Фейри

Фейри

Сегодня мы со Сьюзен нашли у реки фейри! Настоящую фейри! У нее длинные волосы, рыжие как мед, белая кожа и большие-большие глаза!
Только об этом не должен знать никто, потому что на реку нас одних не пускают. К тому же фейри сама попросила, чтобы мы ее никому не выдавали.
Когда мы ее нашли, фейри была слабая, насквозь промокшая и попросила о помощи. Она оперлась на Сьюзен, с трудом вышла из воды и тут же обессиленно опустилась на землю. Я во все глаза рассматривала ее красивое лицо, спутанные волосы, длинное белое платье и неожиданно... черные от грязи ноги.
Отдышавшись, фейри подняла на меня большие синие глаза и хотела было что-то сказать, но я опередила ее восхищенным:
- Ты же фейри, да?
Она замерла, пораженная, что я так быстро догадалась, а потом быстро кивнула. Приложила палец к губам и взволнованно прошептала:
- Поэтому вы не должны никому говорить обо мне. Нельзя, чтобы обо мне узнало много людей.
Судорожно вздохнув, фейри зашептала дрожащим голосом:
- Вы должны спрятать меня... Спрячьте меня... Если вы не спрячете меня, то я окажусь в беде...
Голосок у нее был мелодичный и тонкий, совсем не как у человека.
- Вы ведь спрячете меня? – снова повторила фейри, испуганно, и я кивнула еще быстрее, чем это сделала Сьюзен. Она старше меня на два года, но иногда бывает такой медлительной!
Мы быстро решаем, что делать. Раз фейри больше никто не должен видеть, ее нельзя вести домой. Но на этот случай у нас есть домик на дереве - миссис Робинсон со своими больными ногами туда залезть не сможет, а родители им просто не интересуются.
Мы ведем фейри к дому по извилистой лесной тропе, и она то и дело спотыкается и волочит ноги, постоянно щурится и время от времени прикладывает ладонь к глазам.
- Я так давно не была наверху... - бормочет она, и я прислушиваюсь, но больше фейри ничего не добавляет. Тогда я спрашиваю:
- А где ты была?
Фейри отвечает не сразу, а когда отвечает, то говорит с трудом, как будто ей больно и горько вспоминать то место:
- Внизу... в холмах.
- А почему не выходила наверх? - поспешно задаю я следующий вопрос, но Сьюзен меня тут же одергивает.
- Она устала, разве ты не видишь, Джой? Не донимай.
Она снова решила поиграть в старшую сестру. Я обиженно замолкаю и дуюсь, но все так же помогаю фейри идти через лес. Ей, наверное, все так непривычно, слишком много звуков, и слишком много воздуха, и солнце очень яркое.
Когда впереди виднеется наш белый забор, я бегу открывать заднюю калитку и спешу в дом, чтобы отвлечь миссис Робинсон, пока Сьюзен поможет фейри взобраться в домик на дереве. Миссис Робинсон хорошая, она и у нашей мамы была няней, но старая и, наверное, поэтому очень неторопливая, не понимает с первого раза и любит поболтать. В общем-то я отношусь к ней хорошо, но сейчас, когда и минуты не хочу провести без нашей волшебной гостьи, миссис Робинсон меня несказанно раздражает. Я без конца смотрю в окно, не в силах устоять на месте, пока она кряхтит и спрашивает во всех деталях, что мы хотим на обед. Наконец все вопросы по поводу десерта решены, и я сначала быстро поднимаюсь в ванную за полотенцами, как мы договаривались, а потом стремглав бегу к домику на дереве.
Фейри все еще там, лежит на нашем матрасе, такая хрупкая и беззащитная, что совершенно не жалко, что он весь промок. Я передаю ей полотенца, но она так обессилена, что нам вместе со Сьюзен приходится растирать ее самим. 
- Как твое имя? - шепчу я, не в силах сдержать любопытства.
- Арвен... - шепчет она.
