Где-то в параллельной Вселенной

Где-то в параллельной Вселенной

Где-то в параллельной Вселенной

(посвящается светлой памяти Михаила Горшенёва)

Глава 1. Человек с титулом и «святыми колючками» цвета зелёного

Честный панк и идейный анархист Лёха Баринов по кличке Барин сидел на кухне и с тоской наблюдал, как в оконное стекло бьётся жирная чёрная муха. С тех пор, как Барин завязал со спиртным, число его товарищей галопом устремилось к нулю. Из этого он сделал вывод, что никакие они не панки, а обычные алкаши или попросту «говнари». Но и те друзья, что остались, предпочитали тусоваться в рок-баре «Весёлые тролли», куда Лёха принципиально не ходил вот уже несколько месяцев, дабы не засмеяли.

На Барина накатила вселенская тоска. Тоска на него накатывала постоянно, как только наступали выходные. Но сегодня она стала совершенно невыносимой. Лёха решительно встал с табуретки и прошествовал в спальню. Оттуда он уже вышел в полном панковском «прикиде» и с выкрашенными в зелёный цвет «святыми колючками» на голове. В узкой прихожей старенькой «хрущёвки», доставшейся ему по наследству от бабки, Барин натянул на ноги шипованые берцы и ещё раз взглянул на себя в зеркало. Отражение его порадовало. Он скорчил зверскую рожу, удовлетворённо выдохнул, громко рявкнул «Хой!» и вышел за дверь.

Посетителей в «Весёлых троллях» было на удивление мало. Печальный Барин подошёл к барной стойке и потребовал у бармена со странным погонялом Кузьма пустой стакан. Затем оглянулся, извлёк из-за пазухи пакет молока, свинтил крышку и уже собирался было плеснуть содержимое в стакан, как к нему подскочил бармен.
— Барин, ну ё - моё, ты же знаешь, что со своим у нас нельзя! – произнёс он и уставился на пакет. Лицо бармена вытянулось, в глазах читался не то испуг, не то упрёк. Мол, как же ты докатился до такой жизни, Лёха? Барин виновато посмотрел на Кузьму и быстро спрятал молоко обратно за пазуху.
— Ээээ, ммммм, да.., – промычал он, а потом, подумав, добавил. – Вот оно как.
— Не привык таким я здесь тебя, приятель видеть, – сочувственно произнёс бармен. – Что стряслось, скажи мне. Клянусь, лишь дьявол мог тебя обидеть.
— Я это. В завязке. Понимаешь? – прохрипел панк. – Мне бы молока, а?
— Лех, ты чё? Не держим мы тут.., – в голосе Кузьмы послышались нотки возмущения.
— Молока, говорю, найди! – вдруг вызверился Барин и так громко хлопнул ладонью по столу, что немногочисленные посетители повернулись в их сторону в ожидании представления, а потом миролюбиво добавил: – И второй стакан. Для себя! А то одному как-то...

Молоко, принесённое грустным панком, было выпито. Бармен дрожащими руками сливал из оставшихся мини-пакетиков предназначенные для кофе сливки в стакан Лёхи. Странный посетитель уходить не собирался и бармена не отпускал.
— Ещё пить будешь? – спрашивал он у Кузьмы, «по-братски» половиня свой стакан сливок.
— Буду, Барин, буду, – соглашался Кузьма, чувствуя, что ещё немного и у него «оторвет дно». Лактозу он с детства не переносил.

В какой-то момент Лёха понял, что опьянел. С молока.
— Какого чё.., – пробормотал он и поднял глаза на то место, где должен был быть его «собутыльник», но вместо Кузьмы узрел двух чуваков в замызганных футболках, цепях и с разноцветными ирокезами на головах. Мир закружился, предметы потеряли чёткость. Последнее, что запомнил Барин, довольные ухмыляющиеся рожи незнакомцев.

***
Такого бодуна у Барина не было с тех самых пор, как он пил убойный «Henri IV» с тем дьявольским чуваком из преисподней*. Во рту была сушь похлеще, чем в пустыне Сахара. И запах был такой, словно всю эту пустыню изгадили полчища мартовских кошек. Голова гудела, как церковный колокол. «Святые колючки» поникли, как лютики. В общем, у панка и анархиста Лёхи Баринова состояние было препоганое.
— Эй, братан!
Лёха с трудом разлепил веки и уставился на склонившегося над ним человека.
— Ммммм, – промычал он, что означало «Где, нахрен, я нахожусь, и кто ты такой, етить-колотить?»
— Ты это. На, выпей. Полегчает, – человек сунул стакан с какой-то дрянью прямо Лёхе в зубы. Тот трясущимися руками взял ёмкость и выпил предложенное вонючее пойло. Горло обожгло. Из глаз посыпались искры. Барин подумал, что умирает. Но не умер.

