Гажель

Гажель

Дело пахло жаренными гвоздями. Витя скорбно смотрел на остатки любимого маминого сервиза, ныне лежащие унылой грудой осколков на пестром ковре. Робот-пылесос, сунувшийся было устранить беспорядок, недоуменно мигал лампочкой, означавшей сбой в системе.       

А ведь все так хорошо начиналось! Около часа назад мама ушла в магазин, оставив их с братом дома одних. Они поиграли в догонялки, построили башню из лего, даже в прятки успели, как вдруг Витин взгляд зацепился за вазочку с конфетами, так маняще ловившую солнечных зайчиков своим выпуклым боком. Витя всегда придерживался правила «вижу цель — не вижу препятствий», и его ни в одном месте не смутила необходимость лезть на верхнюю полку серванта за заветными сладостями.

Подумано — сделано. Вазочка уютно расположилась аккурат за маминым любимым чайным сервизом: белым, с красивыми голубыми узорами. Как-то это так еще называлось, — папа говорил — то ли «кошель», то ли «гажель»… Чтобы достать вожделенную вазочку, требовалась пара-тройка нехитрых действий: отодвинуть сервиз одной рукой, другой — взять конфеты, потом вернуть все на место. Просто и точно, как снайперская винтовка. План работал ровно до второго шага, когда неожиданно для себя Витя обнаружил, что поднос с чашечками и чайничком весит несколько больше необходимого для того, чтобы удержать их в одной руке. Ну и как-то… Дальше, в общем, не сложилось. Даже, скорее, «разложилось», не в буквальном смысле.       

Гриша в соседней комнате смотрел в наушниках мультики и явно не был в курсе произошедшей катастрофы, в противном бы случае уже мигом оказался там и охал, глядя на осколки красивых маминых чашечек. Он так это смешно делал всегда, как-то по-стариковски, хотя был на несколько лет младше самого Вити. Такой шестилетний дедуля. Витя, не сдержавшись, хихикнул, представляя брата с длинной седой бородой, что волочится за тем по полу, но быстро взял себя в руки — надо было что-то придумывать, и срочно.       

Мама, должно быть, ух, как расстроится… Склеить не склеишь — слишком мелкое крошево. Можно было попытаться свалить вину на Барсика, да только как тогда кот сам открыл дверцы серванта? А, главное, зачем? Теория явно не сходилась. А если… Витю аж бросило в жар. А если сказать, что это Гришка? Идея была хороша — ни дать, ни взять. Он, мол, Витя, вообще не причем, сидел, смотрел мультики, услышал грохот и плач, прибежал, а тут — вот. Главное, не докажешь же, что неправда. Как докажешь? Для пущей убедительности можно вообще маму с порога ошарашить, смотри, мол, Гришка разбил сервиз.       

Витя покивал сам себе, довольный, глянул на часы — скоро должна вернуться. Засунул руки в карманы шорт и давай расхаживать по комнате, то и дело косясь на время. Остановился. Еще раз посмотрел на сервиз, затем — в дверной проем, откуда было видно хихикающего над чем-то своим брата. Как кольнуло что-то внутри — вот сидит он, Гришка, смеется, радостный, а скоро придет мама, и… Витя тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. И ничего не будет с Гришей, ну, поругает чуть-чуть и успокоится. И Гришка — тоже, поплачет и успокоится, и все будут довольны.       

Раздался скрежет ключа в замке, и Витя встрепенулся, кинулся к двери. Как раз вовремя — мама уже зашла.       

— Солнышко, помоги мне, пожалуйста, возьми, — она закрыла ногой дверь, протягивая пакет. — Я вам там мороженого купила, клубничное и банановое — как вы любите.       

Витя сглотнул внезапно появившийся ком в горле, забирая из маминых рук пакет.       

— Как вы тут, не баловались? — состроила притворно строгое лицо она.       

— А… — открыл Витя рот. — Мам, а… Гриша, там…       

— Гриша что? — мама быстрым взглядом окинула коридор. — Что с Гришей?       

— С ним все хорошо, только… — Витя отвел взгляд, переминаясь с ноги на ногу. — Там, в гостиной…

Мама, не дослушав, кинулась в комнату. Спустя пару секунд донесся ее протяжный вздох, а Витя так и стоял, как вкопанный.       

— Мальчики, а ну бегом сюда!       

Витя не торопился идти. Что-то тревожило его, он даже сам толком не мог объяснить, что именно, но оно будто бы разгоняло сердце, заставляя то биться сильнее, а ладони — потеть.       

— Витя! Гриша! — требовательно прокричала мама.       

Брат, услышавший, видимо, ее голос даже через наушники, вприпрыжку пробежал мимо Вити.

— Один есть, — донеслось из комнаты после Гришиного вскрика. — Витя! Бегом!       

Тяжело вздохнув, он аккуратно поставил пакет на пол и зашел в комнату. Гриша, качая головой, ходил вокруг разбитого сервиза — ну точно, старикашка. Может, Витя бы даже посмеялся, если бы не серьезный мамин взгляд.       

— Признавайтесь, бесята, кто из вас разбил мою гжель? — мама уперла руки в боки.       

— Это Гриша! — выпалил Витя, даже не задумавшись.       

— Неправда! — в голосе сразу мелькнули слезливые нотки. — Мама, это не я, он все врет!       

— Ты-ты, — гнул свое Витя, старательно не замечая обиженный взгляд брата. — Я видел, как он на сервант полез, за конфетами, наверное, вытащил сервиз и…       

— И ты просто стоял и смотрел?! — голос мамы стал глуше, а глаза — уже.       

— Я… нет, я… — пролепетал Витя, не ожидавший такой реакции. — Ну, он полез, а я…