Фирменное блюдо

Фирменное блюдо

Спокойная жизнь коммунальной квартиры была нарушена. Не успели жильцы обсудить повышение квартплаты, как в пустующую комнату въехал новый сосед.

Прежние обитатели квартиры были не особо дружны, но, как говорится, общая беда объединяет. И ладно, если бы этот новый жилец, сорокалетний дядька, был плохим человеком. Так нет же. Он и кран починил, и клапан в унитазе заменил и вентили на газовую плиту поставил. Но жильцы уже живут давно свыклись со своим бытом, а тут приходит он. Великолепный человек, от которого непонятно чего ждать.

— Что это он все крутится? — спросила соседку бабка Надя, самая долгожительная в этой квартире.

— На наше расположение рассчитывает, — ответила ей Люба, вытирая руки о грязный фартук.

— А фигушки ему, — вклинился в разговор ее сынишка лет десяти.

— Иди, щегол, — прогнала его бабка. — Ишь и делает все как для себя. Не нравится мне он.

— Не вам одной баба Надя, — успокоила ее женщина. — Вчера он заменил лампу в подъезде. Представляете, в подъезде. — Люба закатила глаза. — Там отродясь никто не менял. Да и нужно ли, когда бьют их там каждый день. Сейчас вон выкрутят ее и на третий этаж поднимут. Вот увидите. У них будет свет, а у нас как не было, так и не будет. Помяните мое слово.

— Да я и сама знаю. Слава богу, не первый год здесь околачиваюсь. А твой-то где?

— Работает, не то что этот, — указала Люба на комнату, куда два дня назад въехал новый жилец.

— А что ему? Один как перст, вот и есть время заниматься не пойми чем. А где Алешка-то пропал со своей Викой?

— Тоже работают.

— Да... — протянула бабка.

Обсудив дела и пообмыв косточки, они разошлись по комнатам.

Тем же вечером, в дверь к бабке Наде постучали.

— Кто там? — окликнула она.

— Это сосед ваш новый, Юрий Петрович. Хочу вас пригласить сегодня на ужин. Чтобы познакомиться, посидеть. Я уже второй день тут, а еще никого не знаю.

— На ужин? — удивилась бабка, — а кто там будет?

— Не знаю, к вам первой зашел, потом дальше пойду.

— Зайди к остальным, а потом опять ко мне, — сказал бабка, не открывая двери.

— Обязательно, — сказал Юрий Петрович и постучал в соседнюю дверь.

К его удивлению, все ответы были похожи. Никто не решался быть первым.

Раздосадованный, но не упавший духом Юрий Петрович, занялся готовкой ужина, в надежде, что кто-нибудь посетит кухню, где он сможет глаза в глаза предложить отведать его фирменного блюда — узбекского плова. От такого предложения, точно никто не откажется.

Весь вечер он потел над плитой, но ни один сосед не вышел и не посетил кухни.

Каким бы ни был неунывающим Юрий Петрович, но настроение его все-таки испортилось. Весь вечер пыхтел на душной кухоньке, наготовил плова, сделал пару салатов, купил вина и водочки, расставил все на стол и сам же, в одиночестве поужинал.

Он написал записку, что каждый может попробовать его плов и налить все, что есть в холодильнике.

Наутро он заметил, что плова, в общем-то, как и салатов с вином, порядком поубавилось. Но на очередные вопросы, через закрытую дверь:

— Как вам мой фирменный плов?

Ответ был всегда один.

— Какой плов? Не знаем мы никакого плова. Мы вчера спать рано легли.

Пока Юрий Петрович отъехал по делам, жители коммунальной квартиры собрались на очередное кухонное «совещание».

— Нехорошо он поступает, — говорила бабка. — Ой, нехорошо.

— Я сына с мужем вчера голодными оставила, потому что этот наш, весь вечер на кухне проторчал.

— Да и нам пришлось лечь раньше, — сказала обиженная Вика.

— И навязался же, — продолжила Люба, — прилип как банный лист придите, да придите. Лучше бы спросил, как в график уборки встать, нежели на ужин всех звать. Только спаивать. Не хотим мы знать тебя. Время тебя покажет, а самому навязываться нехорошо...

— ...ой, нехорошо, — дополнила бабка.

Совет погрузился в молчание.

— Что делать будем? — спросил Дима, муж Вики. — Посмотрим, как будет дальше?

— А я тебе скажу, как будет дальше, — сказала Люба, — Вон, баба Надя подтвердит. На третьем этаже лет эдак пять-шесть назад, один мужичок заехал. Добрый такой был вначале. Чинил все, ремонтировал все, вел себя точно, как наш. А потом жену перетащил. Потом и свекровь с мужем. Теперь они там одни живут. Не многие уже вспомнят, что когда-то там Голубевых не было вовсе. Вот как будет дальше! — закончила речь Люба и скрестила руки на груди.

— Нам нельзя съезжать, — испуганно сказала Вика.

— Никому нельзя, — возмутился бабка. — Гнать его надо, пока корни не пустил. Я лично с хозяйкой поговорю, она мне как сестра уже стала.

— И я подключусь, — добавила Люба, — надо чтоб все ей накапали и делов-то.

— Так и сделаем. — Возглавила заговор бабка, — вот, в конце месяца придет хозяйка, нам всем надо ей и сказать об этом. Только чтоб все, — строго сказала бабка и обвела совет суровым взглядом.

До прихода хозяйки оставалась целая неделя. И за эту неделю, Юрий Петрович подкрутил все шкафчики на кухне, смазал петли, заменил пару шпингалетов, исправил сломанную три года назад тумбочку для обуви, установил нормальную вешалку для одежды, вместо пяти гвоздей, заколоченных в стену. Поменял прокладки в ванной, когда вода уже почти лилась даже при закрытом кране. Прикрутил ручки к дверцам в кладовке, на кухне и в прихожей. Хоть и разные были ручки, но они смотрелись явно лучше голых шурупов. А где-то и шурупов не было. И это он сделал вне своей комнаты. В его планы входила полная модернизация, кухни, прихожей и даже подъезда.

Сожители продолжали игнорировать его вопросы. Всячески уходили от разговора и опускали глаза в пол, когда уже знали, что хозяйка скажет ему о выселении в субботу, то есть через три дня.

Все вместе они окружили хозяйку и наговорили ей такого, будто с ними рядом живет не человек, а черт знает кто. Он не убирается, тащит продукты из общего холодильника и потихоньку начинает их подживать.