- Вау, - выдыхаю я. И тут же добавляю непонятно откуда взявшееся:
- Такое эфльийское имя...
Но Сьюзен все ставит на свои места.
- Прямо как во в «Властелине колец», - говорит она и слегка хмурится, не понимая.
Фейри кивает и шепчет:
- Да, эльфы ведь настоящие.
Она кажется такой невесомой и легкой, будто сделана из воздуха. Я смотрю и не могу насмотреться. 
В течение часа наш домик превращается в уютное гнездышко для гостьи. Мы крадем из шкафа постельное белье, к нему добавляем расческу и гостевую зубную щетку, складываем в картонную коробку набор посуды на одну персону и незаметно для миссис Робинсон перетаскиваем все в домик на дереве.
Вскоре Арвен сообщает нам, что проголодалась, и что эльфы, оказывается, очень даже любят человеческую еду. За обедом я не доедаю еще больше, чем обычно, и проворно перекладываю мясное рагу в контейнер, пока миссис Робинсон не видит.
Арвен все еще слаба и полулежит-полусидит на нашем матрасе среди мягких подушек, опершись о стену. Рагу она съедает за пару минут, с блаженно закрытыми глазами, а потом молча смотрит на меня с мольбой во взгляде. Я бегу и краду из холодильника еще.
Может быть, благодаря этому Арвен и рассказывает нам первый секрет в первый же вечер.
Отложив пустой контейнер для еды, она смотрит на нас и тихо говорит, так, что нам со Сьюзен приходится склониться ближе.
- На самом деле... - Арвен нервно сглатывает. - Я такая же, как вы.
Я замираю с широко открытым ртом и уже хочу взвыть от разочарования, но тут она продолжает:
- Но была украдена эльфами еще маленькой девочкой. Сегодня я впервые выбралась на поверхность...
Я невольно глупо улыбаюсь. Значит, эльфы все-таки настоящие, я ведь знала! За это получаю толчок в бок от Сьюзен. 
- У тебя получилось сбежать, и поэтому ты прячешься? - спрашивает Сьюзен, и Арвен робко кивает.
- Да, нельзя чтобы эльфы нашли меня... Они очень хитрые, и от меня их никто не защитит...
Я думаю над этим какое-то время, а потом спрашиваю:
- То есть с твоими родителями теперь живет подменыш?
Мне противны даже попытки представить, как он выглядит. Похож ли он на Арвен, такой же красивый, или же уродливый и сморщенный, как старичок?
- Нет, никто с ними не живет... - вздыхает Арвен. - Вместо меня... в колыбель подложили полено, и родители остались ни с чем.
Ее голос становится совсем пустым и безрадостным, и Сьюзен спрашивает, не хочет ли Арвен спать. Она отвечает не сразу, но наконец кивает, и мы оставляем ее одну.
Я не могу заснуть полночи, все думаю про нашу фейри, а наутро бегу в домик на дереве, боясь, что она ушла. Но Арвен там, мирно спит, похожая на Спящую Красавицу. Я ложусь рядом с ней, заворачиваюсь в одеяло и досматриваю пропущенные сны.
Наутро мы делим с ней омлет, и она снова жмурится от удовольствия и довольно улыбается. 
- Прямо как дома, - бормочет она, и у меня тут же возникает вопрос, почему Арвен не хочет вернуться, но я не задаю его, потому что хочу, чтобы она оставалась у нас как можно дольше.
В тот же день, когда родители уже ушли на работу, а миссис Робинсон занялась уборкой на чердаке, я предлагаю Арвен выйти погулять на лужайке или в лесу, но она тут же качает головой, вцепившись в одеяло.
- Эльфы, - понимающе говорю я и вздыхаю про себя.
Из-за этого мы со Сьюзен сами не гуляем, а сидим в домике на дереве, но мне нравится проводить время с Арвен.
