Фатальная любовь

Глава 1. Случайный попутчик.

В обеденный перерыв я мирно дожёвывал свою котлету в редакционной столовой, как вдруг передо мной возник, как чёртик из табакерки, главный редактор Антон Петрович. Едва удерживая в дрожащей от возбуждения руке стакан с компотом, он вперил в меня взор, многократно усиленный толстыми стёклами очков.

— Ах ты ж, ёлки-палки! — отряхивая брючину от капелек расплескавшегося компота, главред с укором глядел на меня. — Вот ты и попался, Егоркин! Я ж тебя везде обыскался! Чего ты тут делаешь?

Вопрос, конечно, был странный, я сухо сглотнул и покосился по сторонам. Казалось, все коллеги в кафе уже наблюдали за этим действом.

С презрительным взглядом окинув мою котлету, главред продолжал уже без запинки:

— Заглатывай это быстрее, Егоркин! И немедленно дуй в посёлок Лужки!

— В какие Лужки? — не испытывал я ни малейшего желания срочно что-то заглатывать. — И зачем туда дуть?

— Завтра в девять ноль-ноль там состоится открытие Дома престарелых! Приедет сам губернатор, а также депутаты! Фотографируешь, берёшь интервью, и чтобы к обеду репортаж лежал у меня на столе!

— Так метель же…, – указал я вилкой на снегопад за окном.

— Всё, Егоркин, задание получил — действуй! – несмотря на грузность, он ловко прошмыгнул мимо столиков с обомлевшими посетителями, на ходу потягивая компот из стакана, и помчался к выходу.

Я поморгал ему вслед с понимающим видом.

— Ну что, старик, будешь теперь на первой полосе? — раздался едкий смешок со стороны соседнего столика. Я обернулся и увидел ухмыляющихся коллег. Одна репортёрша даже показала мне язык и засмеялась громче всех.

Прекрасно зная эту компашку папенькиных и маменькиных журналистов в кавычках, которые толком писать не умеют, но передовицы и вся слава достаются только им, я утешился тем, что настоящего репортёра ноги кормят, хотя зачастую — с риском для жизни! Поэтому командировка в какие-то Лужки, да ещё в такую метель, — именно то приключение, которого я ждал, недавно устроившись на работу в газету!

Через несколько часов я уже лежал на верхней полке в купе вагона, собираясь немного вздремнуть, но мне мешали голоса сидевших внизу мужчин.

Их было трое, все говорили полушёпотом, однако я навострил уши и расслышал слова «нож», «убийство», «расправа», «красный дракон».

Освещение в вагоне было тусклое. Немного перевесившись с полки, я смог рассмотреть двоих из них, имевших азиатскую внешность. Неоднократные упоминания ими Пекина в сочетании с вышеприведёнными словами наводили на мысль, что это не просто китайцы, а бандиты, у которых в чести символ дракона. Поскольку они с почтительным сюсюканьем обращались к третьему, сидевшему как раз подо мной, называя его то «сиеньшин», то «господин Виктор Фёдорович», я сделал вывод, что этот третий попутчик был явным авторитетом для них.

В такой ситуации ничего не оставалось, как притвориться спящим, не слышавшим ни про нож, ни про убийство, ни про красного дракона, и я принялся искусно похрапывать и присвистывать на все лады.

Кончилось тем, что этот Фёдорович привстал и ткнул меня рукой в бок, чтобы я умолк.

Как мне казалось, поезд слишком медленно полз среди метели, и если бы взглянуть на него сверху, то он напомнил бы муху, увязшую в молочном киселе.

—Готовимся к выходу, пассажиры! Прибываем в Лужки! — наконец-то раздался зычный возглас проводницы, звякавшей в коридоре пустыми стаканами.

Спрыгнув с полки, я с опаской протиснулся мимо попутчиков и помчался к выходу. Но едва оказался в тамбуре, как этот Фёдорович неслышно возник за моей спиной. Хорошо хоть, что без китайцев.

Когда в открытую дверь ворвались сонмы снежинок, я первым ринулся на перрон, но и он не отставал, нахлобучив шапку по самые брови.

Вдобавок ещё и китайцы выскочили в тамбур и стали что-то кричать ему вдогонку про красного дракона.

Проводница оттеснила китайцев обратно, с лязгом захлопнула дверь, и поезд покатил дальше. Я смотрел, как в метельной мгле исчезла голова состава, потом растворилось извивистое, как у дракона, туловище с хвостом, увенчанным сигнальными лампочками.

На пустынном перроне нас было только двое: я и этот Федорович.

Тускло светила пара фонарей, порывистый ветер густо осыпал их снегом, а поодаль смутно виднелось приземистое станционное здание. Туда я и помчался в надежде найти спасение от китайской мафии и тёплый приют ввиду приближавшейся ночи.

— Эй, парень, куда ты так разогнался!? — послышался за спиной окрик этого товарища, который внезапно оказался рядом и, кажется, хотел схватить меня за плечо.

Пришлось припустить еще быстрее. Здание было уже близко, но каково же было мое разочарование, когда снежный мираж развеялся, и вместо станционного строения передо мной предстал открытый павильон со скамейками, какие обычно стоят на остановках общественного транспорта. И не было поблизости ни билетной кассы, ни зала ожидания, а только носились снежные вихри.

— Кранты! – заорал я не своим голосом и тут же почувствовал, как ноги предательски потеряли сцепление на льду. Резко прокрутившись и размахивая ногами, как балетмейстер, пытаясь удержаться на тонкой грани равновесия и падения, я попытался схватиться рукой за быстро приближающуюся металлическую опору павильона, но рука прошла в нескольких сантиметрах, и я со всего ходу налетел на лавочку, с треском сломав её ногой.