Гарнизонные истории

Тургеневские девушки

- Станция Обозерская! Станция Обозерская! – объявила громовым голосом Тонька и, заглушая перестук колес, предупредительно грохнула кулаком в дверь.

- Чтоб ты сдохла! – откликнулась Наташа с верхней полки купейного вагона. – Я только задремала. Еще тащиться будем минут сорок.

Дверь купе пронзительно скрипнула и отъехала в сторону.

- Стоянка одна минута, - как ни в чем не бывало продолжала проводница. – Сдавайте, девки, белье.

Наташа свесила полные ноги и напедикюренным пальчиком подцепила блестящую пуговицу на мощной Тонькиной груди.

- Подлая ты все-таки женщина, - зевая во весь рот проговорила она. – Чаю дашь? Тогда слезу.

- А я тебя и так сыму, без чаю, - захохотала переливчатым басом великанша в форме железнодорожницы и, ловко подхватив Наташу под мышки, перекинула на нижнюю полку. – Люблю я вас, офицерских! Веселые вы...

- Ты, Антонина Ивановна нас не за это любишь, - раздался слегка придавленный Наташиным весом голосок. – А за ту канистру спирта, которая булькает сейчас у тебя в подсобке.

Ирочка выпростала из-под одеяла изящные ручки и, сдвинув подругу в сторону, глянула в окно. Мимо проносились побитые мокрым октябрьским снегом леса и полустанки.

- Брр, гадость какая! – зябко поежилась она и достала из сумки зеркальце. – Ну, и рожа... А голова как раскалывается! Лучше не ложились бы на четыре-то часа.

По коридору проплыла уже одетая Галина Алексеевна, продавщица из военторга.

- У вас, Тоня, в туалете утонуть можно!

- Мы туалеты после Плесецка убираем, когда приличная публика загружается на Москву. А вам, спекулянткам, и так сойдет, - небрежно заявила обиженная проводница и, схватив в охапку серые постельные принадлежности, гордо удалилась.

***

... Когда на доске объявлений гарнизонного клуба офицеров появилась информация «Культпоезка в Архангельск», все женское население военного городка восприняло это как официальное разрешение уйти в загул и заволновалось. Программа мероприятия предусматривала:

5:05 - посадка в поезд « Москва – Архангельск».

10:00 – завтрак в банкетном зале ресторана « Север».

12:00 – экскурсия в музей Северного морского флота.

15:00 – обед в банкетном зале ресторана «Север».

18:00 – концерт учащихся Архангельского хореографического училища.

22:55 – посадка в поезд «Архангельск – Москва».

- На завтрак – согласна, обед на халяву – тоже неплохо, а остальное – как получится, - радостно заявила Наташа, выстраивая личный стратегический план.

- А как же балет...и музей? – наивно поинтересовалась Ирочка.

- Балет и по телевизору посмотреть можно. А музей? Что же... бог простит.

Единственная проблема заключалась в том, что количество участников поездки было ограничено. Видимо, для поддержания ажиотажа и здоровой конкуренции. В первую очередь записывали жен летного состава и членов Женсовета. Вторыми считались благородные супруги штабных офицеров и старших техников звена. Третья категория – то бишь жены прапорщиков и вольнонаемные – в расчет не брались совсем, так как обычно им ничего не доставалось.

Ирочка по молодости лет в Женсовете не состояла и женой летчика не числилась по той драматической причине, что ею и не была. Ирочкино положение в гарнизоне вообще не подходило ни под какие рамки и категории, потому что она состояла при части вдовой на армейской пенсии и любимой женщиной капитана Гаврелюка, начальника вещевой и продовольственной службы.

Статус офицерской вдовы Ира носила гордо, как орден, и была за это очень благодарна покойному мужу, старшему лейтенанту Щербаку. Если бы он пил меньше, то, конечно, протянул дольше. И тогда Ирочка намучилась бы вволю, таща по жизни чемодан без ручки – мужа-алкоголика.

Но товарищ Щербак был настоящим офицером и поступил благородно, погибнув на боевом посту при проверке технической готовности самолетов в зимних условиях. Со всеми вытекающими отсюда льготами для жены-пианистки, которую лупил нещадно и периодически.

Честно говоря, кое-кто подозревал, что он просто задремал в нетрезвом виде, в сугробе, с плавным переходом в вечный покой, но дело оформили как несчастный случай при исполнении служебного долга. И правильно сделали.

Двадцатипятилетняя вдова погоревала сколько положено по уставу и расцвела на радость всему мужскому населению гарнизона и к ужасу всех оставшихся жен. За ней закрепили казенную квартиру в одном из двух кирпичных привилегированных домов, а чтобы не скучала, предоставили должность руководителя кружков художественной самодеятельности в гарнизонном клубе офицеров, битком забитом и переполненном женами старшего офицерского состава на окладе.

Дамы немного поворчали, но спорить не решились, справедливо полагая, что потенциального противника легче изучать, когда он на глазах, а не в тылу. К тому же Ира не смотрелась красавицей, была веселой компанейской женщиной, стройной и подвижной, с яркими блестящими глазами и фигурой детского размера.

Она носила высокие каблуки, чтобы казаться выше, и короткую стрижку, чтобы выглядеть моложе. Но все это было ни к чему, так как относилась она к тому типу женщин, про который злые языки говорят: «Маленькая собачка – всегда щенок».

Одним из Ириных достоинств был трезвый взгляд на вещи. Она прекрасно понимала, что добровольно ее не внесут в списки участников экскурсии. С одной стороны, она могла рассчитывать на содействие капитана Гаврелюка и перестать дергаться. Но благородство души и музыкальное образование не позволяли Ирочке открыто шантажировать покровителя и вступать в прямой конфликт с его женой Люсей из строевого отдела: как бы ни хотел ей помочь начпрод, в список он мог внести только одну жену.

Для таких вот экстремальных ситуаций и нужны в жизни подруги. А подругой Ирочки была медсестра Наташа. Наташин муж, Георгий Петрович, носил воинское звание «майор» и считался в части загадочной личностью. Должность его так и называлась – начальник особого отдела.