Мы таскаем для нее книжки из библиотеки, она устраивается поудобнее и читает нам вслух. Мы делаем поделки из бусинок, резинок и ниток, и у Арвен всегда выходит лучше всего. А по вечерам включаем музыку на старом граммофоне, притащенном с чердака, и Арвен разрешает нам расчесывать ее волосы, и в свете настольной лампы они переливаются как золото. А сама она рассказывает волшебные истории, про цветы, ягоды и зверей, которых ни мы, ни она никогда не видели вживую. 
Мне кажется, что с нами Арвен счастлива, правда, иногда, ближе к ночи, она плачет. Все ее тело сотрясается в тихих рыданиях, Арвен садится в угол и закрывается от нас ладонями. Вначале Сьюзен просила меня оставить ее в покое, но однажды я не выдержала и присела к ней, крепко обняла, и Арвен как будто стало легче. Теперь всегда, когда она плачет, я запрещаю ей уходить в угол, обнимаю крепко-крепко и рассказываю свои истории. Пускай, они получаются не такие же волшебные и красочные, как когда их рассказывает сама Арвен.
Так и проходят наши дни, и я уже не могу представить, что будет, если наша гостья вдруг захочет нас покинуть.
Она до сих пор боится выходить из домика на дереве, но все-таки Сьюзен уговорила ее выбираться, когда родителей нет дома, и принимать ванну на втором этаже. 
По дому Арвен ходит с опаской, смотрит по сторонам, словно боится, что кто-то выпрыгнет из-за угла. Будто бы в безопасности может быть только на дереве.
Как-то, по вечерней традиции расчесывая ее волосы, я спрашиваю:
- Неужели все эльфы злые?
- Не знаю... Я была знакома только с одним.
Так она раскрывает нам со Сьюзен второй секрет.
- Он был большой и страшный... И держал меня в своей норе. 
- Большой и страшный? - недоуменно переспрашиваю я. Я представляла эльфов немного другими. Зато понимаю, почему здесь Арвен чувствует себя спокойнее – знакомый ей эльф в нашем домике просто не поместится.
- Да, большой и страшный, как медведь, - Арвен вздыхает. - Не все эльфы красивые как в книге, поверь. 
В книге? Это она, наверное, про «Властелина колец». 
- Мы только фильм смотрели, - говорит Сьюзен.
Арвен кивает.
- Да, я помню, что такое телевизор... Но у меня его не было, только книги, много человеческих книг.
На следующий день нам все-таки удается уговорить Арвен посмотреть «Властелин колец» в гостиной. Первые пять минут она беспокойно озирается в страхе, что кто-то зайдет, но вскоре забывает обо всем и с придыханием следит за экраном, не отрываясь. Как оказывается, она знает книги почти наизусть, и во время просмотра то и дело говорит цитатами, почти совпадая с героями. От этого смотреть вместе с ней еще интереснее. 
В течение нескольких дней мы просмотрели все три долгие части, и теперь Арвен иногда напевает песню из первого фильма себе под нос, и мне кажется, что она поет про себя.
«Пусть вечерняя звезда взойдёт над тобой,
Может быть, при свете дня ты будешь другой,
Но сейчас твой дом далёк, и твой путь так одинок
И опять приходит тьма,
Но верь, и ты пройдёшь свой путь,
Но не вечно правит тьма
Надежда вновь жива с тобой»
Родители о ее существовании и не подозревают, только мама замечает, что я стала сильно мягкая, меньше дерусь со Сьюзен и безобразничаю, и она постоянно говорит об этом.
- А где же новые ссадины, Джой? Ты наконец-то становишься леди? - смеется мама по вечерам, когда приходит после работы.