Вскоре предметы обрели очертания. Помещение, в котором он очутился, напоминало комнату в старой городской заброшке. Стены были исписаны неприличными словами и панковскими лозунгам. Лёха увидел двух давешних чуваков из бара, суетящихся у установленного посередине комнаты котла, из которого и исходила та самая жуткая вонь. «Вытрезвиловку варят», – подумал Барин и попытался встать на ноги.
— Ты это. Сиди. Отдыхай типа, – заботливо произнёс один из них, с оранжевым ирокезом.
— Вы, блин, кто такие? Где я? – уже внятным голосом произнёс анархист.
— Мы, Барин, маги-панки, – отвесив поклон, ответил Оранжевый.
— Какие, нахрен, магипанки? – удивился Лёха, подозревая, что его разыгрывают.
— Ты не понял, Барин, – также поклонившись, произнёс второй, с синим ирокезом. – Маги-панки. Значит, это, волшебники мы, колдуны.
— Вы что? Издеваетесь? – зарычал Лёха и ринулся на Синего.
— Нет, Барин. Нет, – испуганно попятился тот.
— Ты это. Не вели казнить. Вели слово молвить, – вновь отвесив поклон, вмешался Оранжевый.
— Молвь, – разрешил Лёха и сурово добавил: – И перестаньте уже кланяться, аки холопы. А то как колдану по лбу!

***
Услышанное произвело на Барина неизгладимое впечатление. Новые знакомые поведали, что забрали его, Леху, ни больше ни меньше, в параллельную вселенную, ибо он по пророчеству должен стать предводителем местных панков. Мол, «придёт из мира людей человек с титулом и «святыми колючками» цвета зелёного, и поведут его два верных апостола...»

Несли они чушь несусветную целыми лоханками о сотворении мира богом с ругательным именем Ахули. По всему выходило, что бог был азартен, охочь до игр. И как-то раз он не с той руки бросил игральные кости на Землю и умудрился высвободить фигову тучу всякой энергии. Начался кавардак. Люди мутировали, мутировали и вымутировали. Появилось множество видов, рас и кланов, наделённых магическими способностями, сверхсилой, невероятной красотой или чудовищным уродством. Каждая раса считала себя особенной. Разразился вселенский срач с политическими конфликтами, войнами и прочими прелестями. В конце концов, спустя несколько тысячелетий всё улеглось. Но межклановая вражда никуда не делась. Она просто перешла на новый уровень.

Клан магов-панков считался одним из древнейших. Были панки наделены великой силой. Старейшины клана открыли способ перемещения в параллельные пространства. Захватившие власть эльфы пытались узнать секрет перемещений и начали преследовать магов. Некоторые панки, уставшие от распрей и гонений, даже мигрировали в Лёхину реальность. Кое-кто из них на новом месте жительства пытался мутить революцию, провозгласив лозунг «Анархия – мать порядка», только вот безуспешно. Потомки этих панков со временем вовсе потеряли способность к магии. А вот он, Лёха, не потерял. Просто не знал, что она у него есть.

Возмутился Лёха от такого шедеврального вранья, вскочил, побежал к выходу да так и замер на пороге с поднятой ногой. За перекосившимся дверным проёмом была пустота. Не совсем, конечно. Ещё были луна и звёзды. А весь остальной мир был так далеко внизу, что Барин мог разглядеть лишь слабое мерцание огней.

Лёха обернулся и посмотрел на новых знакомых безумным взглядом.
— Вы куда это меня затащили, апостолы хреновы?! – заорал он. – А ну, рассказывайте всё по порядку, дубы-колдуны стоеросовые!
— Так ведь это. Эт башня наша. Панк-сити, – произнёс Оранжевый.
— Обитель панковской магии, – пояснил Синий. – Мы здесь тебя обучать будем.
— Чему обучать? – Леха обессилено опустился на пол.
— Известно чему, Барин, – радостно заявил Оранжевый, – магии!