Герои конца времён: сломленный паладин

Герои конца времён: сломленный паладин

Я – Джорек Бартарр, Хранитель сигила, левая рука правителя Эндерала, командующий особым корпусом храмовой гвардии, один из лучших воинов востока Вина. Я участвовал в кампании по уничтожению фоамвилльских сепаратистов, моими силами проводилось истребление еретических культов у столицы, на меня надеялись торговцы Дюнного при войне с пустынными налётчиками, меня боготворили жители Фермерского берега, когда я и мои люди перебили пиратские конклавы, Золотой серп благоволил мне, когда по моему приказу начали разработку серебряных месторождений на западе… и тем не менее я пал.

Я пал на колени, мои руки связаны крепкими путами – верёвка крапивой впивается в окровавленные запястья. Лицо рассечено от ударов кулаками, спина болит, каждый вдох отражается болезненным огнём… пара рёбер явно сломлены. Меня лиши брони хранителя, сорвали знаки отличия и дали лишь серую невзрачную одежду арестанта. Таков конец истинного сына Эндерала.

Всё вокруг сыро и холодно – камень апотекариона не отличается особым цветовым разнообразием. Тут жутко смердит формалином, трупными запахами разложения и прочими «прелестями». Хоть дверь плотно закрыта, но я чувствую, что за ней кто-то есть… злопыхатели, ненавистники или даже сочувствующе. Тьфу! Мне плевать на всех них, плевать на себя… скоро всё закончится, как я того и хотел.

«Предательство – вот единственная награда за верность», - думаю я, вспоминая то, почему я сюда попал. Будь прокляты мёртвые боги, будь проклят «Путь» и все заветы Светорождённых… я пытался сделать всё, чтобы помочь Эндералу, но я сломался.

Передо мной двое – старый друг, соратник и правитель всего континента. Я читаю презрение на его морщинистом лице, в глазах мелькают угольки безумия. В её же глазах я вижу бездну сожаления. Ох, если бы она знала, если бы только представила, источником какой страшной боли она стала... Но это лицо, суровое и холодное, что вырезано в моей памяти навсегда, именно это лицо стало самым желанным в моей жизни… но вскоре ни будет ни памяти, ни боли.

«Так давайте же!».

Пока они собираются с мыслями, пока их съедают сомнения и презрения, пока они думают, что сказать, я получаю удивительный шанс уйти в галереи воспоминаний о собственной жизни.

Моя жизнь началась в Сердцеземье, когда в нём ещё тлели слабые угольки жизни, в одном из родовитых поместий. Моя родословная, происхождение, верная служба отца Святому ордену – вот причины почему я был взят на службу истинному богу Эндерала… как мне тогда казалось. В возрасте десяти лет я впервые одел кроваво-белую форму послушников Святого ордена, в одиннадцать я принял свой первый бой. Нас под командованием хранителя отправили уничтожить монстров, терзавших дальние деревни. Проклятые ватиры перебили половину нашей группы, но мы их вырезали. Всех до единого, даже козлят, что они взяли с собой, не думая, что им дадут достойный отпор. Я до сих пор помню козлинные глаза рогатого ублюдка, в которого вогнал меч по самую рукоять. Человеческую кровь я впервые пролил в пятнадцать лет. Меня одного отправили к Речному, чтобы усмирить трёх восставших крестьян, отвергнувших божественность Мальфаса. Эти твари убили верного Храму солнца зажиточного лендлорда, изнасиловали его жену и двух дочерей. К вечеру три головы украсили частокол Речного, а их крики и вопли о милосердии часами разносились по городищу перед жуткой смертью, ибо нет преступления страшнее, чем отвергнуть Светорождённых.

Первое звание я получил в шестнадцать лет, в составе третьего боевого братства, когда их ещё формировали. Святой орден назначил меня «Магистром мирского благочестия», возвысив над всеми послушниками и полубратьями в Ордене.

Ещё пять лет верной службы, послушнические звания и вот на меня надели рубиновый плащ хранителя. Я достойно и гордо прошёл своё испытание! Выпив горькое зелье, меня унесло в мир грёз, «Море возможностей» смеялось надо мной, показывая картины моего же предательства, того, как я отвергаю всё то, чему служил. Образы будущего, настоящего, страхи и надежды – всё явилось предо мной, чтобы сбить с истинного пути служению Мальфасу, но я нашёл выход из сновидений, не дал обмануть себя коварному врагу.

Став полноправным хранителем Святого ордена я взялся за свою работу. Молодой и полный энергии я множество раз обнажал клинок против еретиков, отступников и преступников. Меня часто откомандировывали в Киру, Нерим и Киле, чтобы в составе малых групп я наводил порядок, приводил немногочисленных восставших к согласию. Но вот меня назначили быть Хранителем сигила, Владыкой милитария. Я стал левой рукой правителя края благочестия и праведности, я командовал войсками континента, мне суждено было стать тем, кто очистит Эндерал от отступников, сепаратистов и еретиков. Но я сломался… и это была любовь, будь она тысячу раз проклята! Натара Даль’Верам, молодая Натара Даль’Верам столь красивая и холодная, желанная и статная, отважная и решительная – она всецело завладела моим сердцем. Чувства пожирали меня, и я не мог справиться с ними. Это стало фатальностью. Все мои будущие сражения, все мои победы и свершения стали ради неё… комплементы и ухаживания, подарки и похвала… я даже льстил и боготворил её в своих стихах… я сделал всё, чтобы ей понравится.

С тех пор моей единственной мечтой было стать подле неё, вместе вкусить сладкий плод любви. Только в её присутствии мне казалось, что я жив. Весь остальной мир без неё представлялся сном, теми самыми безумными грёзами, которые я видел во время испытания.

Но она отвергла меня!

Она предпочла меня паладину Теалору Арантеалю. Этот ублюдок украл у меня не просто любовь, но… саму душу, смысл моего существования. Клянусь всеми известными богами я был готов проклясть самих Светорождённых, был готов продать душу Тел’Имальтату, был готов сгинуть в скальных отравленных пустошах Тальгаарда, лишь бы не чувствовать дикую боль. Но вот усмешка лживых богов, я сдружился с Арантеалем… вечная тень легла на моё сердце, его оплела тернистая лоза боли и обиды.