Третий секрет я узнала сама, когда миссис Робинсон нажаловалась маме, что я слишком много бездельничаю, и мама выдала мне программу на лето: список книг, чтобы прочитать, и рабочие тетради, чтобы тренировать правописание. В надежде схитрить я прошу Арвен выполнить задания за меня и тогда же узнаю, что она не умеет писать, даже не знает, как правильно держать ручку. Поэтому теперь она учится вместе со мной, хотя учитель из меня плохой, слишком нетерпеливый, да и объяснять у меня получается не очень хорошо. Делать упражнения из тетради я терпеть не могу, но с удовольствием слушаю, как Арвен читает мне книги из списка. Я скрытно плачу по Лесли, стоически дослушивая до конца «Мост в Терабитию», с покрасневшим носом и опухшими от слез глазами, и злюсь на Сьюзен Певенси, когда она перестает верить в Нарнию.
Моя Сьюзен тоже теперь не так часто посещает домик на дереве. Такое чувство, будто она свыклась с присутствием Арвен, и ей больше не интересно. Тоже самое было с нашим котенком Моррисом, когда он подрос, и очень скоро она перестала с ним играть. Теперь мы снова враждуем и можем даже подраться. Короткий период, в который благодаря Арвен мы очень сблизились, подошел к концу, и папа снова вздыхает, а мама повышает голос.
Теперь я одна краду для Арвен еду, а Сьюзен не всегда с охотой провожает ее в ванную, как будто ей в тягость. Конечно, она все равно посещает домик на дереве, но с Арвен далеко не так близка, как я.
Именно поэтому и четвертый секрет узнаем не мы вместе, а только одна я. Иногда, особенно, после того как плачет, Арвен говорит про злого эльфа. Совсем немного, о том, что он грубый и никогда не говорит тихим голосом, только кричит и даже рычит порой, о том, что он сильный, как тот же медведь. Когда я остаюсь одна, ночью в своей кровати, то понимаю, что боюсь его. Точнее, боюсь за Арвен, ведь мне эльф ничего не сделает, а на нее сильно зол и без конца ищет. Арвен в этом уверена.
Сегодня она вдруг привлекает меня к себе и тихо шепчет:
- Ты ведь умеешь хранить секреты, птичка? - так она ласково называет меня с самого первого дня, и это прозвище дороже мне, чем собственное имя.
Сьюзен с нами нет, и я понимаю, что Арвен хочет поведать мне что-то важное.
Я киваю, а потом быстро тараторю:
- Клянусь любовью Арагорна и Арвен! 
Арвен улыбается сквозь слезы, а потом шепчет мне прямо в ухо:
- Я убила эльфа. Убила его, и поэтому мне удалось сбежать...
Она замолкает, плотно закрывает глаза, утыкается лбом в мои волосы.
Наверное, это плохо, но вместо ужаса или удивления, я чувствую радость. Крепко обнимаю ее и приникаю к самой груди.
- Ты молодец! - шепчу я, радуясь, что теперь Арвен в безопасности.
Она делает глубокий вдох, и тут же ее грудь сотрясается в рыданиях. Но сквозь слезы она шепчет:
- Спасибо, спасибо, птичка...
И я понимаю, что ей лучше. 
Мы сидим так какое-то время, не отстраняясь, словно обе боимся отпустить друг друга. Я глажу ее волосы цвета меда и вдыхаю ее запах. Она пахнет миндальным гелем для душа, как мама... Но гораздо ближе, здесь и сейчас, а не на работе с утра до вечера.
Однако после Арвен развеивает мою радость:
- Теперь весь эльфийский народ идет за мной, чтобы наказать... – шепчет она. - Понимаешь, птичка? Такое не прощают...
Мне становится холодно. И уже не радостно. Я поднимаю глаза и грустно смотрю на нее. Я привыкла, что Арвен большую часть времени проводит здесь и каждый раз боится выходить наружу, но я не думаю, что так должно продолжаться всегда. В глубине души я надеюсь, что рано или поздно, она будет ходить везде где ей вздумается и ничего не бояться...
- Как долго они будут искать? – тихо спрашиваю я.
- Может быть... всю свою жизнь, - выдыхает Арвен, и в ее глазах снова стоят слезы. И хоть в ее голосе я слышу сомнение, я смотрю и понимаю, что она никогда не осмелится выбраться отсюда.
