Fatal amour. Искупление и покаяние

Глава 14

Поутру Марья Филипповна по своему обыкновению собралась пойти в Казанский собор к воскресной службе. Настасья заплела локоны барышни в тугую косу и уложила короной на голове. Горничная вынесла из гардеробной тёмно-серое шёлковое платье с высоким воротником стойкой, отделанное чёрным кружевом. Едва глянув на него, mademoiselle Ракитина велела подать другое. Настасья робко осведомилась о том, какое именно барышня желала бы надеть? Раздражённо вздохнув, Марья поднялась с низкой банкетки и прошла в гардеробную. Взгляд её упал на чёрное, почти лишённое украшений, платье, если не считать таковым тонкую полоску кружева у воротника-стойки.

Пока Настасья снимала платье с вешалки и искала в тон к нему шляпку и ротонду, Марья присела перед зеркалом, вынула шпильки, что удерживали сложную причёску в виде замысловатого узла, и распустила волосы.

- Настя,- позвала она камеристку. – Причеши по-другому.

- Как прикажете, барышня? – Осведомилась горничная, взяв в руки расчёску.

- Просто косу заплети, - тихонько вздохнула Марья.

Ныне она, наконец, решилась исповедаться, а учитывая то, в чём собиралась каяться, желала бы выглядеть, как можно проще и строже. Накануне она три дня постилась, готовясь к таинству.

Спустившись в вестибюль, mademoiselle Ракитина повстречала брата. Обыкновенно по воскресеньям, когда не надобно было идти на службу, Серж спал почти до полудня, поэтому видеть его в столь ранний час было для неё удивительно. Сергей Филиппович, полностью одетый к выходу, в тёмно-синем сюртуке и цилиндре, прохаживался взад-вперёд, заложив руки за спину.

- Bonjour, Marie, - приветствовал он сестру. – Как спалось нынче?

- Bien, Serge, - отозвалась Марья Филипповна, вложив пальцы в протянутую ладонь брата. – Ты куда-то идёшь?

- Решил, что не мешало бы и мне хоть иногда подумать о душе, - взяв сестру под руку, отозвался Сергей. – Не возражаешь, коли нынче я составлю тебе компанию?

- Буду только рада, - кивнула Марья, повесив на руку золотистый шёлковый шнурок ридикюля.

В столь ранний час прохожих почти не было на улицах. Город тонул в густом белёсом тумане, который клубился над поверхностью рек и каналов, окутывал Адмиралтейский бульвар, скрывая очертания деревьев, искажая формы и расстояния.

В этот раз Настасья не пошла с барышней к храму, поскольку сопровождать сестру вызвался сам Сергей Филиппович. Ракитины неспешно брели по улице, наслаждаясь обществом друг друга.

- Знаешь, мне это напомнило наши с тобой прогулки в Полесье, - тихо обронила Марья.

Серж тихонько кашлянул. Бетси порекомендовала ему своего поверенного, который занимался делами с её наследством, уверив, что Яков Карлович непременно поможет вернуть поместье. Ракитин уже отдал адвокату бумаги, которые подписал при продаже имения, и надеялся на благополучный исход дела.

- Не хочу загадывать, но возможно, мы ещё вернёмся туда, - он улыбнулся уголками губ.

- Мне бы очень этого хотелось, - ответила Марья Филипповна, думая о предстоящей исповеди.

До Казанского собора Ракитины дошли в полном молчании. Они ступили под своды храма перед самым началом службы. Стараясь не привлекать внимания и не потревожить прихожан, брат и сестра остановились неподалёку от входа. Марья обратила свой взор на протодиакона, читающего молебен, и постаралась вникнуть в слова молитвы. Но сколько она не пыталась уловить то блаженное состояние, что всегда посещало её во время службы, мысли её ныне витали слишком далеко от того, что происходило в храме. Отчего-то стало страшно открыться в своих грехах батюшке. Дождавшись своей очереди, Марья, испугавшись растерять последние остатки самообладания, поспешила к священнику.

- Батюшка, исповедуйте меня, - она опустила ресницы, разглядывая носки туфель.

Страшно было взглянуть в глаза священнику, но Марья Филипповна пересилила свой страх, подняла голову, да так более и не смогла отвести взгляда от понимающих тёмный очей священника. Трудно было начать, но заговорив, она уже не могла остановиться. Всё припомнила: и собственную гордыню, и тщеславие, и любование собой, и желание увести чужого жениха.

Высказав всё, Марья умолкла, внимая словам очистительной молитвы, что вполголоса читал над ней святой отец. Душа наполнялась тихой радостью с каждым его словом. Господь милостив к тем, кто раскаялся в своих прегрешениях, и покаяние это ныне шло от самого сердца, из самой души, которая будто воспарила под своды храма, будто крылья выросли за спиной.

Она не стала ставить свечей после службы, а поспешила выйти, как только прихожане потянулись к выходу. Сергей Филиппович не мог отвести изумлённого взгляда от лица сестры. Настолько красивой она казалась ему ныне, несмотря на унылое тёмное одеяние и гладко зачёсанные волосы. Что-то глубоко духовное, отстранённое виделось ему в её глазах. Дорогой домой Марья Филипповна прибывала в глубокой задумчивости. Ощущение невероятной лёгкости и чистоты не покидало её после посещения храма.