Гаснущие голоса

Гаснущие голоса

*

— Пожалуйста, услышьте нас. Пожалуйста, ответьте.

Усталый, истончившийся шёпот Аадари почти неразличим за плеском капель. Воздух липкий и влажный, каждый вдох возвращается вкусом бетона, железа, каких-то гниющих тряпок. Риоле эта взвесь так знакома, что можно и не замечать, Аадари же почти потеряла голос из-за неё. Риола находит в намокшем кармане искру — шарик, похожий на застывшую ртуть.

Тёплый оранжевый светляк расцветает на ладони. Последний остался — но Риола хочет на неё посмотреть.

Губы Аадари побелели, рыжие пряди липнут к шее, ко лбу. Глаза — чернее голодных пропастей подземных тоннелей.

— Пожалуйста, — тише тёмного плеска вокруг. Риола пытался уже объяснить, что рация бесполезна, Город глотает и глушит сигналы — но Аадари упряма, и он устал спорить.

Отдаёт светляка — согреть пальцы.

— Всё будет хорошо.

Улыбка Аадари вспыхивает и гаснет, в голосе оживают привычные звонкие ноты:

— Ты и обязан так говорить. Ты проводник.

Риола берёт её холодную, осыпанную влагой кисть.

— Да. Но это правда, — он не знает, себя убеждает или её, но так легче. Муторной лихорадкой вновь подкатывает тьма.

Искра медленно умирает в соединённых ладонях.

1

Впервые они встретились под штормящим изодранным небом, на вокзале приграничной зоны, отмеченной лишь номером. За сотню лет, прошедших после катастрофы, у городов приграничья имён почти не осталось. Люди боятся прошлого, не хотят помнить о том, что пятнает их мир.

Риола заметил Аадари сквозь размытое дождём окно вагона. Яркий мотылёк в свете единственного привокзального фонаря, ладони зябко спрятались в рукавах клетчатой куртки. Сияющий блик чистого и живого мира на мёртвой земле. За день, за два часа до встречи Риола волновался — но в этот миг, наблюдая, как она переступает с ноги на ногу, стряхивает грязную воду с тяжёлых ботинок, он испытал печальное сочувствие. Словно увидел тропического птенца, неведомо как попавшего в холодные широты, мельтешащего крыльями над обледенелыми проводами. Волнение сразу исчезло. Риола был здесь своим. Мог помочь. Мог сберечь и вывести с этой земли невредимой.

— Риола! Рада наконец-то встретиться лично! — Аадари улыбнулась легко и ясно — осыпающийся фонарный свет на мгновение стал совсем солнечным. Риола кивнул, сдержанно улыбнулся в ответ, решая, стоит ли протянуть ей руку — но тут девушка не сдержалась, безотчётно потёрла висок, затем подбородок.

Обычное дело. Риола родился в третьем поколении переживших катастрофу, и его кожа была пигментирована странно — белый лист, сбрызнутый мазутными чернилами. Тем же мутно-синим цветом пропитались волосы и глаза — не худшее из возможных последствий, но поначалу многие пугались. Он давно перестал замечать, но теперь ощутил вдруг вязкую стыль отчуждения.

И тут Аадари его удивила.

Шагнула ближе, блеснув чёрными глазами, вцепилась в ладонь, стиснула неожиданно крепко:

— Я правда рада!

Руки у неё оказались тёплые, кожа — лучистого молочного оттенка, а ногти осыпала какая-то искрящая пыль. Риола оцепенел — этот внезапный порыв смутил сильнее, чем если б Аадари скривилась или отшатнулась.

— И я рад, — он осторожно высвободил кисть, поднял воротник выше и поспешно спрятал руки в карманах, — пойдём, куратор давно нас ждёт.

2

Главный корпус реабилитационного центра сиял во тьме, как спасительный оазис, воспоминание о другой, безопасной жизни. Облитая защитным покрытием дорожка плавно текла к нему меж взъерошенных кустов и энергетических сфер — нечастых, горящих мерно и сонно. Стоило ступить на эту тропу, Аадари взбодрилась, расправила плечи, а Риола плотнее закутался в шарф.

Пока они добирались сюда по мёртвым улицам, Риола чувствовал себя уверенней. Щербатые, безглазые дома опасно кренились, то и дело приходилось огибать провалы там, где брусчатка обрушилась во время катастрофы и продолжала осыпаться от времени. Дождь бил волнами — то разреженный, то шквальный, холодный — но Риола почти не обращал на него внимания. Сосредоточился на том, чтобы не сбавлять шаг — казалось, любое промедление расстроит спутницу. Один раз, правда, она сама дёрнула за рукав, остановила, шепнула: "Слушай!". Они замерли на изгрызенном краю тротуара. В теле города зияла пробоина, внизу тянулся густой шум воды. Даже не вслушиваясь, Риола различал в этом звучании душу — древнюю, оглушённую давно отгремевшим крушением. Словно внизу двигалась огромная змея из старых сказок.

— Как будто там что-то живое, — Аадари прижалась к плечу. Щеки коснулось тепло её шёпота, вишнёвый оттенок дыхания. Риола решил, что ей страшно, не стал отстраняться — но ответил правду, не успел ничего придумать, чтоб не пугать сильней:

— Так и есть.

Аадари хихикнула — то ли нервно, то ли действительно приняв это за шутку . Не разобрать.

Риола понимал города лучше, чем людей. Потому и стал здесь необходим: голос мёртвой земли звучал для него отчётливо с раннего детства. Для неспасённых, ненайденных этот талант бесполезен, Риола же стал волонтёром и проводником для поисковых отрядов и таких, как Аадари, информаторов. Необъяснимость, непознаваемость собственной силы часто его тревожила — и дрожь воздуха, и свинцовые тени, порой подступающие из ниоткуда.