В этот день мне очень грустно, но я не покидаю Арвен ни на секунду, потому что эта грусть у нас на двоих.
Прошло уже почти два месяца лета, а мама и папа так ничего и не подозревают. Но я все равно волнуюсь, потому что скоро у них отпуск, и нам уезжать на целых три недели. Миссис Робинсон, как всегда, останется следить за домом, но я не могу рассказать ей про Арвен, она взрослая и не поймет. Я решаю, что лучше всего будет украсть запасной ключ и отдать его Арвен, чтобы она смогла брать еду и принимать ванну, когда захочет. Я советуюсь со Сьюзен и внезапно получаю отпор. Сьюзен хмурится и смотрит на меня, плотно поджав губы, как мама, когда злится:
- Пора уже оставить эти детские игры и рассказать все родителям.
- Детские игры?! – рассерженно выдыхаю я. – Знаешь, что эльфы сделают с Арвен, если найдут ее?! Могут насадить ее голову на кол! Или содрать кожу! Или что похуже!
Сьюзен щурится, из-за растерянности, несколько секунд стоит и молча смотрит на меня. Потом спрашивает:
- Ты все-таки веришь во все это?..
Я замираю. Смотрю на нее с ужасом в глазах.
- Конечно! А как же... как же келпи и банши, нифредил и круги фей! – чуть ли не заикаясь восклицаю я. 
Но от неожиданности мой голос теряет уверенность, и, видимо, ее как раз и не хватает, чтобы переубедить Сьюзен.
- Она это в книжках прочитала.
- Нет, Арвен это знает от эльфов! – упрямо продолжаю я, хотя понимаю, что все уже тщетно.
Сьюзен качает головой. И говорит лишь:
- Ах, Джой...
Сьюзен готова уйти, но я хватаю ее за запястье и больно-больно сжимаю. 
- Ай! 
Она пытается вырваться, а я твержу, стиснув зубы:
- Обещай, что никому не расскажешь. Обещай!
- Обещаю, - выплевывает Сьюзен. – Только отпусти.
- Клянись нашей кровью!
Сьюзен морщится и ничего не говорит.
- Поклянись тем, что ты моя сестра, глупая! – поясняю я, тряся ее за руку.
Сьюзен закатывает глаза и топает ногой.
- Хорошо! Клянусь тем, что твоя сестра! Не скажу! Ну?
Я отпускаю ее, но смотрю в глаза с ненавистью. Ненавижу предателей.
Арвен я ничего не говорю, чтобы не волновать, а сама не могу избавиться от тревоги. Грызу ногти, смотря в маленькое окно нашего домика, когда она не видит. Но все хорошо, Сьюзен даже приходит попить с нами чаю ближе к вечеру, а это случается далеко не часто. Арвен как всегда любезна с ней и мило, искренне улыбается, ведь ничего не знает.
Проходит еще одна неделя. Все спокойно, и Сьюзен держит обещание. Завтра последний день перед отъездом, и я проверяю ключницу, но не нахожу запасного ключа. Либо родители куда-то его перевесили, либо Сьюзен решила пойти мне наперекор. В обычное время я бы просто набросилась на нее и тянула за волосы, пока она не сказала бы мне, куда перепрятала ключ, но сейчас рисковать ни к чему. Я не хочу, чтобы Сьюзен рассказала родителям.
Поэтому я краду ключ у миссис Робинсон, пишу Арвен записку, в которой впервые сообщаю о том, что мы уезжаем, и кладу на полку в домике рядом с расческой, прежде чем уйти поздно ночью. Завтра миссис Робинсон потащит нас по магазинам покупать шляпки и купальники, и, как бы я ни пыталась, сбежать не выйдет. У меня этих купальников аж пять штук, и ни один не мал. Вместо того, чтобы ходить по магазинам последний день я хочу провести с Арвен, но никто этого не поймет.
Когда мы возвращаемся домой ближе к вечеру, я в первую очередь замечаю на нашей улице красно-синие мигалки. И выпрыгиваю из машины прямо на ходу.
