Герои Меча и Магии I I I. Своенравный Храбрец

Своенравный Храбрец или Безрассудное Упрямство

(Примерно за год до событий главы «Возвращение домой»)

1. «Потерянный в океане»

«Всё, что мне было нужно – это просто отдых. Из-за последствий урагана я оказался здесь, на этом острове с этими грязными, вонючими аборигенами. Возможно, мой отец был прав в своём укоре, когда я рассказал ему о своей мечте стать алхимиком? Надеюсь, мои военные навыки смогут помочь мне выбраться из этой богом забытой песчаной тюрьмы».
***
 

Сэр Кристиан, герой-рыцарь, Энрот. Специальность: Артиллерия.
Во время обычного трёхдневного путешествия с обзором своих владений, корабль Сэра Кристиана был подхвачен неожиданно налетевшим летним штормом. Когда же шторм стих, то ни капитан, ни его команда не могли определить, в каких широтах они оказались. Почти целую неделю плыли они днём под палящим зноем, а ночью под облачным небом, и всё не могли определить своё местоположение. Наконец, был замечен небольшой скалистый остров. Когда они попытались подплыть, поднялась волна и разбила их судно об большой подводный риф. К сожалению, не все смогли добраться до берега. Появились любопытные туземцы, и, к счастью, они оказались дружелюбными. Собравшись вокруг костра и пригласив туда потерпевших крушение, туземцы согласились помочь Сэру Кристиану и его подопечным в исследовании острова, но взамен попросили построить им укрепление для столицы.

– Я перерисовал карту уже будучи на службе в Эрафии, теперь на неё хоть стало приятно смотреть. Всё началось с острова, который я назвал «Мыс Глупцов», он закрашен и разделён на две зоны. Зачем? Сейчас расскажу, но всё по порядку. К слову, крестиком обозначено место, где я впервые ступил на сушу после многодневных скитаний в открытом океане.
***
Это случилось во время одной моей морской прогулки, после неприятного разговора с отцом, я осматривал военные сооружения вдоль береговой линии со стороны моря, мне нужно было развеяться. Вечером того злополучного дня, я и моя команда отчалили от пристани из Свободной Гавани и, сбросив якорь, встали на рейд. Тонкой серо-зелёной полоской на горизонте осталась земля, согреваемая последними оранжевыми лучами света, заходящего солнца. Лёгкая качка, как колыбель, убаюкивала под размеренный шум перекатывающихся волн. Приятно провожать взглядом огненный круг, тонущий в бескрайних просторах солёной воды, словно топишь в ней своё прошлое. Закат умиротворял, и символично уносил за собой все проблемы, мысли и тяжесть этого дня, а также накопленную усталость от многолетней, кажущейся бесконечной, учёбы в военной академии Энрота, учений, сборов, турниров и практик по фехтованию, а с ними и тот цирк с посвящением в рыцари… Сколько неоправданных ожиданий, косых взглядов, обид пришлось вытерпеть?.. В общем, ничто не предвещало беды, но безмолвное спокойствие прервал один из наблюдателей моего судна:
– Сэр, надвигается буря.
Я обернулся и увидел, что со стороны континента действительно надвигается грозовая туча, изредка пестрящая далёкими вспышками. Громко, чтобы слышали все, я сообщил команде:
– Нам нечего бояться – пока не гремит, а значит это ещё зарницы, и у нас куча времени на возвращение, – мне хотелось подольше насладиться закатом и проводить его. Сложив руки за спиной, я вернулся к своему, унимающему тоску занятию.
Но вскоре, вместе с порывом ветра в спину ударила влажная прохлада, начали доноситься первые раскаты грома, и потихоньку поднималась волна.
– Поднимайте якорь! Будем возвращаться, – скомандовал я, но только спустя время понял, что этот приказ стал моей роковой ошибкой.
Наш корабль – двухмачтовая бригантина, была неплохо оснащена, но, всё же, недостаточно хорошо для длительных путешествий. Да никто на это и не рассчитывал: провизии брали по минимуму, чтобы хватило на пару-тройку дней, максимум неделю; из двух мачт – паруса в порту вешали только на центральную – этого хватало за глаза для прогулок по бухте; каюты почти всегда оставались не застеленными; но сами мы, всё же, в океан всегда выходили при оружии и в полной амуниции – времена продолжали быть неспокойными: оставалась вероятность стычек с пиратами или внезапно подкравшимся врагом.
– Будем уходить из подветренной стороны, – крикнул я, дождавшись поднятия якоря, и начал высвобождать, скрученные на поперечных реях, паруса.
Кто знает, как могла сложиться судьба, если бы мы переждали бурю на корабле и дождались, пока не стихнет ветер. К сожалению, когда голова забита одними проблемами, и ты уже настроился на отдых, прогоняя их, адекватно и рассудительно отреагировать на непредвиденную, стрессовую ситуацию не всегда получается. Делаешь первое, что приходит в голову, машинально. А стихия продолжала бушевать и только усиливалась. Начинался настоящий шторм: Свободная Гавань уже скрылась под густыми сливово-синими струями ливня, резко стемнело, а местами над водой стали появляться микро-водовороты. Стремительным порывом вырвало из моих рук верёвку, при этом резануло ладони и, дёрнув за собой, сбило с ног. Из-за этого нижний, маршевый парус наш раскрылся слишком резко, и его порвало в нескольких местах, также сильно дёрнув судно. Словно игрушечный, наш корабль начало разворачивать и сильно раскачивать. По палубе полетели и покатились вещи, с обрывками надрывных криков моей команды. Наконец, ливень настиг и нас – первые крупные капли приземлились с небес, а потом начало поливать как из ведра. К этому времени нас уже порядком отнесло в отрытый океан, и земля на горизонте скрывалась из вида. Внезапно, по правому борту раздался сильнейший грохот со скрипом: поднятый якорь ненадёжно закрепили и, удерживающая его цепь со скоростью размоталась, погружая его обратно в глубины моря, а корабль, как назло, качнуло в этот момент в противоположную сторону. Упав на дно и натянувшись как струна, цепь сработала как стоп-кран, дёрнув и развернув нас по ветру. Все кто стоял в этот момент на ногах – рухнули навзничь, а потом, вдогонку, с новым ударом волны, вырвало якорное крепление и кусок борта. Вслед за уносящейся цепью, двое из экипажа выпали за бортовое ограждение, и их стало уносить. Ни времени, ни людей, ни средств, для их спасения не было. Шлюпки также с собой не брали, верёвочных тросов и канатов не вязали – «предусмотрительная» прогулка... Вырванные доски разлетелись в щепки, и нас едва не перевернуло. Судно хлебнуло воды и по палубе, и без того уже залитой дождём, тонким полирующим слоем пробежала солёная морская вода. Поскальзываясь, я поднялся, поймал равновесие, ринулся на капитанский мостик и проорал:
– Держите штурвал!
Но, ни мне, ни моим людям не суждено было сегодня добраться до него. Меня, вбегавшего по лестнице, лицом к лицу, встретила укатившаяся с кормы пустая деревянная бочка и отправила в нокаут. Моя непредусмотрительность меня же и покарала; была бы она наполнена пресной водой – стояла бы себе на месте, никого не трогая, да и пользы бы принесла в будущем гораздо больше.
***
Меня привели в чувства только к утру следующего дня. Всю ночь люди из моей команды из последних сил боролись со стихией, но тщетно. Ветер стих, но как далеко нас отнесло от материка в бескрайний океан – неизвестно. Каким-то неведомым чудом меня не выбросило за борт, но зато изрядно повозило по палубе. Повезло, что, падая, я запутался ногой в растянутой близ трапа канатной сети. Тело ныло от поставленных синяков и ушибов, особенно лицо: «спасибо» бочке!
Солнце потихоньку поднималось всё выше и выше в небо, и, как назло, сегодня – ни облачка, ни ветерка – полный штиль. Изредка, далеко от нас, по воде пробегала мелкая рябь. День обещался быть жарким и знойным. Первым делом, конечно, не безболезненно, я кое-как высвободился из своих доспехов, оставив при себе только меч на широком кожаном поясе, наголенники и кольчужно-латные ботинки. «Станет невмоготу – сниму и их», – подумал я, хотя оставаться совсем без защиты на побитых, пестрящих торчащими занозами досках палубы не хотелось. Осмотрелся – вокруг, до горизонта нас окружала морская гладь. Совместно с командой, последовавшей моему примеру по амуниции, мы решили совершить обход по кораблю, чтобы оценить ущерб, нанесённый в прошедшую ночь. – Тут вода, но немного! – донёсся голос из трюма.
– Немного, это сколько? – переспросил я.
– Чуть ниже, чем по колено!
– Не критично! Вылезай! Позже будем откачивать!
– Сэр!
– Да!
– Вам нужно это видеть!
Зайдя в каюту, перед нами предстал удручающий вид. В правом борту над килем, была огромная рваная пробоина, оставшаяся на месте якоря, вырванного с мясом и сейчас мирно покоящемся где-то на дне морском.
«Дополнительный иллюминатор – это хорошо, заодно вентиляция, – иронично подумал я, стараясь не терять оптимизма».
– Да и без якоря протянем, зато нас теперь ни чем не удержишь и не остановишь! – хотя каждому было понятно, что с такой пробоиной в корпусе, попади мы ещё раз в подобный шторм – точно утонем.
А вот паруса оказались куда более в сносном состоянии. Маршевый, который я по неосторожности решил развернуть первым, растерзало на лоскуты, и теперь он, как половые тряпки уныло свисал с мачты, зато верхний уцелел, хоть и изрядно промок. Его мы аккуратно развернули и оставили, в надежде поймать ветер и заодно просушить. Но то, что было хуже всего – это потеря двух членов команды. Надеюсь, что им хватило сил удержаться на плаву, и они выжили, добравшись до берега вплавь. Правда (нехорошо так думать) иногда, лишние два рта на судне могут сыграть решающую роль в судьбе всей команды, особенно, когда дело касается пропитания дюжины оставшихся солдат, поневоле ставших моряками.
– Что с провизией? – продолжал обход я.
– Всего двенадцать бочек!
«Какая ирония – по бочке на каждого», – подумал я с сарказмом. – Сколько из них с пресной водой?
– Всего две!
– Что в остальных?
– Сейчас вскрою, подождите! – и из камбуза послышался деревянный скрип, а потом звуки откупориваемых крышек. – Тут всевозможная солонина: мясо, грибы, овощи…
– Это точно всё, что есть? Во всех каютах посмотрели?
– Есть ещё две небольшие растяжки с сушёной рыбой! Считается? – донеслось из кубрика.
– Считается, но с таким малым запасом питьевой воды, есть её я вам настоятельно не рекомендую! – Есть ещё пять запечатанных сургучом бутылок в серванте! На каждой висит по этикетке. Подписаны, но чернила выцвели, и почти не читаются!
