Fifty days with Severus Snape

День 1. Всё решает война

Как тяжело в себе носить опустошённость,
Когда снаружи та же пустота,
Но большей массы большего объёма
Не видно ей ни края, ни конца.

И давит грудь массивное «ничто».
Весомое отсутствие чего-то,
Без этого «чего-то» — ничего,
Только гнетущая ненужная свобода.

Когда тюрьма — отсутствие тюрьмы,
Надеждой захлебнётся вопиющий,
Необходимость «быть» — это тиски,
В которых нас сама природа плющит…

(А. Крыса)

Гарри поднимался по ступеням винтовой лестницы. Его шаги глухим эхом отдавались где-то в груди, и дышать становилось всё тяжелее.

Глубокий вечер опустился на равнину, виднеющуюся с высоты Астрономической башни. Солнце в кроваво-красных тонах, уходящее за линию горизонта, и дымка, обволакивающая каждый сантиметр пространства, сейчас показались Поттеру особенно мрачными.

Как пройти мимо Северуса Снегга, когда он на твоих глазах убил Альбуса Дамблдора? Как пройти и не посмотреть в паршивые глаза предателя, чья наглость перешла все границы? Как сдержаться, в очередной раз заталкивая свои принципы куда подальше, только потому, что Снегг теперь директор?

Гарри остановился на верхней ступеньке и прислушался. Тишина. Гробовая тишина всегда преследовала зельевара. Сколько бы Поттер ни пытался прислушаться к нему — ничего не получалось. Самым обидным было и то, что эта тишина никогда не обещала быть дружелюбной.

Она была другой.

Зловещей.

Змеиной.

И неизвестно, что лучше: находиться рядом с убийцей в безмолвной тишине или же ждать Волан-де-Морта, который «разговорился» за последние только пару месяцев настолько, что Гарри уже не всегда мог понять, нормальный ли он вообще.

На площадке никого не было. Гарри выдохнул и сделал решительный шаг вперед. Вот только, тут же за спиной раздалось чье-то дыхание. Юноша замер, моментально узнавая того, кому оно принадлежало.

Северус Тобиас Снегг. Тот самый Принц-полукровка. Холодный и высокомерный. Загадочный и жестокий. Со звериными принципами, но в то же время ужасающе похожий на человека. Парадоксально, не так ли? Гарри уже видел его в омуте памяти с матерью и сейчас мог бы с уверенностью сказать, что Снегг является едва ли не единственным, кому удалось удивить его своей выдержкой.

Гарри обернулся, хоть и знал, что ничем хорошим это не закончится. Снегг на самом деле был здесь. Их зрительный контакт не прерывался несколько секунд, но затем зельевар резко двинулся на Поттера.

Доставать палочку Гарри не стал. Что бы сейчас ни сделал Снегг, он точно ничего не изменит. Поттеру вообще начало казаться, будто новый директор решил поиграть с ним, как кошка с мышкой.

Северус посмотрел на парня, который дерзнул бросить ему вызов при всех, с долей уважения. Однако это уже не могло бы спасти ситуацию.

Тогда, ночью, когда Гарри призывал труса-Снегга сражаться, всё закончилось тем, что возле тела Дамблдора Поттер вызвал Северуса на дуэль, публично обвинив в намеренном убийстве и сподвижничеству Тёмному Лорду.

У Снегга не было выбора.

А даже если бы и был, он бы никогда не отказался.

Минерва и весь преподавательский состав, даже некоторые студенты умоляли Гарри одуматься, но тот был решителен, как никогда. Он сразу назвал место и время, однако, учитывая траур по Альбусу, их дуэль перенеслась аж на два месяца. Приличный срок.

Со взаимного согласия, разумеется. Каждый захотел отдать дань памяти Величайшему Волшебнику всех времён.

По правилам, установленным самим же Поттером, видимо, возомнившим себя Господом, дуэль могла продолжаться до тех пор, пока один из них не попросит пощады, а если захочет сражаться на смерть, то должен заранее предупредить об этом оппонента.

В дело вмешались авроры и, конечно, всё испортили. Назначили конкретную дату и принялись нанимать секундантов. Снегг отказался от любезно предложенной кандидатуры Люпина. И с чего вдруг он должен был пойти к нему, а не к Поттеру, скажите на милость? Северус отказался и от секунданта-Кингсли. Зельевару вообще пришлось заявить, что он не нуждается ни в чьей помощи.

Таков его крест.

С момента убийства Дамблдора прошло почти десять дней. Соответственно, до дуэли осталось не так и много — пятьдесят.

Всего-навсего пятьдесят дней.

Гарри повесил в своей спальне календарь и решил, что будет зачеркивать дни красными чернилами. Гермиона сказала, что он безумец, а Рональд посмеялся, рассказывая всем вокруг, что Поттер ждёт «судьбоносного» дня. Примирительные мероприятия закончились так же быстро, как и начались. Снегг уходил от любых контактов и раздражался по поводу и без.

Мальчик-который-выжил не проронил ни слова. Они так и стояли друг напротив друга.

Открытое пространство давало чуть больше воздуха и простора, чем нужно было Снеггу. Он привык к своему кабинету зельеварения и редко бывал где-то ещё.

Северус начал размыкать губы. Гарри заметил это, почувствовал. Но мужчина не двигался и, по-прежнему, молчал. Он будто сопротивлялся самому себе, пытаясь что-то сказать и одновременно заставляя себя заткнуться.

— Что вы делаете на моей территории, Поттер?

Гарри взметнул взгляд на Снегга, который опять замолчал, и тишина стала вдруг какой-то обреченной, пустой, болезненной.

— Дышу свежим воздухом, сэр. — Гарри собрал все последние душевные силы, чтобы фраза прозвучала как можно спокойнее.

Северусу Снеггу понравилось. Во всяком случае, выражение на его сером лице с весьма отросшей щетиной (Гарри не припоминал такого дня, чтоб Снегг был небритым), изменилось с раздраженно-уставшего на заинтересованно-выжидающее.