Я все сразу понимаю.
- Нет! Нет! – кричу я и стучу по воротам, пока водитель наконец не нажимает на кнопку, и они не начинают медленно, со скрежетом двигаться. Я проскальзываю в приоткрывшуюся щель и бегу к домику на дереве, через толпу серьезных мужчин в форме. Но у крыльца мама хватает меня и прижимает к себе, крепко держит за воротник, чтобы я не вырвалась.
- Нет! Нельзя! Нельзя отдавать ее им! – кричу я.
Но мама не слушает.
- Это моя младшая, Джой, - говорит она полицейскому с блокнотом, взволнованно кивая.
- Мама, где Арвен?! – я разворачиваюсь и трясу ее за талию, требуя ответа.
Мама мнется, а потом говорит.
- Ее... уже увезли...
Полицейский отходит, чтобы дать нам личное пространство, мама садится на корточки и говорит мне, заправляя выбившуюся прядь за ухо. 
- Малышка, пойми... Арвен – большая лгунья. И сделала кое-что очень плохое. Ей не место здесь, с нами.
Но я отказываюсь слушать. Отталкиваю ее с криком:
- Ты не понимаешь!
И бегу в домик на дереве, но, как бы мне ни хотелось обратного, матрас, на котором Арвен спала, пуст. И нет даже постельного белья с джунглями на фоне, которое я с любовью выбирала для нее среди дурацких остальных. Но все наши поделки, рисунки, букеты засохших цветов и шишки, которые я приносила из леса, все здесь. Нет только Арвен.
И теперь у меня в сердце – дыра.
Я сползаю по стене и плачу. Обнимаю себя руками и представляю, что на самом деле это ее нежные теплые руки. Мне так не хватает ее сейчас.
Что с ней будет теперь? Что сделают с ней эльфы? Увидимся ли мы когда-нибудь снова?..
- Джой, не плачь... Так нужно было сделать с самого начала, согласись.
Я кидаю в сторону лестницы подушкой и кричу во все горло:
- Уходи!!!
Ненавижу Сьюзен! Никогда не прощу ее.
В отличие от нее я всегда буду верить в волшебство. 
Ночью я не могу заснуть. Слезы уже высохли, но мне не лучше. Я стою у окна и смотрю на домик на дереве, пустой и как будто мертвый. В маленьком окошке не видать крохотного огонька горящей свечи, которую Арвен иногда зажигала на ночь.
На подоконнике разложена приманка для цветочных фей. Все, как говорила Арвен: лепестки роз из сада, какао-порошок в ореховой скорлупке, капелька маминого парфюма на зеленом листочке. Но феи не летят.
Арвен боялась их вызывать и запрещала и мне. Она говорила, что цветочные феи не злые, но любят пакостничать и очень обидчивые, а если обидятся – вдруг донесут эльфам, где она сейчас? Но я жду, когда они прилетят, потому что больше всего хочу, чтобы Арвен была в безопасности. Если у нее будут волшебные крылья, она сможет вырваться из любой темницы, человеческой или эльфийской, я в это верю. 
Сложив вместе руки, я шепчу в открытое окно:
- Пожалуйста, найдите Арвен и подарите ей немного своей пыльцы. Я сделаю все, что хотите, клянусь... 
А потом возвращаюсь обратно в кровать и пытаюсь заснуть.
Перед рассветом я вижу крохотный огонек, который влетает в комнату и отбрасывает яркие тени на стены, но у меня нет сил, чтобы встать и поприветствовать фею. 
Наутро я вскакиваю, вспомнив о ночной гостье, и бегу к окну. Угощение съедено, и я готова ликовать, а потом понимаю, что так и не получила ответа. Что если вредные феи полакомились за мой счет, а сами ничего не дадут взамен?
Позже я обнаруживаю все мои подарки для фей под окном – ночью поднялся сильный ветер, и сдул их в сад. Они ничего не забрали с собой.