– Я позже посмотрю, хотя я догадываюсь о содержимом, – я улыбнулся, но решил поскорее отвлечь команду от этой темы. – Кто-нибудь видел компас?
– Разбился вместе с барометром и отказал. Вдребезги! Курс не показывает! – после этого заявления повисла немая пауза.
– По моим расчётам, нас не могло далеко отнести от Свободной Гавани. К тому же, мы сейчас находимся в акватории Торговой Бухты, а посему нас заметят в ближайшем времени. В крайнем случае, высадимся на любом, первом попавшемся острове, пополним запасы, отправим сообщение и будем ждать союзного судна со спасательной миссией. Если мне не изменяет память, в этой акватории зиждется целая россыпь Туманных Островов, и гряда Белокаменных Островов. Хороший повод посетить одну из здешних главных достопримечательностей – Храм Солнца, когда ещё представится такая возможность? – я воодушевлял команду, как мог, но, по правде, я бы и сам хотел верить в то, что говорю, ведь я понятия не имел, где мы сейчас можем находиться. – Ну а сейчас, берём всё, чем можно черпать воду: вёдра, шлемы, кружки и встаём в цепочку на откачку воды из трюма. Организуем очередь по принципу: каждый, кто замыкает шеренгу и выливает воду за борт – идёт в трюм с пустым инвентарём в начало, чтобы не перегреться, отдохнуть и не получить солнечный удар.
***
Мы откачали морскую воду меньше, чем за четверть дня, но порядком устали. Из-за физической работы на жаре, в первый же вечер была уничтожена почти половина всех запасов пресной воды. Одно радует – на этом работа и кончилась, дальше так, по-мелочи. На следующее утро стало понятно, что сегодня погода повторит свою вчерашнюю знойную пытку. Она как будто извинялась за то буйство и беспредел, устроенный близ Свободной Гавани, и закрыла рот на замо́к, боясь даже пискнуть. По ночам, из-за перепада температур, и, вопреки всем нашим надеждам, поднимался настолько густой туман, что не было видно, ни то, что звёзд, а даже собственных пальцев на расстоянии вытянутой руки.
– Такая дымка по ночам может означать только одно – Туманные Острова совсем рядом! Не зря их так назвали! Оправдывают своё имя, – из последних сил я подбадривал команду, думая, на сколько дней хватит моих утешений. – Скоро высадимся, вот увидите!
Но команду такой расклад совершенно не устраивал, они давно простили проказы погоды, хотя ей было всё равно, а вот с меня, как с командира, они хотели получить нечто большее, чем извинения или предположения.
Иногда, конечно, лёгкий бриз наведывался в наш единственный парус, но дул он так слабо, что его силы не хватало даже на то, чтобы распахнуть полотно полностью. Не менее омрачающий факт прибавился ко всем невзгодам: над нами не реяли чайки, а значит, до ближайшего клочка земли было – ой, как неблизко. Вяло дрейфуя в неизвестном направлении и осознавая всю безысходность сложившейся ситуации, мы приняли решение экономить питьевую воду изо всех сил. В связи с этим, пришлось ограничить и порции питания, стараясь по возможности исключать самые сильносолёные продукты, хотя через неделю одного и того же меню, пища становится вся на один вкус.***
На начало второй недели, после старта нашего непредвиденного путешествия, в бочке с водой едва оставалась треть запаса. Откупорив бутылки из серванта, мы обнаружили, что в каждую из них сплошь была залита травяная, горькая микстура, увы, непригодная для питья. А жаль…
Следующим решением по спасению и экономии, стала вахта: воду начали раздавать по кружке раз в день. Для отслеживания курса, над капитанским мостиком соорудили навес, защищающий от прямых солнечных лучей, и подвесили гамак, сделанный из старой простыни. Не было никакого смысла весь день стоять у штурвала на ногах. В течение дня сменялось по трое смотровых, остальные же лежали по каютам, стараясь побольше поспать и не тратить силы. На вахту ходили все без исключения, включая меня, находившегося на правах капитана.
Однажды, выходя на подмену, я застал своего сменщика за забавным занятием. Он развлекался, скармливая нашу нетронутую сушёную тарань подплывшему к борту косяку любопытной рыбы. Те, с озорным проворством, едва не дрались за каждый оторванный плавничок, иногда даже выпрыгивая на воздух, чтобы успеть к лакомству первыми. Сменщик никак не отреагировал на моё появление, когда я встал рядом, облокотился и заглянул через перила.
– Побереги провиант, – выдавил я из себя равнодушное замечание. – Кто знает, может ещё сгодится?
– От одной не убудет, – также равнодушно отвечал он. – Едят себе подобных и не думают.
– Им нечем, они не понимают, – резонно ответил я.
– Вот скоро и мы так же будем… – с каким-то лёгким презрением в голосе продолжил он, и оторвал ещё один сухой кусок покрупнее, и швырнул подальше.
– Это ещё почему?
– Сами увидите, – он продолжал смотреть на своих прикормленных каннибалов. – Если ничего не предпринять.
– И что я увижу? – нотка минимального раздражения промелькнула в моём голосе. – И что я, по-твоему, должен предпринять? – но вот тут я немного растерялся, прокручивая в голове возможную ситуацию.
– Увидите… что жажда делает с людьми, с личностью… в кого она превращает человека, – он говорил это уверенно и спокойно, после, докормив стайку рыб, отряхнул руки и собирался уходить. – Не снимайте свой пояс, даже когда спите, – он кивнул на мой меч.
– Постой! – остановил его я, мыслями впадая в отчаяние. – Ты что-то об этом знаешь? Ты уже бывал в такой передряге?
– Однажды, – сухо ответил он. – До военной академии.
– А почему оставил мореплавание? – интересовался я между делом. – По здоровью, – усмехнулся он.
– А в академию значит приняли?
– В сухопутных войсках во все времена нужды много, вот и закрыли глаза на такую формальность. Меня просто попросили об этом нигде и никогда не упоминать.
– Вернёмся, устрою им разнос! – нахмурился я. – Так что с вами произошло?
– Присядем?
– Давай, – я уступил ему место в гамаке, а сам сел рядом подбочась. – Или, если хочешь, в другой раз? А сейчас иди, отдыхай.
– Успею ещё отдохнуть… я не отниму у Вас много времени, сэр, – ему стало слегка неудобно, что я уступил место.
– Мы, как раз, никуда не спешим. Начинай.
– Позвольте, я опущу лишние подробности, такие, как имена членов экипажа, капитана, название судна, цель и место назначения, а перейду сразу к сути?
– Ваше право, – ответил я, а мой собеседник перевёл взгляд куда-то вдаль и слегка прищурился.
– Тогда, обстановка на нашем торговом фрегате сложилась весьма схожая с нынешней: мы попали в штиль, и плавание затянулось сверх срока, провианта уйма, а вот воды – в обрез. И, в конце концов, она кончилась. На палубе пе́кло, а работы не прекращаются. Уже на второй день половина экипажа потеряла работоспособность и слегла от измождения, а после и вовсе умерли в течение следующих трёх суток. Те, кто покрепче, ещё держались, но, уже к вечеру, сговорившись, учинили переворот. Началось тотальное бесчинство и беспредел: капитана свергли в одночасье и подвесили под килем. Знаете, что это такое? – тут он перевёл взгляд и хмуро глянул на меня.
– Слыхал…
– Его связали по рукам и ногам и прикрутили спиной к носовой балке, чтобы он смотрел в воду, а с разбитого лица капала кровь, чтобы привлечь акул. Они медленно кружатся у поверхности, дожидаясь его кончины, а потом получают долгожданную награду. От людей, верных капитану, а таковых оставшихся можно было сосчитать по пальцам, избавились двумя проверенными способами: одних зарезали на месте – им повезло больше – умерли сразу, а других – бедняг, для забавы, завязав глаза и руки за спиной – пустили по доске за борт. Про такое тоже слышали?
– Да…
– Всех неработоспособных позже просто выбросили за борт, без разговоров, – он ненадолго задумался, и стал смотреть куда-то вдаль стеклянным, почти отсутствующим взглядом.
– Продолжайте.
– Шайка новоиспечённых бандитов и бунтарей теперь установила на корабле свои правила, свои порядки и распоряжалась на борту как хотела. Но недолгим был их преступный триумф – всего на пару вечеров.
– Один вопрос, – я перебил его. – Чтобы не попасть под расправу, Вы примкнули к бандитам? –Нет, конечно! В те годы я был ещё молод и служил юнгой в постоянном составе. Я знал корабль как свои пять пальцев, и, когда началась заварушка, я просто удачно спрятался на нижней палубе, в одном из потайных уголков камбуза, прихватив с собой несколько фляг, благодаря которым продержался и выжил.
– Как вышло, что Вас не коснулась та же участь, что настигла других членов команды?
– Команда фрегата существенно превосходит по численности и оснащению бригантину, уж не мне Вам рассказывать. Ныне покойный капитан был скуповатым человеком, за что и поплатился. Чтобы не держать на постоянной основе штат профессионалов, бо́льшая часть команды набиралась каждый раз по-новому, как только мы заходили в порт. Я, по сути, был вторым бессменным членом команды, помимо капитана. Наёмники менее опытны, но и менее прихотливы, запросы по оплате ниже. От плавания к плаванию я наблюдал всегда незнакомые и новые мне лица морских волков. Не исключаю, что среди них могли быть беглые каторжники, пираты или подобные отбросы общества. Так уж срослось, что последние, кто знал о моём существовании, к этому моменты были на том свете или уже на пути к нему. Меня и не искали.
– Извините за подозрение…
– Всё в порядке, – он махнул рукой и продолжил. – Последний, роковой день сломал всех и вся, включая и судьбу судна: от обезвоживания ещё четверть команды охватила лихорадка. Никогда не забуду картины, как люди, прежде сильные и храбрые, забивались в угол, теряли рассудок и превращались в беспомощных, диких зверей. Они нервно изгрызали себе ногти до крови и всасывались в них, как новорождённый припадает к груди матери. Их стоны сводили с ума и сильно злили, и без того озлобленных, ещё пока не спятивших мятежников. Расправа над ними не заставила себя долго ждать. Оставшиеся в рассудке бандиты, но наглядевшиеся на необратимые последствия воздействия обезвоживания, паникуя, нахлебались солёной воды. К их несчастью, это были последние часы их жизни. Все как один начали видеть галлюцинации и разговаривать сами с собой. Безобидные разговоры перерастали в крики отчаяния, а в итоге, все покончили с собой: кто-то наложив на себя руки, а кто-то «добровольно» выбросился за борт. Я остался в полнейшем одиночестве, на корабле, заваленном трупами, без пресной воды и теряя надежду.
– Раз Вы здесь, значит, как-то спаслись?
– Наш фрегат обнаружил патрульный корабль и отбуксировал в близлежащий порт.
