Фёкла

Фёкла

Ей не везло. С самого рождения не везло. То ли потому, что ее отец считал русское имя Фекла очень красивым, то ли оттого, что кто-то там, наверху, наградил ее кармой ниже положительного значения.

Пришлось Фекле с момента ее появления на свет стать не такой, как все. Ласкательные обращения милому, но вспыльчивому ребенку не подходили. В садике ее имя звучало обычно окриком под рев малыша, решившегося с ней поиграть. Фекле старались не давать в руки игрушки, чтобы она не пользовалась ими, как орудием для отчаянных тумаков.

Когда учительница впервые знакомилась с ней в школе, класс разразился оглушительным смехом; и девчонка в форме «на вырост» огрела рюкзаком соседа, потому что он оказался в зоне досягаемости.

Так и пошло. Дралась и рвала одежду она не хуже, чем мальчишки. На физкультуре ее достижения спорили с достижениями мужской половины, что заставляло одноклассников злиться еще сильнее.

Фекла зачастую была «украшена» синяками и ссадинами, потому что мальчишки ополчались на нее стайкой, договариваясь об этом в мужском туалете. Но Фекла имела преимущество, потому что росла быстрее и раскидывала своих обидчиков без труда.

Отвоевав в школе, Фекла прибегала домой, забрасывала ненавистные учебники, переодевалась в поношенные вещи старшего брата и мчалась во двор, прихватив старенький отцовский велосипед. Катить, куда глаза глядят, ей никто не запрещал. Попросту некому было. Отец и мать пропадали на работе – с деньгами в семье было неважно.

В своем «наряде» Фекла была очень похожа на мальчишку-сорванца. Короткая стрижка, ссадины и синяки не оставляли в этом сомнений. Только шальные зеленые глаза, под упрямой темной челкой были особенные – женские, выразительные и эмоциональные. Но разве кто-то обращает внимания на такие тонкости?

Сегодня Фекла мчалась по грунтовке вдоль реки, велосипед дребезжал изношенными деталями, а за спиной сотрясался старый рюкзак из выгоревшего брезента, в котором она припасла сырую картошку, сало и кусок серого хлеба. В уютных маленьких кармашках было все для импровизированного похода одиночки: соль в коробке из-под спичек, перочинный нож с выкидным лезвием, зажигалка. Фекла уже планировала уютное место на берегу, где она разведет небольшой костерок и посидит, любуясь неспешным течением реки, всплесками играющих у поверхности рыб, а может, даже соорудит небольшой кораблик с помощью ножа.

В своем одиночестве Фекла привыкла мечтать. Вернее это были не мечты, она деловито и логично строила ситуацию – если бы все сложилось иначе.

Пока она собирала сухие ветки для костра, в голове ее крутилась совершенно нелепая ситуация: что если бы ее звали по-другому? Ну, к примеру, Вика или София. Тогда она была бы девочкой в нарядном платье по фигуре, с невероятно красивой заколкой в длинных волосах. Мальчики писали бы ей в профиль соцсетей приятные вещи и носили бы портфель из школы. А по выходным, она бы ходила в кино с Виталиком…

Фекла отбросила в сторону ветку, которую не могла сломать. «Подумаешь, Виталик! Трус и боли боится!» – со злостью подумала она, вспомнив, как прижала его лицом к полу кабинета и заломила руку. Тогда он попросил пощады по-борцовски, отчаянно шлепая ладонью по полу.

Мысль о походе в кино со слабаком вызвала у нее улыбку. Нет. Будь она Викой – точно бы отказала. Выбрала бы какого-нибудь тихоню. Например, Пашу. Худенький мальчик в круглых очках совсем не напоминал Гарри Поттера, хотя, наверное, родители делали все, чтобы придать его внешности такое сходство. Паша был дипломатом, который выкручивался из всех острых ситуаций хитростью, не было в нем авантюризма Гарри.

Фекла присела перед костром на корточки и чиркнула зажигалкой. Пламя лизнуло вырванную из дневника страничку со строгим требованием классной руководительницы о приходе родителей в школу.

– Эй, пацан, ты не знаешь, что палить костры в лесу запрещено? – девичий голос раздался откуда-то с тропинки.

Фекла обернулась. По утоптанной тропе к ней подкатывалась на инвалидной коляске девочка-ровесница. Фекла сразу отметила, что если бы не укутанные пледом ноги, то она непременно напоминала бы тех самых Вик или Софий своей изящной тонкостью и красотой.

– Плевать я хотел на твои запреты! – оскалилась Фекла, доставая из рюкзака картошку и полбулки хлеба.

– Ух ты! Ты будешь печь картошку? – удивленно спросила девочка. – Обожаю печеную картошку!

– Разогналась, – огрызнулась Фекла. – Кто тебя угощает?

– Знаешь, если бы коляска могла ездить не только по тропинкам – каждый день ела бы такую. Просто я не могу собрать дров и развести костер… – продолжила девочка, не обращая внимания на агрессию Феклы. – Меня Кира зовут, а тебя?

– Тебе-то какая разница? – Фекла уютно уселась, опершись о ствол ближайшего дерева спиной.

– Мне-то никакой, только вот сейчас придет мой брат, наверняка потушит твой костер и картошки не будет, если не скажу, что мы с тобой печем ее вместе, – Кира улыбнулась, как будто и не угрожала вовсе, а просто поддерживала дружескую беседу.

– Фе… – Фекла запнулась и немного поразмышляла. – Федор я. И сейчас наваляю твоему брату.

Навалять не получилось, потому что пришел совсем не мальчишка-ровесник. С таким взрослым парнем Фекла точно не справилась бы, потому оставалось только запечь картошку и рыбу, наловленную новым знакомым. Уже в процессе приготовления они разговорились. Фекла мысленно благодарила собственную сообразительность назваться мальчишеским именем, потому что так доброжелательно с ней не общались, наверное, никогда.

Они смеялись и шутили, пачкаясь в черной золе, щепоткой собирая белое горячее рыбье мясо и заталкивая в рот. Ее новые знакомые жили отдаленно, потому что мама Киры и ее брата Рената погибла в автокатастрофе, где пострадала и сама Кира. Фекла слушала рассказ с сопереживанием и жалостью, которой давно не испытывала, даже не понимая отчего в груди так болезненно сжимается комочек, поднимаясь к самому горлу, выдавливая из глаз слезы. Ей никогда так не хотелось плакать. Даже себя она едва ли настолько жалела в самой жестокой ситуации.