Фейри с Арбата. Гамбит

Глава 14. Лиля

Лежать было жестко, хоть и тепло: песок за день прогрелся. А Эри зарылся рукой в ее волосы, перебирал, поглаживал — Лиля даже зажмурилась от удовольствия.

И села. Открыла глаза.

Эри?

Он сидел совсем рядом, только смотрел не на нее, а на озеро. И что-то бормотал себе под нос, словно оправдывался, разобрать получилось только: "Брандон" и "Прости, маленькая, не получилось..."

Сон. Ну конечно, это сон, подумала Лиля. Нет здесь Эри.

Незачем тыкаться лицом ему в плечо и звать во весь голос. Все равно не услышит.

— ...да Эри же!!! Ну посмотри ты на меня, я же здесь...

— ...только вернись, — договорил он.

Вздохнул. Прикрыл глаза.

Не услышал.

Лиля отодвинулась, сердито утерла глаза рукавом. Погладила его по волосам, таким же длинным и густым, только прическу сменил — две косички на висках, остальные распущены. А сам так и остался семнадцатилетним мальчишкой, таким, каким был в Кроу.

Наверное, на самом деле он другой, взрослый. Матерый медведь, как все тейронцы, это во сне совсем не изменился. Михаил говорил, там пройдет пятнадцать лет. Может, она его и не узнает, когда встретит. А неважно!

— Я вернусь, Эри! Вот увидишь. Я совсем скоро.

Показалось, он услышал: обернулся к ней, замер, прислушиваясь…

И тут Лиля проснулась от того, что ее обняли. Объятие было крепкое, горячее и невозможно правильное. Лиля ткнулась носом в мужское плечо, поймала запах — вишневой смолы, морской соли, пота и сандала — и успокоилась.

— Ты здесь, — пробормотала она.

Уф, как хорошо, что все просто приснилось! Не мог Эри не услышать, он рядом и...

Стоп. Эри здесь нет и быть не может. Это не Тейрон. Эри не пахнет табаком и морем.

Но…

— Спи, моя Капелька, рано еще, — хрипло и сонно сказал Ильяс, погладил по спине и пощекотал висок усами.

Ильяс. Не Эри. Лиля зажмурилась и больно укусила себя за губу. Глупо, конечно, но очень захотелось надавить себе пощечин, или головой о стенку побиться. Эри там один, ждет ее, зовет, а она — греется на солнышке, плавает в море и совсем про него забыла?

Попыталась выскользнуть из объятий, но не вышло, Ильяс даже во сне держал крепко.

— Отпусти, — тихо попросила она.

Буркнув что-то невнятно-вопросительное, Ильяс разжал руки. Наверное, интересовался, что это с ней такое. А может, заснул опять и во сне... Лиля выпуталась из простыни, натянула футболку и ушла к открытому на ночь окну. Села на подоконник и уставилась в густой предрассветный сумрак. Если бы было хоть немного светлее, то увидела бы не только ветви растущей прямо под окном сосны, но и море, а так — только слышала, как оно недовольно ворочается там, в темноте. Вздыхает, ворчит и сердито плещет, как будто кто-то пытается вытеснить его с и так тесной постели, да еще и одеяло отбирает. Эри тоже так ворчал, если, конечно, не вскакивал сразу, будто и не спал, и озирался по сторонам: где враги. Глаза опять защипало, Лиля сердито их вытерла и прислушалась. Ну правда ведь, точь-в-точь Эри! И даже, кажется, потянуло прелыми листьями, рассветным холодком, дымом… а там, за одинокой сосной, увиделся лес — в котором повстанческий лагерь, и Киран с Эри сидят у костра, тихо разговаривают…

Лиля уже хотела их окликнуть, но на плечи легли чьи-то руки:

— Не замерзнешь? — спросил кто-то басом…

И наваждение рассеялось. А ведь лес был таким настоящим! Сделай шаг — и окажешься там, в лагере близ Кроу.

Лиля передернула плечами. Как же Ильяс сейчас некстати! И весь этот отпуск тоже некстати — конечно, Крым дело хорошее, и море, и горы, но… за каким чертом она напросилась в отпуск, когда нужно столько всего сделать?

— Не замерзну, — буркнула она.

Руки Ильяс убрал и сам ушел — на кухню, принялся там греметь дверцами шкафчика и посудой. Обиделся, похоже. Ну, зачем? Она же не хотела обидеть, просто… просто ей нужен Эри. Только Эри.