– Я прекрасно понял, к чему Вы ведёте свой рассказ – при любом исходе, команда, первым делом, сделает виноватым меня, и, возможно, попытается расправиться со мной.
– Именно! – он поднялся и, на этот раз, точно уже собирался уходить. – Я предан Вам, сэр, но я не могу отвечать за остальных членов команды. Я лишь могу предостеречь Вас от некоторых неприятных моментов, подстерегающих впереди. Сплотите команду! Пусть каждый станет друг другу товарищем. – Увы, Вы правы, и у меня нет плана по спасению… я в полнейшей растерянности…
– Мне не сложно угадать Ваши дополнительные, усиленно скрываемые Вами эмоции, особенно сейчас, когда столь ярко выражены – это отчаяние и страх.
– Хорошо разбираетесь в людях…
– У меня нет, и не будет секретов от Вас. Но то, что знаю я, должны знать и члены команды, и быть к этому готовы. Иначе в час икс, мы рискуем получить отряд неуправляемых убийц.
– Какой первый шаг сделали бы Вы, окажись на моём месте?
– Попросите сдать оружие, и заприте его в трюме, хорошенько спрятав.
– Под каким предлогом? Меня встретят подозрениями и отказом!
– Объясните, что шанс встречи с союзным судном с каждым часом уменьшается в прогрессии, поэтому, лучше прикинуться мирными рыболовами или ещё кем-нибудь.
– Вы должны ещё раз рассказать всем, что рассказали мне, про случай на фрегате.
– Как угодно.
– Я лишь сильно обеспокоен за их реакцию. Как только откроются все карты – мораль и боевой дух упадут ниже некуда.
– Чего Вам бояться? – он протянул мне руку навстречу и поправился. – Нам бояться. Капитан, оставайтесь капитаном и не пускайте всё на самотёк. Держите ситуацию под контролем. Ваш авторитет и решения должны быть непоколебимы.
– Вы снова правы! Пойдёмте к команде, – я протянул ему руку в ответ и пожал её. – Назначаю Вас своим советником.
– Честь имею! – он немного помедлил. – Но, капитан, давайте условимся – вы не проявляете ко мне, особенно при команде, ни капли дополнительной лояльности или расположения. У Вас не должно быть любимчиков.
– Я Вас понял.
***
Наступил наш судный день – день, когда мы разлили по кружкам последнюю питьевую воду. Но наступил он быстрее, чем умерла надежда на спасение. Каждый раз заступая на смену, не перестаёшь верить в чудо и надеешься, что вот-вот и нас прогонит хоть мимо какого-нибудь острова, или мимо будет проходить галера на вёслах. С этого момента начиналась отправная точка к обезвоживанию, которого не избежать, а дальше обратный отсчёт до наступления мук и смерти. Недаром говорят: жажда и голод – хуже и страшнее любой битвы.
Вахты продолжались, а пейзаж оставался неизменным: тишь да гладь.
– С сегодняшнего дня – вахты отменяются! – распорядился я. – Днём будем задраивать все люки и иллюминаторы, кроме нескольких, необходимых для вентиляции, а на ночь – открывать. Цель – сохранение последних сил и максимальное жизнеобеспечение: меньше двигаемся – меньше расходуем энергии.
***
Прошла ночь и, вместе с очередным безоблачным рассветом, нам, наконец-то, улыбнулась удача. Пока сонные мухи лениво вились под потолком над обитателями кают, и их продолжали убаюкивать размеренно поскрипывающие жлыги, что-то точечно, но сильно ударило корабль в дно по правому борту, в аккурат под недавно образовавшейся пробоиной на месте якоря. Все члены команды, даже те, кто ещё спал, разом повыскакивали из коек, покидая покои, и дружно выбежали на палубу, после чего прильнули к перилам.
– Это риф! – крикнул кто-то и стал указывать на воду.
Я, зная в каком состоянии находится наш правый борт, с тревогой вбежал на носовую часть и тоже выглянул, перегнувшись за перила, после, удостоверившись, что ничего опасного для корабля не произошло, перебежал на корму к штурвалу, и уже провожал взглядом уплывающий от нас неотёсанный, каменный зубец, изредка выныривающий на поверхность.
– Вон ещё! Большие! – стали показывать теперь уже по другую сторону. – И на них гнёзда! И мы плывём! Нас подхватило течение!
Вода в здешней акватории была, на удивление, светло-синей и очень прозрачной, хорошо просматриваясь в глубину. Первые же мысли прилетели в голову, как отрезвляющая пощёчина, сначала плохая: нас несёт между рифов, а значит, мы можем вот-вот напороться на один из острых камней и пойти ко дну. Вторая обнадёживающая: такой цвет воды может быть, только если дно песчаное, и оно не очень глубоко, плюс гнёзда поморников. Вместе – это означает, лишь то, что птицам есть где питаться и где-то поблизости есть остров, возможно, вулканического происхождения, а может и нет, или даже целая сеть островов. И самая главная, радостная мысль, если подтвердится вторая – мы спасены!
– Занять позиции! Все по местам! – скомандовал я и вцепился в штурвал, готовясь маневрировать, а сам стал искать, по палубе в толпе, глазами своего советника. Усталость как рукой сняло, какой прилив сил я почувствовал. – Двое на нос и координируйте направление! Спустить парус – не хватало, чтобы случайным бризом нас отнесло прямо на камни!
Нас прилично разогнало и не отпускало подводное течение, и без помощи попутного ветра. До кульминации нашего плавания было ещё далеко, но радостной вестью стало появление на горизонте зелёного пятна, быстро приближающегося и вскоре принявшего очертания тропического острова, невысокого и распластавшегося как блин, посреди океана.
– Земля! Земля! – ликовали все. – Ура!
Но нашей радости был отведён короткий срок. Приближаясь к острову, я заметил, что от определённого места в океане, к берегу начинали подниматься буруны, вода словно кипела в этом месте, за ней цвет воды сменялся на более светлый, а это означало только одно: словно нимб, остров опоясывала личная, подводная рифовая гряда, создающая отмель. Как бы я не поворачивал штурвал – это было бесполезно, несло прямо на неё. Якоря, как известно, у нас не было, а малый парус не спасал, бесполезно колыхаясь на мачте. – Я подменю! – каким-то незаметным способом подошёл ко мне сзади недавно назначенный советник и взял управление на себя. – Готовьтесь сами, и людей готовьте к столкновению, его не избежать!
– Хорошо…
Мне ничего не оставалось, как уступить место. Покуда было не поздно, я спустился на палубу и выдал последние инструкции:
– Сдаётся мне, это финальный выход в море нашей бригантины! Отмучилась старушка! Нас несёт на риф! Но за ним и наше спасение! После столкновения, последнее расстояние придётся преодолевать вплавь! Поэтому, всем снять оставшуюся латную амуницию и выбросить её за борт, избавиться от любого веса! – и сам, наконец-то, высвободился из металла, представ перед командой босиком и в тонких подштанниках - я надеялся, что мне хватит сил доплыть до берега хотя бы с мечом.
– Перед столкновением всем, кто постройнее, находиться на поперечных реях передней мачты и приготовиться прыгать. Кому не хватит места на мачте – выйти на киль и встать на заграждение. Держитесь как можно крепче! В крайнем случае, оставайтесь на палубе и постарайтесь удержаться за сеть у капитанского мостика, только не запутайтесь в ней! При желании можете получить оружие обратно!
Обнадёженные и воодушевлённые мыслями о спасении вновь, все, включая меня, заняли свои места заранее и ожидали, когда же судно врежется.
– Ещё немного… ещё чуть-чуть, – бормотал мой сосед в предвкушении, постоянно суча руками от нетерпения.
Мы переглянулись с моим советником, который стоял и держался в стороне от меня. Мне хотелось, чтобы в эту минуту он стоял рядом, ведь его поддержка была неоценимо высока для меня.
– По моей команде! – последнее, что успел крикнуть я на подходе, совсем перед самим ударом, когда внезапный, боковой порыв шквального ветра в корне изменил задуманный нами сценарий столкновения.
Мы, до последнего мгновения, рассчитывали протаранить риф носовой частью корабля, но нас крутануло и развернуло боком. Как назло, волна начинала подниматься ещё до рифа, и нас опять начало раскачивать.
Люди на реях, что стояли ближе к мачте, смогли удержаться, после уцепились за неё и спустились вниз. Остальным же предстояло состязание с верёвками на руках и балансирование на круглых реях.
– Ааа! – то были крик, сорвавшихся с края реи. Им не хватило сил, чтобы удержаться.
История как будто повторялась – снова потеря состава, и снова они оказались в открытом море. Удар об риф пришёлся почти сразу после. Судно, попавшее в прогал между двумя волнами, подхватил и разогнал бурун следующей набегающей волны, и, с размаху, подобно чьей-то гигантской руке, приземлил, на этот раз, левым бортом на оголённые, торчащие кораллы на созданной отмели. Оставшихся на реях людей и тех, кто стоял с левого края, резко сорвало с судна по инерции. Они вторыми, после судна, четверть борта которого стесало в мгновение ока, ощутили на своём теле пористые и острые зубы кораллов. Тут же, накрывшая следом очередная волна посбрасывала последних удержавшихся на корабле, поставив жирную точку в истории этого мореплавания. Не знаю, повезло мне или же это такое наказание – но я сорвался последним, и теперь плавал в кровавом супе из моих сослуживцев, который заварила беспощадная стихия. От шока, в бурлящей, окрашенной красным воде, среди ошмётков плоти и обрывков от одежды, я уже не разбирал, кто выжил, а кто нет. Но сработал инстинкт самосохранения, и я, из последних сил, словно в забытье, стал грести в сторону суши. Признаюсь, я не очень хорошо умел плавать и порядком нахлебался воды, но доплыл. Обессилев и выползая на четвереньках по песку, меня стошнило. Я повалился набок, распугав любопытных крабов, быстро разбежавшихся и попрятавшихся по песчаным норкам. Набегающие волны омывали мои ноги по пояс, которые едва не сводило от переутомления. Я крепился и собирался с силами, старался не закрывать глаза, лишь бы не отключиться, боясь, что меня может смыть более сильным накатом волн и унести отливом. Я переборол себя и встал сначала на четвереньки, потом на корточки, и, наконец в полный рост. Какая же неподдельная радость охватила меня, когда я, щурясь и осматриваясь, увидел машущих и кричащих мне, четверых моих людей, спасшихся в этом кораблекрушении, и идущих мне навстречу по кромке пляжа. Их немного отнесло от того места, где выбросило меня, и, к счастью, было заметно, что они невредимы и рады спасению.
Встретив их объятьями, к своему сожалению, я обнаружил, что среди них нет моего друга.
– Не все спаслись… – выдохнул я с грустью.
– Пока не ясно, в этих водах сильное течение. Позже сделаем обход. Как Вы себя чувствуете, сэр? – осведомился один из них и протянул мне флягу, в которой на дне было немного пресной воды.