Я не могу найти места от беспокойства, не завтракаю и, голодная, сажусь вместе с остальными в такси. Всю дорогу до аэропорта я молчу и не отвечаю на попытки родителей завести беседу. Я зарекаюсь, что со Сьюзен вовсе больше никогда не заговорю. Разве только, чтобы сказать что-нибудь обидное.
Через три часа взлетает наш самолет, и в мыслях у меня по-прежнему только моя Арвен.
***
Сегодня двенадцатый день до окончания зимы, и в саду, у самого забора, я нахожу одинокий подснежник. Вспоминаю, что говорила Арвен про особенную любовь фей к первым цветам, и безжалостно срываю яркий зеленый стебелек с белым бутоном на конце. 
Я сижу на качелях до самого вечера и пою подзывающую песенку для фей, которая наполовину состоит из ерунды. Вокруг все еще лежит снег, но в руках у меня первый цветок, зовущий весну, и вместе с ним заново расцветают и мысли об Арвен.
Я по-прежнему думаю о ней. Мама и папа делают вид, что забыли, и Сьюзен вместе с ними. Я по-прежнему не разговариваю с ней и знаю, что мы никогда больше не будем близки. 
Когда наступают сумерки, и миссис Робинсон зовет меня кушать, я в сердцах выкидываю подснежник под ноги и кричу в темноту:
- Раз вы так боитесь меня, то я больше не буду вас угощать! Трусихи! Вы и Арвен побоялись помочь! Безнадежные!
Я утираю слезы и бегу обратно в дом. Еда совсем невкусная и застревает в горле. Мне снова ничего не хочется.
На следующий день мама заходит ко мне и виновато улыбается, я отворачиваюсь и смотрю в окно.
- Джой, к тебе тут... гости.
Я замираю и удивленно смотрю перед собой. Неужели?.. Не могу поверить... Нет, это невозможно. Наверняка, кто-то из школы. 
Я закрываю рот ладонью, чтобы случайно не закричать от разочарования. Мама выходит, дверь скрипит, открываясь и закрываясь снова. Звучат чьи-то шаги, но я по-прежнему не оборачиваюсь.
- Ты не хочешь меня видеть? Птичка?
Сердце выпрыгивает из груди. Я оглядываюсь и тут же кричу, громко-громко. Бегу к Арвен, сталкиваюсь с ней, и мы крепко обнимаемся, вновь одно целое. Плачем и смеемся одновременно. 
- Арвен! Арвен! - повторяю я не в силах остановиться.
А она поднимает меня и крутит в воздухе. И я лечу, как будто на крыльях...
***
На самом деле ее зовут Анна Новаковски, но я всегда буду называть ее Арвен, в честь эльфийки из ее любимой книги. Она теперь знаменита, о ней писали на первых страницах газет, которые родители старательно прятали от моих глаз целые полгода. Тысячи людей со всего мира присылали моей Арвен сострадательные письма и подарки, а в новостях ее называли храброй девушкой, не побоявшейся бороться за свою свободу. 
Суд простил ее за то, что убила своего мучителя, ведь она защищалась. Был он на самом деле эльфом или нет, знает лишь только одна Арвен, но это не мешает нам обеим верить в волшебство.
Теперь Арвен – моя лучшая подруга и даже больше. Как только нам разрешили увидеться снова, ее адвокат позвонил моим родителям и устроил встречу. Теперь никто и никогда не сможет нас разлучить. Даже мои родители не говорят ни слова, ведь мистер Хаггард, ее психолог, сказал, что только благодаря мне Арвен хочется вернуться обратно в мир. И я помогаю ей не бояться, мы вместе гуляем по паркам, ходим в кафе и даже в торговые центры, полные людей. Очень часто я заглядываю к ней в гости и каждый раз проверяю подоконник, на котором она выкладывает в рядок угощения для цветочных фей. Кто знает - если бы я тогда не накричала на них, может быть, Арвен никогда бы не нашла ко мне дорогу. 
Дорогу домой.