Гарик в Лукоморье. Тайна Снегурочки

Глава первая. Мальчик, который разозлил Деда Мороза

– В последний раз повторяю: съешь котлету!

Дети, до этого момента дружно игравшие с куклами и машинками, отвлеклись от своих занятий и уставились на разъярённую воспитательницу. Анна Николаевна металась возле обеденного стола, как злая лисица в клетке. А за столом сидел мальчик и презрительно смотрел на одинокую котлетку в тарелке.

– Нет, я не буду её есть, – спокойно ответил он.

– Нет, Гарик, ты будешь! Ты сейчас же возьмёшь и съешь её!

– А вы сказали, что повторяете последний раз, – слегка удивился ребёнок.

Воспитательница сжала кулаки, с трудом сдерживая желание отвесить этому оболтусу хороший подзатыльник. Как же она ненавидела этого ребёнка! На первый взгляд он ничем не отличался от других пятилетних чудовищ. Родители приводили его в садик чуть позже других детей, всегда расчёсанного, умытого и в опрятной одежде. Когда мама и папа уходили, он не плакал, а спокойно садился в уголок, доставал из кармана записную книжку и что-то в ней калякал. Он мог торчать там около часа и ни с кем не разговаривать. А потом начинался ад. Если где-нибудь затевалась ссора или драка, Гарик обязательно влезал в неё и превращал обычную детскую потасовку в какой-то дикий цирк. Когда же воспитательница понимала, что сами дети уже не разберутся, и приходила, чтобы их разнять и наказать, Гарик не унимался. Он начинал спорить, искать какую-то справедливость:

– Почему это и Петю, и Васю в угол? Петя же первый ударил, все это видели! Что значит: «Не должен был драться?» То есть, Вася его дубасит, а Петя должен стоять и терпеть?! А вы будете терпеть, если на вас грабитель нападёт? И сумку ему отдадите?

Адвокат нашёлся! Да что бы он понимал в свои пять лет? Неважно, кто начал первым, детская драка – это не ограбление и не убийство! Можно и потерпеть. Дети и так все в синяках ходят, какая разница, если Петя ещё один Васе оставит? Да завтра они бы оба об этом не вспомнили и вместе бы в песочнице играли. А потом бы Вася сам бы Петю поколотил. Но нет, Гарику надо было влезть. Насмотрелся мультиков про Супермена!

Анна Николаевна надеялась, что это пройдёт. Что Гарик постоит несколько раз в углу и найдёт себе другое занятие. Но ничего не изменилось. Он по-прежнему влезал в любую драку. Однажды каким-то образом умудрился поколотить троих детей. В другой раз ударил девочку.

– Девочек бить нельзя? Но ведь и девочки не должны драться!

У него на всё находился ответ! Это-то и раздражало Анну Николаевну больше всего.

– Значит так! – сказала она, ударив кулаком по столу. – Ты не встанешь с этого места, пока не съешь эту котлету! Будешь сидеть здесь, пока другие играют!

– Хорошо, посижу.

Вот наглец! Хоть бы сделал вид, что ему стыдно, поплакал бы, попросил прощения. В конце концов, мог хотя бы расстроиться, ведь его наказали. Но Гарику было всё равно, где сидеть: в укромном уголочке или за обеденным столом. С другими детьми он не играл, поэтому подобные наказания не были ему страшны. Крика воспитательницы он тоже не боялся. В сказки, вроде: «Мальчик Толя не ел котлеты, так и остался маленьким, а потом его съела баба Яга» не верил, да и другим детям объяснял, что это всего лишь выдумка. Его невозможно было заставить слушаться!

Что самое страшное, другие дети, глядя на него, тоже переставали слушаться. Он подрывал устои, подрывал авторитет воспитательницы… подрывал её веру в себя. И это нельзя было оставлять безнаказанным.

– Дети! Сегодня мы будем играть в ручеёк! Становитесь парами! А Гарик с нами играть не будет! Он плохо себя вёл, поэтому пусть сидит там один и смотрит, как мы веселимся!

Да, это был единственный способ. Не было толку разговаривать с родителями – они отвечали, что их сынок, конечно, не подарок, но, если он не хочет есть котлетки, то в этом ничего плохого нет. Говорили, что попросят его не бить сильно других детей, но, если вдруг те сами нападут, то тут уж ничего не поделаешь. Мальчик, видите ли, должен уметь постоять за себя! На все слова о том, что Гарик плохо влияет на других деток, мать лишь понимающе кивала. Отец же вообще хихикал и, кажется, находил выходки своего неуправляемого сыночка остроумными.

Анна Николаевна говорила с директором детского сада. Она надеялась, что хотя бы он сможет повлиять на упрямого ребёнка и его не менее упрямых родителей. Но директор лишь развёл руками. Сказал, что два года назад такое уже было. Тогда во время праздничного чаепития шестилетний мальчик выкинул в окно две бутылки детского шампанского, вопя: «Пропаганда алкоголизма!» Воспитательница долго разговаривала с родителями этого ребёнка, а затем уволилась. Вторая тоже. Третья мужественно перенесла эту беседу, но стала заикаться, нервно хихикать и время от времени говорить, глядя в пустоту: «Ещё полгода, и бабайка уйдёт».

А в другой группе месяц назад какая-то рыжая мелочь устроила бунт. Её претензий взрослые так и не поняли. То ли тихий час казался ей слишком долгим, то ли обеденный компот невкусным, то ли ей не понравилось, что какая-то девчонка пописила в свою кровать, то ли воспитатели кого-то несправедливо наказали. К счастью, родители всё осознали и навсегда забрали своё чудо из детского сада. Но остальные дети храбро продолжали её дело и дружно бунтовали по любому поводу, пока их группу не закрыли на карантин.

Анна Николаевна не могла допустить подобного в своей группе. И если ни родители, ни директор не могли помочь ей справиться с Гариком, оставалось надеяться только на других детей. Они должны слушаться её, а не маленького засранца! Должны усвоить, что быть таким непослушным – это позор! Должны сами вытравить из него эту дурь!

– А сейчас, дети, берите краски, карандаши, фломастеры и начинайте рисовать новогодние открытки для мамы и папы! Потом посмотрим, у кого получится лучше! Но Гарик с нами рисовать не будет! Он не доел котлету и совсем ослаб, даже карандаш поднять не сможет!