– Честно, не очень, – я осушил небогатое содержимое фляги за пару жадных глотков.
– У Вас фляга с собой?
– Да, – я нащупал свою на поясе, отстегнул, потряс вверх дном, выливая солёную воду, и протянул. – Где взяли воду?
– Недалеко от места, где нас выбросило, по песку бежит и впадает в море тонкий ручеёк. Он пресный, а это значит, что где-то в зарослях исток. Мы собираемся пойти к нему и пополнить запасы. Вы с нами?
– Наверное, нет. Я дождусь вас здесь, мне нехорошо.
– Тогда садитесь в тень и ждите, а мы скоро. Только будьте здесь и никуда не уходите, чтобы мы Вас не потеряли.
– Хорошо. Все при оружии?
– Два на два.
– Тогда знаете, что делать: безоружные внутри группы, а двое прикрывают с флангов и тылы.
– Так точно, сэр! Я проводил их взглядом и присел на замшелое, толстое бревно, лежащее в тени у кромки тропического леса. Остров казался огромным, чего нельзя было сказать о его размерах с корабля. Береговая линия примерно в равной удалённости от меня тянулась почти до каждой кромки горизонта, куда ни посмотри: что налево, что направо. Полоска пляжа неширокая, но сплошь из мелкого, чистого и почти белого песка. Флора в изобилии пестрила преимущественно оттенками зелёного: от грязно-коричневого хаки, до, почти прозрачно-изумрудного, и была насыщена всевозможной, незнакомой растительностью, помимо пресловутых пальм и лиан. Экзотические фрукты и бутоны редких цветов, яркими, сочными пятнами и гроздьями свисали с ветвей, а из непроглядных джунглей доносились крики диких животных и птиц, сопровождаемые нескончаемым стрекочущим жужжанием насекомых. Жаркий ветер, когда дул с острова, становился до приторного сладким и тягуче-густым от переполняющих его ароматов.
«Вот тебе и место для отдыха, и рай для твоей алхимии», – в мыслях я усмехнулся сам над собой, и тут же начал корить, – Но какой ценой? Опять пропавшие без вести и опять призрачно-оптимистичные грёзы об их спасении… высадились, называется, на свою голову… так, надо успокоиться!»
Главным атрибутом океанской композиции теперь стала наша полуразбитая бригантина. Выглядела она, как пустая бутылка, у которой небрежно отсекли горлышко – носовую часть раскрошило окончательно. Она неподвижно лежала на боку, теперь врастая им в коралловый риф, и отражала бесконечные удары лазурного прибоя. Потихоньку, на песок выносило первые обломки нашего бывшего корабля: доски, верёвки, обломанный киль, и даже пустую, не разбитую и уцелевшую бочку, которую я поймал и выкатил на сушу, решив, что впредь буду предусмотрительнее насчёт запасов пресной воды. Многое можно было применить в построении ночлега. Жаль, что не додумались перед столкновением выкатить из трюма на палубу оставшиеся бочки с солониной. Если бы они не утонули, то мы обязательно бы их выловили и пренепременно съели, уже за сегодняшним ужином.
Вслед за обломками и ветошью, на берег стало выносить и останки погибших. Я не хотел в это верить, и я не хотел этого видеть, но то, что открылось моему взору, было ужасающим: среди трёх изуродованных трупов людей из моей команды был и мой советник. Выволакивая его по песку, я увидел, что у него были сильно изранены ноги, изувеченные многочисленными рваными ранами. Видимо, он умер от потери крови, о чём свидетельствовало его уже бледное, сине-зеленоватое лицо. Я спешил, из-за чего спотыкался и падал, находясь в воде, едва не сорвав спину, стараясь быстрее вытащить остальных. Прикрыв их лица выловленными тканевыми лохмотьями, я схватил обломок доски, и стал орудовать им как лопатой. Мне было суждено их похоронить здесь, и, увы – без почестей.
Не знаю, сколько я возился, но солнце перевалило отметку в зените, а люди, ушедшие на поиски источника питьевой воды, так ещё и не вернулись. Занозив руки до кровавых мозолей, кое-как, я закопал своих товарищей, воткнув эту же доску у изголовья. Сил больше не было, и, упав перед свежей братской могилой на колени, я стёр со лба пот и хотел попрощаться с ними вслух, но больше не мог сдерживать эмоции и нервы, от чего громко разрыдался. ***
Вдруг, в ближайших кустах, прямо за бревном, на котором я недавно сидел, стали раздаваться усиливающиеся шорохи. Я быстро вскочил на ноги, сделал несколько шагов назад и машинально схватился за рукоятку меча, опасаться, в первую очередь, встречи с неведомым хищником. Но повезло: мои всхлипывания привлекли коренных обитателей острова, которые наблюдали за мной из своих природных укрытий. Медленно раздвигая ветви, они по одному вышли на берег и внимательно изучали меня с ног до головы, пожирая глазами.
Передо мной стояла целая толпа гоблинов в одних набедренных повязках, источая «тонкий» аромат. Среди них было несколько детей, и мысль о возможной схватке мгновенно рассеялась, хотя копья при себе они имели. Да и по виду они были далеко не хиляками: крепкие и мускулистые, высокие как на подбор, каждый почти на голову выше меня, вот что значит жить и охотиться на свежем воздухе. Они выстроились в линию и начали петь в унисон. Их акцент был, конечно, ужасным. Ну а чего я хотел от аборигенов?
– Слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй, слэдуй, слэдуй, слэдуй, слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй по камню, слэдуй по камню, слэдуй по каминой дарогэ!»
Я был уже почти абсолютно убеждён, что это галлюцинация, вызванная отравлением солёной водой, которой я вдоволь нахлебался, пока не услышал издалека крики моих людей. Они возвращались бегом, желая прийти мне на помощь: двое уже с оголёнными мечами, обгоняя своих товарищей, а двое, некогда безоружные, подобрали в лесу по дубине.
– Стойте! Стойте! – выбежал я им наперерез. – Они дружелюбны и не опасны!
Только подойдя ко мне вплотную, запыхавшиеся солдаты убрали свои мечи и отпустили дубины.
– Сэр, Вы в порядке? – спросил меня первый, подозрительно наблюдая за толпой гоблинов через моё плечо, которые, в свою очередь, с не меньшим любопытством и интересом рассматривали подоспевших гостей острова. – Это что, войско Крюллода?
– Водяной источник нашли? – перевёл я разговор.
– Да, но неблизко.
– Дай скорее, – я взял свою флягу обратно и, приложившись к горлышку, осушил её до дна. – Скажи мне одно: ты тоже видишь этот «ароматный» мираж?
– Гоблинов? – с удивлением переспросил тот. – Ну да.
– Тогда, всё под контролем, я в полном порядке, и они, уж поверь, не солдаты Крюллода, это точно – разговаривают иначе, – успокоил я и, на всякий случай, перешёл на шёпот. – Не знаю, как они сюда попали, но этот остров, похоже, их дом, а они – аборигены, так что, повежливее, это мы у них в гостях.
– Идыте в город «дэво-чэловэчков», – прервал наше обсуждение один из туземцев, здоровый как гора, и показал жест, который у нас на родине означал бы: «следуй за мной», и направился в заросли. – Нас не съедят? – скептически переглянулись солдаты.
– Идём, – оптимистично позвал я, и запрокинул пустую, недавно выловленную бочку себе на плечо, придерживая рукой. – Если мы до сих пор ещё живы, не схвачены и не связаны, а оружие при нас – бояться нам нечего.
***
Нас удручала лишь одна перспектива – идти босиком по джунглям, ведь поспевать за туземцами было сложно. Солнце садилось, и с другой стороны, нас уже радовало то, что сегодня не придётся впопыхах сооружать ночлег или вовсе спать под открытым небом. Они то, аборигены – привыкли, а мы, по сравнению с ними – неженки: укуси нас какое-нибудь насекомое местного обитания, сверни мы не на ту тропу или угоди в болото, наткнись на хищников, и всё – можно запросто присоседиться к троице закопанных на пляже, и поминай, как звали.
Спустя некоторое время, мы вышли на неширокую, но ровную тропу, которая и вывела нас к поселению. С виду это была небольшая деревушка: домики-шалаши с треугольными крышами из тростника, огороженный загон для домашнего скота, поодаль колодец с каменной обкладкой и еле дымящееся кострище посередине вытоптанной поляны, с четырёх сторон которого лежали поваленные стволы деревьев, просиженные и натёртые до блеска. Рядом, на моё удивление, валялся огромный, перевёрнутый металлический чан, и, судя по засаленным пятнам на нём, он служил для приготовления пищи. Одно не понятно: если наконечники на копьях у туземцев каменные, все постройки деревянные, без единого гвоздя, то откуда ему было взяться? Но его вид заставил желудок проснуться и урчать, напоминая, что пора перекусить, а не размышлять. Подкрепиться горячей порцией чего угодно нам сейчас бы совсем не помешало, тем более, мы уже не помнили, когда в последний раз нормально ели. Будет у нас ещё время всё выяснить.
Встретили нас очень радушно и гостеприимно: мне тут же бросились помогать с бочкой, сняв её с плеча и укатив куда-то, а потом по очереди обняли, как своих, и сразу рассадили по лавкам, вокруг очага. Кто-то начал реанимировать костёр, кто-то сооружать мангал, а кто-то наполнять чан водой. Надо признаться, племя работало весьма слаженно и организованно.
Жара потихоньку спадала, и все предметы вокруг начали отбрасывать длинные тени, окрашиваясь в золотистый цвет приближающегося заката. Хаотично набросанные дрова уже вовсю полыхали, а языки пламени игриво танцевали и щекотали чан, в котором постепенно закипала вода. Наспех доделывая свои мелкие, бытовые дела, все жители племени стягивались и занимали место у костра, от которого шло приятное тепло. В чан забросили с десяток птичьих туш, уже ощипанных и обезглавленных, вместе с мытыми, но не нарезанными овощами, а сверху всё это присыпали горстью ароматных специй.
