Гардеробщик

1.

Мне далеко за пятьдесят, а если без смехотворного кокетства, то шестьдесят два. Что за жизнь может быть в этом возрасте? Да обычная жизнь: такая же бессмысленная, как и в юности. Однако замечу, что есть очень важное отличие, которое cо временем становится очевидным преимуществом. Логическое завершение жизни грамотно обставлено, в то время, как юность пущена на самотёк.
Мой отец – тучный баритон местной филармонии. Девственник до тридцати двух лет, скоротечно взятый в оборот матерью, маникюршей из городского баннопрачечного треста. От всех её выкрутасов у бати снесло крышу, и через девять месяцев на свет появился я. Следует отдать должное матери: она была отличной воспитательницей и до пятнадцати лет, я свято верил во всю эту книжную дребедень. Для себя лично мама придерживала нечто другое, повкуснее. Отец самозабвенно пел, и всё было у него хорошо. Это, что касается моих родителей.
Проживали мы в уркаганском районе. Мама получила коммуналку по наследству от своей матери. Позже завезла туда папашу.
- Боря, во дворе его не оставляй, в театр бери! - строго наказала мать, уходя в свой трест во вторую смену.
Так я впервые, в самый разгар зимы, попал в филармонию, куда впоследствии таскался чуть ли не каждый божий день.
Батя голосил популярные арии, а я сидел в его гримёрке, куда время от времени забегали коллеги отца и угощали меня конфетами и фруктами.
Со временем мне надоела гримёрка, и я как опытный следопыт излазил весь театр. Спустя неделю таких путешествий знал каждый закуток и каждый тёмный угол.
В один из своих походов, я проник в гардероб, к дяде Тимофею, дремавшему на старом венском стуле. Я тихо затворил дверцу и прошмыгнул в мир шуб и пальто.
- Не будь фраером, бери только деньги, - учил меня дружок по двору Петька.
- Кто там? – услышал я голос дяди Тимофея.
Я затих и едва дыша, втягивал в себя тяжёлые испарения мокрой одежды.
- Ты что здесь делаешь? – раздвинул шмотки гардеробщик Тимофей.
- Ничего, - ответил я.
- Карманы! – нахмурился дед.
- Ничего нет, - ответил я и выпростал карманы. На пол посыпались конфеты и какой-то мусор.
- Чистый! - перевёл дух гардеробщик, - счастье твоё!
- Я так просто! Скучно стало!
- Не твоё это, Мишка! Душка́ нет. Дуй отсюда, и помни: ты хороший!