Гиблое место

Гиблое место

– Так бы и убил дуру, – со злостью подумал молодой врач, отключая смартфон, – в топку бы бросил, в асфальт закатал. Баб нельзя подпускать к руководству, однозначно.

От злости Егор утратил бдительность, автомобиль въехал в водоемчик, невинно блестевший в лучах солнца посреди шоссе.

– Трасса всероссийского значения, чтоб ее!

Струи застоявшейся воды из глубокой зеленой лужи брызнули даже на стекла джипа, мелкая щебенка гулко застучала по дверце. Егор резко сбросил скорость. Опять зазвонил мобильник.

– Егорушка, я тебя умоляю, – в трубке снова прозвучал Алкин голос, наполненный материнской заботой, – сверни с трассы направо на 70-м километре. Ты понял? На 70-м!

– Алла, я услышал, – из последних сил сдерживаясь, ответил водитель джипа, отключил мобильник, еще раз сверился с навигатором и тормознул перед поворотом направо. На 55-ом километре трассы.

Потрепанный внедорожник свернул с залитого лучами закатного солнца шоссе на песчаную дорогу, уводящую вглубь темного северного леса, и густые, разлапистые ели сомкнулись над ним.

Налысо бритый парень за рулем не сразу включил фары. Вечернее солнце косыми лучами решительно пробивалось сквозь густую крону, золотило вековые стволы сосен, темную хвою елей. Бурый хвойный опад и светло-зеленые листочки кисличника перемежались с зарослями ажурных папоротников и кустами черемухи, сверкавшими и искрившимися в последних солнечных лучах. Егор сбросил скорость, до упора опустил стекла, глубоко вдохнул смолистый воздух, пропитанный ароматом прогретой на солнце еловой хвои и прелым запахом грибницы. Молодой врач попросту радовался жизни вообще и своему первому за два году отпуску в особенности. Позади осталось напряженное изучение больных человеческих тел, в настоящий момент здоровые елки-палки вокруг дарили ощущение чистого и незамутненного счастья. А впереди Егора ждал месяц интереснейшего времяпровождения. Практически единственным минусом казалась Алка, навязчивая кураторша проекта «Деревянное зодчество России». Остальное – плюсы. И интересные парни волонтеры, съезжавшиеся со всей страны для восстановления очередного полуразрушенного деревянного храма, и песни под гитару по вечерам, и горячие споры о будущем России…

Погрузившись в предчувствие счастливого отпуска, водитель не сразу заметил, что лесная дорога резко сузилась. Вокруг внедорожника внезапно сгустился лесной сумрак, Егор включил фары. Узкая песчаная дорога, петляя, вела вглубь леса, по обеим ее сторонам, в канавах, поблескивала вода. Путешественник посмотрел было на экран навигатора и еле сдержался, чтобы не выругаться. Мобильная связь отсутствовала.

«Нет, материться не буду, – психанул он, ярко вспомнив наглого молодого парня, уверенно продавшего ему карточку для интернета пару часов назад, – Все же я работаю над собой. Просто подойду на обратном пути к тому дебилу и молча врежу. В воспитательных целях».

Тем временем внедорожник выехал на небольшую поляну, заваленную бревнами. Дальше пути не было. Темень вокруг стала непроглядной. От земли быстро поднимался густой туман, непроницаемый даже для электрического света мощных фар. Водитель, осторожно дал задний ход, потому что развернуться в темноте среди раскиданных бревен он опасался. Через минуту колесо вроде как зависло над пустотой, джип качнулся, Егор вспомнил о канавах по обеим сторонам дороги и вернулся обратно на поляну. Остановил машину, надо было подумать. Внезапно в свете фар промелькнули странные силуэты, шакалы - не шакалы, вроде на трех лапах. Какой-то урод обернулся, морда у него была основательно кривая, с одним глазом, горевшим зеленым огнем.

Путешественник еще немного помедлил, справляясь с внутренней тревогой, потом достал автомобильный фонарь-прожектор и высунулся наружу, чтобы осмотреть полянку получше. Стайка одноглазых тварей переминалась неподалеку на неполных комплектах лап, они не нападали, свет фонаря их отпугивал. Это успокаивало. В трех метрах впереди высветилась маленькая избушка. Егор в несколько шагов достиг крыльца и открыл дверь. Электрический свет превратил темноту внутри избушки лесорубов в полумрак, наполненный тенями. И тут душу парня окатила волна жути. На широкой скамейке впереди, в груде тряпья лежал трупак.

Нет, бывший фельдшер скорой помощи, а теперь врач муниципальной больницы, слабаком не был. На скорой помощи слабаки вообще долго не задерживаются. Тот первый и последний раз, когда Егора основательно пробрало, случился в самом начале его работы, через пару месяцев после окончания училища. Бригада приехала на бытовую поножовщину. Один из алкашей бросился с кухонным ножом на собутыльника, резанул его, собутыльник, основательно пьяный, повалился на пол. «Я тебя поразил, я тебя и зашью», – изрек алкаш, пустивший в ход нож, тоже пьяный под завязку. Достал нитки, иголку и принялся зашивать рану на теле «друга». Скорую вызвала подруга раненного. Она-то и рассказала подробности дежурной.

Когда Егор вошел на кухню, оба собутыльника уже отрубились. И пол, и стол, и нижнюю часть холодильника темно-красными разводами расцветили потеки крови. В коридоре сидела на полу и тихо всхлипывала без слез невыразительного вида тетка, босая, в коротком халате, обнажавшем ноги в красно-бурых кровавых разводах. Фельдшер даже на мгновение растерялся, решая, с кого начать оказание первой помощи. Наклонился над раненым алкашом, срезать окровавленную майку, и вот тут-то Егору и стало тошно в первый раз в жизни. Мужик уже был серо-голубоватого цвета, но кровь из него продолжала течь. И она не свертывалась.

Уже не свертывалась.