Ужин был готов с наступлением темноты, и небо украсили созвездия, которых нам так не хватало теми туманными ночами на корабле. Приготовленную птицу насаживали на шампур, сделанный из острой ветки дерева и, немного остудив, передавали по рядам. Каждый мог отщипнуть себе кусок, сколько захочет, пока от сваренной пернатой не оставался костяной остов. После, ритуал повторялся заново, по кругу. Разговаривать не хотелось, настолько все были увлечены трапезой. Те, кто насытился, стали потихоньку расходиться по хижинам, но тут началось самое интересное: силач, которого днём на пляже я поначалу посчитал вожаком, хитро глянул по сторонам, словно желал удостовериться, что за ним не подглядывают, встал, и трусцой отбежал к соседнему дереву. Там, между корней было сооружено, что-то типа погреба-тайника, откуда он спешно достал необычную конструкцию, и поскорее вернулся на место. Невиданная штука представляла собой набор скрепленных в ряд бамбуковых стеблей, одинаковых по диаметру и высоте, и очень напоминала народный духовой инструмент. Но, не тут то было – устраивать концерт нам сегодня никто не собирался: ловко откупорив крайний стебель пальцем, гоблин припал к нему губами, и, перевернул вверх ногами конструкцию, запрокидывая голову. Судя по его шевелящемуся кадыку, он жадно пил, а закончив, утёрся рукой, поморщился, и передал связку следующему. Очередь дошла и до нас. Отказываться – нельзя. Следуя их примеру, я пробил запаянный пчелиным воском не выпитый сосуд и приложился. На вкус – медовые помои, забродившие и сладковатые. Приятное покалывание пробежало по горлу с согревающим эффектом, разум помутился, а в глазах поплыло. Я растёкся в блаженной неге, отдал связку соседу, подсел ближе к костру и, откинувшись спиной на бревно, уснул.
***
Наутро, я проснулся от головной боли, сидя на земле, затёкший и в окружении своих людей, под размеренное кудахтанье свободно пасущихся поблизости кур и блеяние пасущегося скота. Благо, ночи здесь были тёплыми – не замёрзли. Туземцы почти не обращали на нас внимания и занимались своими привычными рутинными занятиями. Коварной штукой оказалось их пойло: дурманит мгновенно и наверняка, зато на гоблинов, похоже, действует не так катастрофически, как на людей.
Наши новые друзья проявили себя очень галантно, позволив нам выспаться, и не тревожили, пока мы не очнулись и не начали подниматься.
– Мы говори! Ты – слюшай! – к нам подошёл всё тот же, уже знакомый, мускулистый со своей оравой. – Мы есть племя «ЗУМА-ВЭ», а ты, рыцарь, памагай нам расквитаться с сосэди! Вэчером с табой гаварить наш вождь, чтоби был здэсь в срок! А тэперь иды, гуляй, но нэ хады за паварот!
«Вот это номер!», – подумал я, глядя на его рельефную спину, – «Что ещё вы обо мне знаете, кроме того, что я рыцарь? Может имя, семейное положение, откуда родом, или ещё что?»
– Надо последовать его совету, я считаю, заодно разведаем здесь всё, – озвучил я свои солдатам. – А начнём с места нашей встречи с ними: с пляжа.
***
– Сделаем здесь отправную точку и место сбора, – я посмотрел на торчащую из песка доску, вкопанную мной тут вчера, а потом на нашу застрявшую в кораллах бригантину. – Разделимся. Первый проход совершим вдоль кромки пляжа, насколько хватит сил. Ты, ты и ты – пойдёте направо, а ты со мной – налево, к найденному ручейку, заодно взгляну на него. После полудня – разворачиваемся и возвращаемся назад, по пройденной дороге, как условились. Мне не стоило идти совсем одному, без прикрытия, но и лишний раз отвлекаться на окружение, тоже не хотелось. Нашей с напарником первой целью стало достижение последней видимой кромки острова, за которой в горизонт уходило море. В мыслях крутились фразы, произнесённые утром мускулистым в непонятном тоне, то ли в приказном, то ли в форме просьбы: «расквитаться с соседями» и «не ходи за поворот». Если остров населяют одни гоблины, то, как нам отличать их друг от друга, кто из них свои, а кто соседи? Кому помогать, а кто враг? И враг ли? Да вы все на одно лицо, даже женщины: в одних набедренных повязках и почти одинакового роста, с одинаковыми голосами! Единственное, что позволяет распознать среди вас женщин – это груди. А вот как чуть стемнеет – всё, будто близнецы окружили! Радует, что к людям, ну, то есть к нам, у гоблинов нейтральное, больше дружелюбное отношение. Остаётся надеяться, что соседи, с которыми нам, так сказать, предстоит расквитаться, окажутся тоже гоблинами, мы с ними мирно договоримся, а этим скажем, что победили. Тогда нам и за поворот ходить не страшно. Только, где он, этот поворот? Ладно, надо сначала выслушать вождя, а уж потом делать выводы. Ишь, какой важный! К нему в племя прибыли гости, а он даже не удосужился выйти поздороваться.
Идти по пляжу было очень приятно и легко. Ноги то и дело омывали и освежали набегающие волны, а со стороны океана дул лёгкий бриз. Проходя мимо ручья, мы проверили наполненность наших фляг. Они были почти полны, но мы решили набрать свежей воды. Можно было бы целыми днями вот так гулять по острову, наслаждаясь райскими видами, купаться в океане и, присоединившись к племени гоблинов, остаться тут и встретить старость. Но в мои планы это никак не вписывалось.
А вот и долгожданный рубеж. Достигнув кромки, мы замерли, наблюдая перед собой живописнейший вид в сочетании с интересным природным явлением. В глубину острова простиралась огромная оборотная бухта, образуя лагуны и залив, по ширине и длине сравнимый с расстоянием, которое мы, только что, прошли от братской могилы досюда. Берега почти отвесные, каменистые, а противоположный выглядел как раз как полуостров с прореженной растительностью, означая, что на этом месте остров заканчивался и поворачивал. Огибая этот полуостров и уходя куда-то в бескрайний океан, из залива выходило течение. Судя по всему, своё видимое начало это течение брало у нашего берега, внутри бухты делало поворот возле отвесных холмов, укреплённых корнями непролазной чащи леса, и выходило с противоположной стороны, создавая себе направление. Это объясняло, почему наш корабль разогнало до такой скорости, а после крушения четверых спасшихся отнесло так далеко от места, где выбрался, в свою очередь, на сушу я.
– Сегодня нам не попасть на противоположный берег, времени не хватит, – я взглянул на солнце. – Слишком долго обходить, к тому же, заросли там какие-то на вид подозрительные. – Видимо это и есть «паварот», и за него мы не пойдём, как предостерегали, – подхватил сопровождающий.
– Именно! Возвращаемся. Лучше прибудем на точку сбора заранее и подождём наших.
***
– Нашли чего интересного? – дождавшись разведчиков, расспрашивал я.
– Никак нет, сэр! – бодро доложил один.
– Кого-нибудь встретили по пути?
– Тоже нет.
– Далеко продвинулись?
– Горизонта на два, два с половиной. Чем дальше шли, тем гуще были заросли вдоль пляжа, но, в целом, пейзаж однородный.
– Мы наткнулись на оборотную бухту, так что, завтра пойдём в нашу сторону и все вместе. Там будет что исследовать, если, конечно, нас отпустят так же, как сегодня. С нами, ведь, сегодня будет «гаварить» сам вождь! – спародировал я мускулистого и направился в деревню.
***
События сегодняшнего вечера с точностью повторяли вчерашний: костёр, котёл, немой ужин, но вот только по окончанию трапезы никто, почему то, не расходился по домам.
«Похоже, отведать браги нам сегодня не светит», – подумал я и расстроился.
И действительно, так и вышло, все ждали вождя, и даже мускулистый сидел с видом, что вчера ничего не было и ни под какое дерево он не залезал, и ничего не доставал.
Наконец, лидер туземцев снизошёл к нам. В одной из хижин заслышалась возня и громкое бормотание. Парочка гоблинов мигом соскочили с места и, подбежав к хижине, встали по стойке смирно, а из неё неспешно выбрался низкорослый и седой дедушка-гоблин, опираясь на клюку. Его лицо было раскрашено чем-то белым, похожим на золу, а вокруг шеи свисали массивные бусы, сделанные из многочисленных зубов и когтей каких-то диких зверей. Этот старик показался мне очень весёлым и, подойдя к очагу, обратился к нам, при этом активно жестикулируя:
– Ну, наконец-то! Наши молитвы были услышаны! Добро пожаловать к нам в племя! Вы, те единственные, кто может помочь нам. К востоку есть полуостров, он одиноко лежит в недосягаемости за заливом. Оттуда приходят враги! Мы не хотим, чтобы налётчики захватили нашу деревню в свои владения, и это является для нас большой головной болью. Но теперь это будет просто решить, не правда ли, рыцарь? – этот весельчак проговорил всё без намёка на акцент, а я смотрел на него отсутствующим взглядом, стараясь не показывать свою озадаченность.
– Если Вы поможете нам построить в нашем селении форт, – продолжил он, –мы поможем вам в починке судна, и Вы сможете продолжать свой путь. Мыслями вы должны встать на твёрдую дорогу! Понимая, что вывести его сегодня на серьёзный разговор – не получится, я выразил ему благодарность за его щедрость и, посоветовавшись со своими людьми, согласился на эту сделку. Наше решение встретили ликованием, связки из бамбука с тростниковым пойлом стали выносить и раздавать в открытую, откуда-то притащили самодельный бубен и вокруг костра начались танцы.
«Ах ты, маленький негодник! Праздничные запасы подворовываешь! Такой здоровый, а шкодливый, как ребёнок», – в мыслях осудил я Мускулистого, но глядя на количество выпитого в эту ночь, я понял, что ущерб от его вчерашних покушений – минимален. Сам старался употреблять по чуть-чуть, чтобы наутро не чувствовать себя разбитым и не мучиться от головной боли.
***
– Тук-тук, – я стоял на пороге хижины вождя уже с рассветом, и выслушивал раскаты храпа, доносящиеся со всей округи.
«Да что тебе моё «тук-тук», старый пьяньчуга? Тебя сейчас не привести в чувства, даже раскатом грома!», – поэтому, я поднял с земли близлежащий камень и врезал им по створке. Полый стебель звонко брякнул под ударом. Внутри храп смолк, вождь почмокал, сглотнул, и, похоже, перевернувшись на другой бок, припустился сопеть пуще прежнего.
– Подъём! – не собираясь сдаваться, я врезал камнем ещё несколько раз, пока не убедился, что вождь действительно проснулся.
– Уф… уф… да какого? – высунулась зажмуренная, с заплывшими глазами голова гоблина.
– С добрым утром! – съязвил я, нависая над ним. – Надо поговорить.
– А, это ты… что за срочность? – недовольно ныл он и скрылся обратно в хижине. – Чего тебе не спится в такую рань?
– Не хочу, чтоб нам мешали!
– Ладно… сейчас… только не стучи больше.
Внутри хижины началась конкретная возня: что-то хрустело, шелестело, перекладывалось, ронялось и всё это приправлялось нудным бубнежом. Ха, это он просил меня только что не шуметь?
– Прогуляемся? – предложил я, опасаясь, что кто-нибудь из племени проснётся и составит нам компанию.
– Да, лучше в ту сторону, там попрохладнее в это время, – старик указал на рощу. – Я догадываюсь о темах твоего расспроса, рыцарь. Кстати, как твоё имя?
– Кристиан, – оживился я. – Откуда известно, что я рыцарь?
