Гений и красавица

Глава 1

— Подъем! – бодро гаркнула Юлька, попытавшись стянуть с меня одеяло, но я держала крепко, не давая сорвать его с моей головы.

— Я сплю, – заявила ответственно.

— И долго ты спать собираешься?

— Хотелось бы лет сто, как спящая принцесса. Проснусь, а вокруг машины летают, а не вот это вот все.

Юлька фыркнула, но потом добавила в голос жалостливости:

— Папа за тебя переживает.

— Переживал бы, приехал бы сам.

— Вообще-то, я и приехал.

Я икнула, услышав папин голос. Попадос. Высунула из-под одеяла голову: папа стоял на пороге комнаты и неодобрительно созерцал дорожку из шмоток, идущую от входа к кровати.

— Ой, пап, привет, – я вскочила, зацепив с тумбочки бутылку мартини, перевернувшись, она грохнулась на толстый ковер.

Прозрачная жидкость полилась, распространяя по комнате едкий запах.

— Ковер испортила, дурища, – Юлька подняла бутылку, понюхав, поставила на тумбочку и закрутила обнаруженной тут же крышкой. – Закажу химчистку.

Мяукнув, с кресла спрыгнул Адам, лениво потянувшись, подошел к лужице, подозрительно обнюхал и стал слизывать.

— Сама почти алкоголичка, так и кота совратила, – хмыкнула Юлька, я сделала страшные глаза.

Разве можно при папе такие вещи говорить? Да и какая из меня алкоголичка, я не пила никогда раньше. А эту несчастную бутылку мартини мучаю уже три дня и не продвинулась даже на половину.

— Ладно, Юль, не перегибай, – поморщившись, папа все-таки уселся в кресло, закинув ногу на ногу, Адам тут же прыгнул к нему на колени.

Этот негодник от меня требует только жрачки, за лаской исключительно к мужикам. Даже тут не повезло.

Папа с задумчивым выражением лица поглаживал Адама, а я чувствовала себя героиней фильма про мафиози. Ему только сигары во рту не хватало, и шляпы. В остальном он меня устрашал сейчас даже больше, чем глава мафиози, появись он тут собственной персоной.

Это ж папа. Не, не так. это ПАПА. Он не должен находить взрослых дочерей в захламленной квартире с бутылкой мартини в обнимку. Тем более если этот папа – Градов Владимир Дмитриевич, владелец банка и сети антикварных магазинов. Его тут каждая собака знает. Нет, серьезно, не удивлюсь, если даже собаки.

— Пап, я это… – начала я, он только махнул рукой, но моя и так невразумительная речь пропала, как на корню.

— Ты меня огорчаешь, Ева, – произнес папа, – я понимаю, у тебя личная драма… Но нельзя из-за мужчины ломать собственную жизнь. Тебе еще жить и жить, а ты что? Уволилась, пьешь в одиночестве, шатаешься по городу, как местная сумасшедшая, одетая не пойми во что.

— Вообще-то, это спортивка известного брэнда, – пискнула я, но поблажки не получила.

— Мы с Юлей поговорили и решили, что должны тебе помочь. Мне уже надо ехать на работу, она тебе все объяснит.

Отпустив недовольного Адама на пол, он подошел ко мне и чмокнул в нечесаные волосы.

— Я тебя люблю, дочка, – улыбнулся, поглаживая большими пальцами по щекам.

Меня по-дурацки потянуло на слезы. Вот правда, мужики уходит и приходят, а семья останется с тобой навсегда. Даже если ты создаешь видимость непутевой дочери в трениках и толстовке.

— Я тоже тебя люблю, папочка, – надула я губы, он улыбнулся, и распрощались мы на вполне дружеской ноте.

Я сидела с придурковатой улыбкой ровно до того момента, как захлопнулась входная дверь. А потом рухнула на кровать и накрылась одеялом с головой.

— Ну брось, Ева, – протянула Юлька, усаживаясь рядом, о чем я поняла по скрипнувшим пружинам матраса.

Между прочим, и скрипят они так потому, что столько страстных ночей претерпели. Я снова всхлипнула, Юлька безжалостно стянула с меня одеяло и для надежности бросила в кресло. Я заклацала зубами очень быстро, потому что отопление еще не включили, хотя за окном уже третий день дожди стеной и холод.

— Безжалостная, – буркнула, вставая. – И как папуля тебя терпит?

Вопрос был риторический, потому что я знала, что папа с Юлькой живут душа в душу. Впрочем, как и я с ней. Юлька оказалась в золотой середине: старше меня на девять лет, младше отца на десять – и вуаля, общий язык находится с каждым.

— Тащи свою шикарную задницу в душ, я пока кофе сварю, – пропустила мои слова Юлька мимо ушей.

Вздохнув, я отправилась в ванную, долго мылась почти в кипятке, потому что в ванной было не менее холодно, чем в остальной части квартиры. Когда выбралась в кухню распаренная и укутанная в огромный махровый халат, Юлька уже не только кофе сварила, но и яичницу сварганила.

— А где твоя кофемашина? – спросила меня, разливая из турки в чашки.

Я махнула рукой. Кофеварку я запустила в Вадика. К слову, покупал ее он, так что я не жалею. А вот он жалеет однозначно. В него я не попала, конечно, но зато и кофеварки у него не будет.

Когда я умяла яичницу и, вытянув ноги, занялась кофе, Юлька вытащила из сумки местный журнал. Я не удивилась: Юлька вела в нем колонку, – потому вполне могла таскать с собой. Только вот обсуждать ее статью у меня не было сейчас никакого желания. Как и читать.

Но ей, конечно, было все равно, потому что, пролистав журнал, она положила его передо мной. Я сделала непонимающее лицо. Она зыркнула, вздохнув, я взяла журнал.

— Ну и что я должна понять? – спросила ее через полминуты. – Тут интервью, и журналистка какая-то Милованова, это же не ты.

— Рада, что моим статьям ты отдаешь предпочтение, – хмыкнула Юлька. – Что скажешь?

— О статье? слушай, критик из меня так себе.

Она закатила глаза.

— О мужике что скажешь! С которым интервью.

Поморгав, я снова опустила глаза в статью. С фотографии на меня смотрел молодой мужчина около тридцати, темные кучерявые волосы, серьезный взгляд, грубые черты лица, зато губы пухлые и четко очерченные, таким даже девушка позавидовать может.

— Ну мужик… как мужик. На любительницу.

— Иногда ты такая бестолковая, – хмыкнула Юлька, откусывая от кубика рахат-лукума. Откуда она его взяла, тоже с собой принесла, что ли? У меня шаром покати.