Фарт на арт

Пролог

Амстердам. Особняк Де Витта. 02:45.

Особняк, словно раритетная брошь, покоился в ночной тишине, обрамлённый голыми ветвями старых дубов.

Темнота окутывала дом, а где-то вдалеке капли дождя нехотя стучали по оконному стеклу, не в силах нарушить молчаливое величие этого места.

Всё было неподвижно, пока щелчок — резкий, как удар ножа по стеклу, — не разрезал ночной воздух.

Сигнализация вспыхнула яркими линиями, начавшими искать незваного гостя.

Красные лучи, как пальцы слепого скульптора, жадно ощупывали стены, отражаясь в отполированном паркете и зеркалах.

Тени, которые до этого спокойно обитали в углах, начали нервно метаться, а вместе с ними и незваная фигура...

Она двигалась так, будто знала все замыслы сенсоров ещё до их включения — с гибкостью дикой кошки, с хладнокровием хирурга и с выверенностью автомата Калашникова.

Ступая по дорогому персидскому ковру, воровка казалась миражом, созданным этой роскошной, но мёртвой обстановкой.

Дубовые панели, позолоченные молдинги, люстра, в которой застыл свет минувших десятилетий — всё выглядело застывшим во времени.

Единственным живым пятном в этом музее одиночества была картина, висевшая в центре зала.

Небольшая, темноватая, почти безликая... на первый взгляд.

Полотно, скрытое за пуленепробиваемым стеклом, называлось просто: «Портрет неизвестной».

Картина притягивала взгляд своей простотой.

Пастельные краски, немного света, падающего на женское лицо, и неуловимая грусть, запечатлённая где-то в мазке кисти.

Эта загадочная аура была ключом к её ценности.

Картина не рассказывала истории, она хранила её!

Фигура остановилась.

Тонкие перчатки, плотно облегающие пальцы, потянулись к прибору на поясе.

Это устройство, похожее на небольшой цилиндр, было её инструментом, её оружием и её защитой.

Раздался короткий электрический шипящий звук, и стекло медленно начало распадаться, оставляя крошечные сверкающие частицы на паркете...

Рука с осторожностью, достойной ювелира, скользнула вдоль рамы.

Пальцы застыли, дотронувшись самого полотна, будто то — живое существо, чьё дыхание можно нарушить одним неверным движением.

В воздухе повисла напряжённая тишина, настолько плотная, что казалось, каждый предмет в зале ждал исхода этого мгновения.

Но замерли не только картины и ковры.

— Интересно, — прозвучало из темноты, — ты правда думала, что всё будет так просто?

Голос был низким, как далёкий рык хищника, поймавшего свою жертву в капкане.

Женщина даже не дёрнулась.

Рука осталась у картины.

Лишь её глаза за узкой прорезью чёрной маски начали быстро сканировать зал.

Фигура мужчины вышла из тени медленно, но уверенно.

Он не скрывался и никуда не спешил.

Оружие в его руке лежало так, словно было продолжением его мысли, а не просто инструментом воздействия.

— Дальше я бы не советовал, — усмехаясь, добавил он.

Её голос прозвучал, как лёд, расколотый тремя точными ударами:

— Это. Не твоё. Дело.

— Ошибаешься, — ближе шагнул он, позволяя свету лазеров охватить острые черты своего лица, — это как раз моё дело. Ты удивишься, насколько дорог этот «потерянный шедевр» тем, кому он принадлежит.

Он перевёл взгляд вниз, к её руке, и его губы дрогнули.

Её тонкие пальцы коснулись рамы — не просто так. На последнюю был закреплён небольшой металлический диск.

В его серых глазах блеснула настороженность.

— И что это, по-твоему, должно быть? — резко воскликнул он, направив на неё дуло своей беретты.

— Угадай, — сухо ответила она.

Он хотел что-то сказать, возможно, выстрелить, но взрыв мгновенно заглушил его любые попытки!

Яркая вспышка озарила весь зал, будто в него только что ударила молния.

Дым, как живое существо, быстро карабкаясь вверх и поглощая свет, наполнил собой всё пространство.

Мужчина прикрыл лицо, инстинктивно отступил назад.

Когда сирена взревела, заливая особняк тревожным воем, её уже не было.

Но кое-что осталось!

Металлический диск, выброшенный ударной волной, лежал на полу, как кость, брошенная бездомной собаке.

На его гладкой поверхности сверкала выгравированная змея, свернувшаяся в кольцо.

Мужчина поднял находку, сжал её в ладони.

Слова сорвались с его губ в пустоту:

— Ты даже не представляешь, с кем связалась!