– Мы всем племенем наблюдали за вашим баркасом, пока вы не разбились, и шли вы под флагом Энрота.
– Это бригантина, но не суть, – поправил его я. – Не одними рыцарями населён Энрот, и почему ты думаешь, что мы не могли её, например, просто угнать?
– Человек – значит не эльф и не демон Кригана. Логично? На тебе рубаха и диадема в цветах королевства, плюс чистоплотность, значит – не варвар, и при тебе меч, а не книга заклинаний. Для мага ты, слишком молод и борода жидковата, а в твоём окружении солдаты, а не гремлины, троглодиты или гноллы, будь ты чернокнижником или хозяином зверей. И на некроманта ты не тянешь, – он взглянул мне в глаза, – слишком добрый! – Разделал под орех! – я даже смутился.
– Не ожидал?
– Так кто же ты, мудрец?
– На континенте меня звали Гретчин, а для местных я просто вождь.
Гретчин, герой-наёмник, Крюллод. Специальность: Гоблины.
Гретчин, не только замечательный лидер, но и «как родной отец» для своих солдат. И так скажут все, кто следует за ним.

– Я так и знал! Я как чувствовал! Значит из Крюллода! Рассказывай уж теперь о себе, про остров, да вообще про всё! – улыбка не сходила с моих губ. – Говоришь без акцента! А! Ну ты актёр – ещё и под местного косишь: «твёрдая дорога» и иже с ней.
– Тихо, тихо! Не поднимай воплей, а то сбегутся! Слушай, дело было так: я и Зубин – он был моим боевым товарищем, когда-то давно воевали с герцогом Крюллода Уинстоном Борагусом.
– Оппозиционеры?
– Именно! Не отвлекай! Я сейчас не про тонкости междоусобной войны в Крюллоде. Так вот: когда стало ясно, что мы проигрываем, наш командир, неожиданно для всех, нашёл решение, которое могло переломить исход войны. Он обнаружил в нейтральных водах острова, населённые гоблинами­-аборигенами, которые прекрасно вербовались и после отправлялись на фронт.
– Значит мы в нейтральных водах?
– Да, но дослушай. Постепенно популяции туземцев переводились, а до победы было ещё далеко. Приходилось снаряжать более дальние экспедиции в поисках новых наёмников, в одной из которых участвовал и я.
– Вы со своим Зубином, прям адепты гуманизма: гоблины вербующие гоблинов! Наёмники нанимающие наёмников! Не находишь это абсурдным… циничным?
– Не злорадствуй, я поясню: когда-то, ещё мальчишкой, меня привезли в Крюллод с такого же острова, но колонисты меня и воспитали. Как мне потом рассказали, наше племя страдало от какой-то заразы, и я чудом спасся. Я всегда был противником вылазок Зубина, но не я же отдавал приказы. В любом случае, это лучше, чем биться за идеи вероломного Борагуса. На чём я остановился?
– Ты и Зубин отправились в экспедицию…
– Ах, да. Дальше эпизоды в наших с тобой историях, похожи друг на друга, как две капли воды, только моя постарше. Много кораблей потерпело крушения в прибрежных водах этого острова, а всё из-за подводного течения, которое подло овладевает судном и несёт его на риф. Точно также разнесло и наш корабль. От него нам достался котёл. – А сейчас он где?
– Котёл?
– Корабль, естественно!
– А… Застряв на рифе, его много лет подряд изнашивали волны и ветра, пока не стёрли с лица земли.
– Когда и где вы последний раз применяли геопозиционирование?
– Чего сделали? – он растерянно присел на пенёк.
– Докуда вы примерно доплыли? Где территориально может быть остров на котором мы застряли? Он один из россыпи Туманных?
– Я не помню, но курс мы держали на Энрот. Туманные Острова были по пути, но…
– Что но?
– До них мы не доплыли…
– А вот это плохо, в таком случае, мои предположения и расчёты опровергаются!
– Какие?
– Похоже, нас отнесло гораздо дальше от берегов Энрот, но это сейчас не важно… а что случилось с Зубином?
– Мы поругались…
– Дай сам угадаю: кокос не поделили?
– Да иди ты… – отмахнулся Гретчин. – Зубин продолжал вести себя здесь как хозяин-плантатор, даже после гостеприимного приёма, обращался с туземцами, хуже, чем со скотом, делая себе из них рабов и прислугу. Мы изгнали его со своей половины острова, но и племя, к сожалению, разделилось. Они научились быть жестокими, воровали детей, поджигали наши дома, угоняли скот…
– А ты у нас тут, как я понимаю, герой-освободитель? Узурпатор в прошлом, вернувшийся к корням, и вставший на путь истины, подаривший свободу несчастным аборигенам! – это уже был не сарказм, а настоящие, колкие упрёки, перерастающие в осуждения.
– Я не пользуюсь никакими привилегиями! Сплю в такой же лачуге, как и все, ем наравне со всеми, и в вожди я не пробивался – они сами меня избрали! Доверчивые и ленивые ребята… показал, на свою голову, как кур разводить, так они меня боготворить и начали, говорят, мол: «На ахоту нэ хадыть, звэрь нэ убыват, долшэ отдых – харашо! Ты прыдумал – будэшь вождь! Маладэц!»
– Мне дела нет до твоего рациона, кстати, почему рыбу вдобавок не ловите и откуда, кстати, куры взялись?
– Жители этого острова боятся солёной воды, больше чем огня, – и тут Гретчин нервно сглотнул и попытался перевести разговор. – А кур мы на своём корабле везли, для таких же гастрономических целей, что и здесь, на острове…
– Отлично… – но я сразу уловил смысл. – Ты меня вчера вечером на войну подписал, да ещё и публично! Правильно? – Н-нет…
– Как ты собрался чинить бригантину, если твои пигмеи сложнее палки и камня ничего в руках не держали? А теперь выясняется, что они боятся моря!
– Они построят новую… на суше…
– Знаешь, что? Разбирайся сам со своим Зубином и не втягивай нас в свою, покрытую плесенью, протухшую интрижку! А я пойду думать, как нам отсюда выбраться! – я уже развернулся и собирался уходить, но последняя фраза Гретчина заставила меня задержаться.
– Просто помоги, а мы поможем тебе, – надавил на жалость он.
– А не проще ли мне перейти границу и вышибить мозги твоему Зубину?И сразу воцарится дружба и мир! Зачем вы мне?
– А если не получится? Вдруг они убьют тебя с твоими людьми? Это их разозлит, и они на нас потом ещё будут отыгрываться.
– А я попробую! Чем вы-то можете помочь?
– Чем сможем… руками. Я помогу! Только заберите меня отсюда! Снимем с вами вашу бригантину с мели, пока её не расщепило на обломки, залатаем и отправим обратно.
– Вот так заявка! – удивился я. – А чего на острове то не сидится? Племя доброе, пойло хмельное, солнце греет, еды хватает!
– К родной земле тянет… аж в груди щемит…
– Насчёт доставки в Крюллод – не обещаю, вообще бы выбраться…
– Да мне б хоть до континента, а дальше то, я уж и сам…
Я смотрел на него, на старого, беспомощного, уставшего, и в моём сердце проснулось сострадание:
– Хорошо, поможем.
***
– Итак, откуда последний раз был совершён набег? – уточнял я, собрав всех на поляне.
– Из-за паварота, – ответил случайный гоблин.
– Допустим… что за поворот и где он?
– На нашей половине есть залив, – вперёд того ответил вождь, видя, что меня начинает раздражать общение с аборигенами. – Залив – это и есть «паварот», условность такая. А за ним ещё наша территория, но племя Зубина постоянно устраивает набеги на неё и, огибая залив через лес, добираются потом до нас. За этим полуостровом заканчивается наша территория, и начинается их граница.
– Понятно, мы так и подумали, – усмехнулся я над примитивным названием бухты. – Можем привлечь направление течения нам на помощь?
– Вы уже знаете про течение?
– Я не сидел, сложа руки, – подмигнул я вождю.
– А я бы не стал рисковать на вашем месте, если, конечно, речь идёт о переплытии залива? – Вы правильно поняли: я хочу исключить пеший путь.
– Шансов быть унесёнными в море у вас больше, чем добраться невредимыми, отбросьте этот вариант.
– Хорошо, – согласился я, выслушав аргумент, и вспоминая, с какой силой нас тогда шарахнуло об риф. – Когда был последний набег?
– Давненько, где-то около месяца назад.
– А до него?
– Может также, может чуть меньше…
– Из-за поворота?
– Нет, из леса.
– Которого? Пальцем ткните – тут везде лес.
– Вот этого, – Гретчин указал на восточную сторону.
– В какое ориентировочно время?
– Да средь бела дня!
– Как думаете, Зубин и его племя знают о нашем появлении на острове?
– Я в этом сейчас более чем уверен! Иначе, они бы уже обязательно повторили свои нападки. Ваше появление ввергло этих трусов в замешательство, сидят теперь, дрожат и не высовывают носа!
– Так, все! – я окликнул гоблинов праздно шатающихся вокруг. –Подходите ближе! Дважды повторять не буду! План таков: для начала мы досконально, вдоль и поперёк, исследуем всю прилегающую территорию. Я должен знать тут каждую тропинку, ямку и бугорок, каждый кустик и деревце, каждый камень и песчинку. На это нам выделяю строго два дня.
– А нэ мало? – возразил кто-то.
– Когда за нами устроят слежку, если ещё этого не сделали, то на третий день, они раскроют наш замысел и начнут что-то подозревать. Два дня – оптимально. Обход повторим после выполнения второй фазы операции.
– Какой такой фтарой фази?
– Разработаем и внедрим наши личные, внутренние сигнальные знаки, опознать которые сможем только мы.
– Например?
– Ну… пока не придумал… ну… например разбросать кости или объедки, оставшиеся после ужинов, близ перекрёстков и мест, откуда предположительно появляется враг.
– Зачэм?
– Вы и ваши братья гоблины не особо привередливы к дорогам, под ноги не смотрите, когда куда-то прётесь. Смысл в чём: мы разбросаем кости, на вид как будто беспорядочно, но, на самом деле, разложим их в известной только нам комбинации.
– Зачэм?
– Затем! Гоблин идёт, сбивает ногой кость, и, тем самым, меняет её расположение. Правильно?
– Правыльно. – Мы делаем обход, находим сдвинутую кость и, тем самым, вычисляем где ходил враг и его позиции. Дошло?
– Да.
– Кости не подойдут, – вмешался вождь. – Ночью их растащат звери или птицы падальщики.
– Есть идеи получше? Нам любая сейчас сгодится, но желательно пооригинальней.
– Только на нашей половине острова, на юго-восточном берегу, растёт золотистый орешник, который местные называют жёлтым деревом. Он отличается выдающейся крепостью и ярким цветом ствола, который не блекнет, даже если полежит на солнце отломанным.
