкретно сомневался. Кто может знать, какой глубины корни пустила нанесённая обида? Кто может знать, насколько содрана кожа и искромсано сердце? Предана душа? Кто может точно сказать, возможно ли подняться с колен в этом конкретном случае или ты так и будешь до конца своего жалкого существования лишь глотать пыль из-под чужих ног?

Не в силах больше выдерживать бездействие, Гарри, как был, в темных (но пижамных) штанах, бросился к входной двери, кое-как сунув босые ноги в кроссовки, а руки – в рукава дутой куртки горчичного цвета. Тогда, покупая ее лет пять назад, от все еще пытался вернуть в свою жизнь солнце. Потом уже стало не до шмотья. Носил, что было. Ибо стало все равно. И с ответственной должности «слетел». Устроился на самую что ни на есть заурядную, но малооплачиваемую. Впрочем, для оплаты комнатушки и кой-какой невзыскательной жизни (точнее, ее подобия) хватало. Большего и не хотелось. Не было ни мотивации. Ни сил. Ни желания жить, если уж на то пошло. Из кармана куртки торчал комок шарфа, но цеплять его на шею не казалось сейчас важным. Вообще ничего не казалось. Только – идти. Быстро. Куда? Хрен его знает. Какая разница. Просто идти. Идти…

Улица встретила стылым воздухом, который тут же пробрался под штанины, поселив на коже ног крупные мурашки. Поттер поежился и таки намотал шарф на шею, спрятавшись в него чуть ли не с носом. Пошевелил в кроссовках пальцами ног. Нормально. Не отпадут. Бросив беглый взгляд по сторонам и не обнаружив в такой час прохожих, Поттер равнодушно пожал плечами и побрел куда глаза глядят. Точнее, куда ноги ведут. Короче - хоть куда-нибудь. Спальный район не предполагал большого количества машин на дорогах, а уж в такой час и вовсе… Местный полузаброшенный парк встретил множеством бумажек, одну из которых порыв ветра швырнул Поттеру прямо в лицо.

«Ну давай, - вяло подумал брюнет, - куда уж хуже. Моя жизнь и так сплошное издевательство».

Хуже, конечно, всегда есть куда и в следующую секунду подслеповатый Поттер вмазался в огромную грязную лужу, изгваздав кроссовок и часть пижамной штанины. Истеричный хохот заставил вскинуться с ветки какую-то задремавшую ворону, которая со злобным карканьем унеслась прочь, высказывая о Поттере все, что думал ее небольшой птичий мозг.

«Шикарно».

Хохот оборвался так же быстро, как и начался. Парень обессиленно рухнул на парапет старого полуразрушенного фонтана.