– Не очень улавливаю…
– Из него получаются отличные вилки-трезубцы, если знать, где срубить стебель. Аборигены падки на всякие побрякушки и не придётся даже придумывать комбинации и хитрые раскладки. Просто разложим такие безделушки по периметру и будем ждать. Ни один вражеский разведчик не устоит перед соблазном владеть такой игрушкой и обязательно присвоит её себе. Для их разума эта вещица будет в диковинку. Чем не знак? Вилка осталась лежать на своём месте – нет врагов, и наоборот: забрали вилку – бьём тревогу.
– Я смотрю, Вы такой не удосужились обзавестись? – не устоял я, чтобы не съязвить.
– Птицу лучше есть руками, сынок, а от другого мяса у меня изжога, даже от рыбы, которую тут, к счастью, не ловят, – гордо и с победной ноткой в голосе отчеканил вождь. – У нас тут не кружок по этикету! Мы тут выживаем, между прочим!
– Особенно по утрам… после гулянок, – парировал я.
– Поправлюсь: сосуществуем… в гармонии… с природой, – его рассмешило моё замечание, и улыбка растеклась по его физиономии.
– На Зубиновской половине, надеюсь, такие же любители тростникового пойла?
– Не сомневайся! Все как один! – убедил меня вождь.
– Это огромный плюс! Значит, у нас будет временно́е окно по ночам, и мы сможем работать.
– Кх…
– Что не так?
– Вы. Вы сможете работать, – поправил меня вождь с неловкостью. – У аборигенов индивидуальный режим, так сказать…
– Безвольные лентяи! – взвился я.
– А над чем работать то? К тому же ночью…
– Запоминайте, чтобы потом самим не попасться! – я постарался вернуть деловой настрой. – Определив пункты проникновения, мы сможем безошибочно нейтрализовать сначала шпионов, а потом и лазутчиков.
– Как?
– Понаставим ловушек, сколько успеем, – с наигранной досадой сказал я. – Вы то, нам не помощники, как выяснилось. – Днём – всё что попросишь!
– Тогда, немедленно отсылаем группу на добычу орешника и группу за тростником.
– Все всё поняли? – вождь обвёл взглядом гоблинов, и ему дружно ответили:
– Да!
– Зубин разозлится, – опасливо произнёс вождь, дождавшись, пока мы останемся в окружении только моих людей.
– Я тебя не понимаю! Мы можем не начинать, если хочешь, – я порядком разозлился. – Вовремя ты стал заботиться о чувствах старого друга, хотя недавно по-другому пел.
– Меня удручает мысль о последствиях… он не остановится… и может пролиться кровь… собственно, от чего ушли, к тому и приходим…
– Не кори себя, будем решать проблемы по мере их поступления, – я отправил его отдохнуть, чтобы не мешался, а сам отвёл своих солдат в сторону и дал распоряжение. – Строго настрого, запрещаю вам вступать в стычки! Никого не убивать! Защищаться – пожалуйста, ибо личная безопасность превыше всего. Цель одна – Зубин. Он герой Крюлода и предводитель соседнего племени – незамеченным не останется. Ловушки сделаем безобидные, исключительно обезвреживающие и не калечащие. Нам пообещали корабль, возможно, удастся подключить пленников к этому занятию.
***
Первая группа добытчиков вернулась довольно скоро и принесла с собой массивные охапки золотистого орешника. Ничего особенного: обычный кустарник, разве что, цвет – действительно экзотический, оригинальный. Мы быстро разделались с его обработкой, и заготовили целую горку вилок, как тут же встал вопрос об их транспортировке. Распихать по карманам – много не получится, а сумок или мешков у туземцев в хозяйстве не наблюдалось. Приняли решение: каждый наденет по поясу, как у аборигенов и заткнёт за него вилок, сколько влезет. И, как только сумерки начали спускаться на остров, мы выдвинулись на первое задание. Разделяться на этот раз не стали и дружно направились прямиком к бухте.
– Действуем быстро и молча, – наставлял я по пути. – Сегодня, можно сказать, исторический день, ну, то есть, вечер – мы зайдём за «паварот», вопреки всем предостережениям.
– Скорей бы! А то у меня от этого пояса все бока чешутся.
Операция была закончена далеко засветло, так как развилок оказалось не так уж и много, и, возвратившись в деревню, мы увидели привычную нам картину: тлеющий костёр и разбросанные следы пирушки, обглоданные кости и пустые связки бамбуковых стеблей.
– Завтра нас ждёт обход, проверим где они шастают, и будем подготавливать всё необходимое для сооружения капканов и форта. Надо поспать.
***
– Вождь, после полудня мы пойдём проверять вилки. К нашему возвращению гоблины должны будут добыть следующих вещей, сколько смогут: больших округлых камней, где-то по пояс высотой, и по пять самых длинных лиан на каждый валун; этого тростника мало, – указал я на небрежно сложенную копну, – надо ещё столько же; также, очищенных бамбуковых стволов, желательно в наш рост, и какие-нибудь мотыги, чтобы копать.
– Будет сделано! – Гретчин оживился, хотел было отдать честь, но передумал, и сам поспешил раздать задания. – Так, ты! Да, ты! Созывай остальных!
– Проверять вилки будем в обратном направлении: от последней выложенной к первой, – уточнил я. – Ждём полудня.
***
Подойдя к развилке на две дороги, почти сразу за деревней, нам встретился нетронутый трезубец из жёлтого дерева. Эта дорога сильно заросла травой и по ней, похоже, не так уж часто путешествовали. Вывод очевиден – так близко шпионы Зубина сюда не подходят.
Недолгое время мы следовали по прямой, но узкой тропинке, вдоль леса, который являлся негласной границей между территориями племён.
– Ещё вилка на дороге! – посоветовавшись, мы решили оставить и эту вилку на своём месте, вдруг гости появятся позже?
У другого разветвления дороги я нагнулся, чтобы забрать одну из двух вилок:
– Лишнюю положили! Зачем две? Одну я, пожалуй, заберу себе! Будет трофеем, когда выберемся отсюда.
– Следующая мне! Если, конечно, попадётся.
– Или мне!
– Благословление тому кривоглазому хлыщу, который протоптал эти дороги, – я почувствовал себя мрачным от того, что вскоре, возможно, придётся снова обнаружить нетронутую метку. – Кто вообще по этим зарослям ходит, кроме нас?
– Зато, есть шанс, что нам не придётся строить ловушки.
– Есть шанс, что мы имеем дело с более умным племенем и они крайне осторожны! Об этом не подумал?
– Нет…
– А вот и новое разветвление дороги! – я был очень раздражён, увидев нетронутую вилку, а за ней ещё одну поодаль. Вытащив монету, завалявшуюся и слегка заржавевшую у меня в кармане, я подкинул её и крикнул: – Пусть всё решит воздух! Если выпадет орёл – отдадим её тебе! Решка – тебе! Делайте же ставки, господа.
Монетка закрутилась в воздухе.
– Решка! – закричали двое хором.
***
– Скоро выход к заливу, – послюнявив палец и подняв его вверх, я уловил прохладу встречного ветра и пошёл первым. – Я уверен – гоблины сами тут путаются и блуждают. И кто предложил следовать по каменным дорогам, когда на них столько развилок? – Вы, сэр, – ответили за спиной, уловив мой юмор.
– Чья это была идея: положить вилки на каждой дорожной развилке?
– Вождя!
– Так вот, пусть вождь сам и… – я не договорил фразу, выйдя из-за кустов на берег у края бухты. – Смотрите…
Все наши оставленные приманки исчезли.
– Чудно! – обрадовался я. – Значит место проникновения здесь.
– Через чащу пробираются, – предположил один из солдат.
– И на трезубцы клюнули, – отметил другой.
– Что ж, не зря раскладывали, – я вслушивался в звуки леса, опасаясь засады, но ничего подозрительного не было. – Возвращаемся, а по пути собираем оставшиеся вилки!
***
– Всё приготовили! – встретил нас радостный вождь.
– Великолепно! – я был приятно удивлён, обводя взглядом всё добытое гоблинами. – А мы обнаружили точное место вылазок.
– С чего начнём?
– Пока до вечера есть время и гоблины ещё в состоянии помогать нам, пусть откатят валуны в конец бухты.
– За паварот? – кто-то из гоблинов спросил с недоверием, услышав наш разговор.
– Они боятся туда ходить, пока соседи терроризируют и хозяйничают в тех краях, – разъяснил мне вождь.
– За «паварот» не надо! – громко, для всех озвучил я и переспросил у вождя: – А до бухты, хотя бы, докатят, по пляжу? А дальше мы уж как-нибудь!
– До поворота докатят, дальше – нет.
– Пусть начинают, а мы тут организацию наладим.
Гретчин убежал к своим и уже вскоре, мы наблюдали за небыстрым, но уверенным перекатыванием глыб.
– Они по трое катят, и то, вон как медленно, – заметил солдат. – А нас всего пятеро.
– Ночка будет весёлой, – иронично подбадривал его я. – Придётся попотеть.
– Что дальше? – вернулся вождь.
– Пусть повторяют за мной, – я взял три лианы и связал их концами между собой в узел, а потом, пятясь спиной, вытянув на всю длину, стал сплетать косичкой.
Аборигены мигом переняли мой способ, и можно было переходить к возведению ограды.
– Мотыги где? – спросил я.
– Тут! Тут! – окрикнув, сообщил вождь. – У меня за хижиной.
– Не лопаты, конечно же, но тоже сойдут, – я попробовал на вес скрюченную палку и вручил её гоблину. – Надо нарыть ям по периметру селения, ну, или, хотя бы, с трёх сторон и замаскировать их тростником. В первую очередь ройте рядом с загоном для животных, шириной и длиной – в три моих шага, глубиной – вам с головой. Сам загон обставьте бамбуковыми стволами. – Можно что-то перенести на завтра? – прервал меня Гретчин.
– Но до заката ещё есть время!
– Они боятся опоздать на ужин и хотят прерваться.
– Да хоть на послезавтра! На через неделю! – я приходил в ярость. – Это мне одному надо? Забыл об уговоре?
– Ничего не забыл… – извиняющимся тоном ответит тот.
– Уговори их доделать укрепление загона, и могут идти хоть на все четыре стороны, – мне начинало становиться всё равно. – Ты понимаешь, что после установки ловушек в бухте, обратной дороги не будет? Ответная реакция может последовать незамедлительно.
– Сделаю всё от себя зависящее!
***
Я еле дождался наступления темноты, чтобы поскорее покинуть деревню и не видеть этих бездельников. Мы забрали сплетенные лианы и ушли. Благо, что гоблины честно докатили валуны до означенного места, как договорились.
– Переусердствовать не станем! – я выбрал камень, что поменьше и упёрся в него руками. – Поднажмём!
После транспортировки четвёртого булыжника стало понятно, что он был последним: силы на исходе, руки и ноги тряслись от перенапряжения, а к спинам неприятно липли взмокшие насквозь рубахи.
– Надо передохнуть, последний мы не осилим, – я присел на корточки и перевёл сбившееся дыхание. – Дело за малым: размещаем каждый камень под четырьмя самыми высокими деревьями; я залезаю на каждое по очереди, и привязываю лианы к верхушкам; спускаюсь и креплю к нижнему концу лианы подобранные вилки через петлю диаметром в локоть; мы натягиваем их и подсовываем вилки под булыжники, как под фиксатор, оставляя край петли снаружи. Ну что, передохнули? Тогда начали.
Подвергать риску своих людей я не имел права – мой уговор, мне и лезть. Добраться до самой верхушки пальмы оказалось гораздо проще, чем слезать. Я немного порыпался на колючем стволе и понял, что быстрее понаставлю ссадин с занозами на коленки и ладони, чем спущусь, и на этом всё кончится.
– Эй! Внизу! – вид сверху меня совсем не обрадовал, так высоко, я ещё никогда не забирался без страховки. Да и чего душой кривить – со страховкой тоже. – Натяните слегка лиану, я спущусь по ней, как по канату, заодно на прочность проверим.
Плетёнка прошла тест на отлично, и, уже вскоре, я снова стоял на песке, спрыгнув с неё ближе к самому низу.
– Теперь вяжем петлю, крепим вилку и, натянув, заталкиваем всю эту конструкцию под булыжник. Пальма не сразу поддалась и не хотела сгибаться по нашей задумке, но мы оказались проворнее.
– Подозрительно выглядит, – подметил один из моих людей. – Дерево под наклоном, здоровенный камень, к нему верёвка натянута, вилка так и манит, а маскировка отсутствует.
– Знаю! Ничего не поделаешь! Вилку видно? Видно. А значит, гоблин не удержится от желания и вцепится в неё. Варианта два: либо попадётся, либо нет. Как лотерея с пятидесятипроцентной вероятностью.
– А сработает?
– Кто-нибудь хочет проверить? – после такого предложения все опустили глаза и отмалчивались. – Нет у нас времени на испытания.
Ещё трижды повторив свой акробатический трюк на пальмах, и смастерив ловушки, я готов был рухнуть на землю от усталости. Лишь подбадривая себя мыслями о том, что скоро всё кончится, я нашёл в себе силы доплестись до деревни.
***
– Это так вы доделали изгородь? – отчитывал я вождя утром, видя, что все вчерашние работы побросали, с момента, как мы ушли. – Я буду доделывать?
– Сегодня доделаем… – он переминался с ноги на ногу.
– Теперь наверняка завтра! Торжествуйте! – я уже не был удивлён. – Надо проверить ловушки, а одни мы не пойдём, мне понадобится отряд гоблинов в окружение, и ты пойдёшь с нами.
***
Столько уговоров пойти за «паварот» я не предполагал услышать. Упёртое, ленивое стадо грязнуль – вот точная характеристика племени, больше у меня слов нет.
– Вождь, покажите им на своём примере, что нам можно доверять и пора отбросить свои предрассудки об этом «павароте», – я встал с ним рядом и оттопырил локоть, предлагая взять меня под руку.
Он безмолвно обвёл всех присутствующих гоблинов взглядом, перехватил свою клюку, взял меня под руку и прогулочным шагом мы направились в тупик бухты. За плечами раздалось восхищённое:
– Ах!
Вождь был для них высшим авторитетом, и нас вскоре догнал отряд решившихся гоблинов, а тем временем мои люди уже проверяли капканы. Я подвёл вождя на пятачок и сам обомлел от увиденного.
– Вот это результат! – обрадовался я, высвободил руку и направился осматривать не сработавшую приманку. – Три из четырёх!
– У четвёртого камня слишком сильно придавили петлю, – объяснил мне солдат. – Вилку просто оторвали.
Словно дикие звери, попавшиеся, три гоблина пытались высвободиться, и жалобно скулили.
– Не дёргайтесь и не тяните лиану! – пытался упокоить я пойманных. – Только хуже перетяните узел! – Что будем делать? – приковылял ко мне вождь.
– Сейчас я их освобожу, одного отпустим, а вы уж позаботьтесь, чтобы остальные не убежали.
– Зачем?
– Отведём их к себе в деревню, пожалеем, приютим и вот вам ещё две пары рабочих рук в племя.
– Зачем отпускать первого?
– Он расскажет своим, какие ужасы он испытал, и, после этого, никакой Зубин не заставит остальных совершать набеги. Эффект «паварота», но зеркально, смекаете?
– Окружить их! – скомандовал вождь.
Я достал свой меч и ловко высвободил двоих, и их тут же увели всем отрядом.
– Догоняй своих, – шепнул я Гретчину.
После, я подмигнул своим людям и они сделали вид, что последовали за конвоем. Естественно, они дожидались в кустах и наблюдали за всем происходящим. Мы остались один на один с перепуганным гоблином. Разыгрывая сцену, я специально, медленно стал наступать на него с мечом в руке наперевес. Бедняга заскулил пуще прежнего, тщетно попытался перегрызть плетёнку, ноги его подкосились, и он лишь беспомощно повис на ней. Подойдя вплотную, я навис над ним, уставившись глаза в глаза, и провёл большим пальцем свободной руки себе по горлу. Видимо зная значение моего жеста, тот зажмурился и задрожал, а под ним образовалась лужа. Аккуратно перерезав узел лианы, я дождался, пока гоблин очнётся и указал ему на выход в джунгли. Тот подскочил, споткнулся, и, встав на четвереньки начал часто перебирать руками и ногами пробуксовывая на месте, стараясь убежать, а я проводил его пинком под зад, придавая ускорение.
– Ой, умора! – держась за животы и хохоча, чуть ли не выпадали из кустов мои люди.
***
– Настала ваша очередь выполнять обещания! – обратился я к Гретчину по возвращении в деревню.
– Конечно, только закончим форт и сразу! Мы должны быть до конца в безопасности. Вдруг набеги не прекратятся. Я хочу быть спокойным за своих, уплывая отсюда.
Я стоял перед грудой отбросов, разбросанных по поляне, и из которых предстояло продолжать строить форт. А туземцы начинали потихоньку насмехаться, видя моё недоумение.
– Этого хлама не хватит, чтобы завершить даже ограду в загоне! Скажи гоблинам, чтобы отправлялись на добычу нового, нормального строительного материала!
– А кто будет сторожить пленников?
– Что, всем племенем?
– Они готовятся праздновать великую победу и славить тебя за помощь племени. Сам же говорил, надо приручить новеньких. До завтра не подождёт? Утро вечера мудренее. – Какое утро? Ещё даже не полдень!
– Хорошо, хорошо, – успокаивал меня Гретчин. – Всё завтра! Отдохни со своими людьми.
***
Вчерашний пир показал, что узники прекрасно влились в коллектив и стали чувствовать себя как дома. Похоже, что гоблинам не важно, где обитать, лишь бы сытно кормили и поили тростниковой брагой, а потом я вспомнил, что они были раньше все из одного племени. В рассказах Гретчина просматривалась нестыковка, но меня это пока мало заботило. Утром я поскорее направился к нему.
– Очнись! Мне нужна помощь твоих людей!
– А! Что? – нехотя проснулся вождь. – Это ты… рань то какая! Ну что ты пристал?
– Хочу достроить укрепления! – громко оглашал я, стараясь побыстрее привести его в чувства. – Часто же тебя подводит память! Прекращай пить!
– Не знаешь где роща? – раздражённо кряхтел он. – Вы начните, а мои скоро подтянутся.
– Ты сейчас вот что сделал? – накинулся я на него с расспросом.
– В смысле? – он растерялся.
– Ты на другой бок перевернулся! Собрался спать дальше и устроился поудобнее? Я тебе сейчас пинка отвешу!
– Нет, что ты? Мне так встать удобнее!
– Смотри мне! – я оставил его, уже, будучи абсолютно уверенным, что все работы по возведению так называемого форта и добыча материалов целиком и полностью ляжет нам на плечи.
И я не ошибся. К середине дня, к нам на помощь лениво присоединился один единственный гоблин – Мускулистый. Один! Сложилось впечатление, что сделал он это по собственной инициативе и из практического интереса к ремеслу.
– Не делай на совесть, – осадил я своего солдата. – У гоблинов то, похоже, её нет совсем. Создадим видимость.
Назвать фортом этот хлипкий забор, у меня язык не поворачивался, но, судя по реакции жителей племени, он их устраивал сполна.
– Сегодня устроим праздничный ужин! – объявил вождь на всю округу. – В честь наших новых друзей и защитников! И пусть этот форт служит нам верой и правдой, много долгих лет!
– Завтра, да? – я подошёл сбоку и одёрнул выступающего.
– Ну, конечно же! Вот увидишь!
– Не пойму: ты зачем время тянешь?
– А что, Зубин уже нейтрализован?
– Вот ты как заговорил?
– А что не так?
– Ты форт получил? Получил! Вы теперь под надёжной защитой! – Этого не достаточно…
– В смысле?
– Зубин жив – мы боимся.
– Где обещанная помощь, я спрашиваю? Ты только и делаешь, что пьянствуешь!
– Ой, не преувеличивай! – он отмахнулся от меня и ушёл.
– Отрываемся и гуляем по-полной! – я вернулся к своим людям и дал наказ. – И чтобы больше пальцем о палец не ударили! Никаких работ! Пусть начнут нуждаться в нас и выполняют свою часть договора! Нет корабля – нет помощи!
***
Дни сменяли ночи, а про выполнение условий нашего соглашения никто и не вспоминал. А от моих напоминаний просто напросто поначалу отшучивались, а потом и вовсе стали огрызаться. Празднества не прекращались, и для них всегда находился какой-нибудь повод. Надо было положить конец всему этому. И однажды, я решился и собрал своих людей, чтобы озвучить план:
– Так, сегодня ночью, как все разойдутся по хижинам и уснут, мы оставим племя и перейдём за границу к соседям. Постарайтесь покушать поплотнее и наберите полные фляги – на дорогу, но, чтобы, ни глотка тростниковой! – я заметил, как все погрустнели. – Отдых затянулся. Пора приводить себя в порядок и возвращаться домой. Также необходимо кое-что прояснить и до конца исследовать остров. У меня нет цели организовывать дипломатическую миссию, но иметь представление до конца, кто нас окружает – обязательно. Туземцы из соседнего племени, наверняка, точат на нас зуб.
Мы порядочно пристрастились к ежедневным застольям и возлияниям браги, и, конечно, мысль о том, что от этого всего придётся отказаться, огорчала.
Притворившись спящими, мы сидели с закрытыми глазами подле угасающего костра, и, свесив головы набок, прищурившись, провожали последнего засидевшегося.
– Пора! – скомандовал я, поднялся и увёл своих людей прочь.
***