Глава 4. Шурик и война

Глава четвёртая. Шурик и война

Гава 4



Дед на этот раз возник в комнате не один. С ним был паренёк лет восемнадцати. Дед их разговор не прервал:

- … через фронт?!! А что ты про войну знаешь Сашенька? – Поинтересовался у паренька Дед.
– Ты быть может знаешь каково это - людей убивать? Выстрелить глядя человеку в глаза... или в брюхо воткнуть нож? Или ты знаешь - каково это под обстрелом лежать?

Для тебя война это что-то неизведанное, что-то новое, героическое. Я так тоже думал в 41 году. Да, я тоже дурак,  и первым делом полетел в 22 июня 1941 года с надеждами всё исправить… Это в нас генетическое: такого не должно быть никогда… сделаю чтоб и не было. Но скрипучие шестерёнки истории дальше блиндажа штаба батальона меня и не пропустили. А потом – окопы… бомбежки и обстрелы… А когда голову смог поднять над бруствером, то в пяти метрах увидел морду немецкого танка… и обосрался! Да. И мне не стыдно. Мне стыдно, что я исчез оттуда без малейшей пользы для Родины.

Думал всегда, что война — это некая романтика. Рвался в бой. А все не так оказалось. Я тоже был начитанный книжный паренёк, как и мой молодой спутник...  Кстати, Дима, знакомься: Саша Демьяненко. Не Шурик из кино, не надейся, – Дед захихикал.

И тут Дед, наш «Исаев», наш «призрак донбасского подвала» произнес такую речь, что я за все время знакомства с ним, столько слов от него не слышал. Это была для нас речь! Даже так - Речь!

- Война сопли утирает мгновенно. Когда ты лежишь под арт обстрелом. Рядом бабахает так, что ты всеми потрохами чувствуешь взрыв. Ты уже и так в землю вжался, а тебя все равно сверху жаром накрывает от разрывов. И все ближе и ближе взрывы. Вот уже в паре десятков метров от тебя снаряды рвутся. А ты лежишь, не живой и не мертвый, пошевелиться боишься. Как будто веришь, что снаряд прилетит, увидит что ты не шевелишься, подумает что ты мертвый и не будет в тебя бить. А он так не думает!!!

Каждый снаряд все ближе и ближе к твоему окопу подбирается. Ты голову повернул - рядом с тобой товарищ лежит, с которым ты пуд соли съел, а потом бах… Взрыва-то ты не слышишь. Ты вообще ни черта не слышишь. Ты даже не понимаешь, что произошло. Голова от боли разрывается, взгляд ни на чем сфокусировать не можешь, руки ноги не слушаются. Лежишь и ссышь под себя. Не потому что страшно, а потому что остановиться не можешь. Просто лежишь и ссышь. Руки, лицо в какой-то липкой пакости вонючей. Ты начинаешь лицо протирать, что бы разглядеть, что вокруг происходит, и тут же понимаешь, что ты весь в крови. Первая мысль – ноги тебе оторвало. Начинаешь себя ощупывать – все на месте. А кровь все равно есть. А потом смотришь, а это и кровь то не твоя, да и не кровь это вовсе, а кишки с мясом вперемешку. И не твои, а друга твоего, с которым ты недавно обедал в окопе.



Мне всё это было знакомо. На Украине было не столь обильно от снарядов и взрывов, но также страшно! И ссались… и срались многие. Это же рефлекторное. А паренёк притух и струхнул… Дед понял, что перегнул палку.

- Дима, понимаешь, этого Сашку я перехватил в пути. И решил приволочь к тебе – у него девушку тоже Ниной зовут. Она сейчас под Харьковом. А он в Донбасс рвётся. Про линию фронта Сашка и не понимает! Дескать в Харьков пешком дойдёт до своей Нины… Эх, любовь…

- Слушай Дед! Ты прямо дословно повторил слова моего отца. Он никогда не рассказывал про войну... Но про первый день на Курской дуге рассказывал вот этими же словами: обоссался... обосрался... Ребёнком был а помню!.. Отчего все срутся и ссутся? Все трусы?
- Знаешь, что все висельники тоже ссутся и срутся? Это рефлекс организма. А если бы бабы это знали, то никогда бы и не вешались!..

Ладно, давай про Саньку тебе расскажу.

Он "ботаник" и писал... почти написал... в Университете диссертацию по Николаю Олейникову, про довоенные детские издательства, он все их возглавлял и кучу детских журналов тоже. Помнишь же его бессмертное:

Жареная рыбка,
Дорогой карась,
Где ж ваша улыбка,
Что была вчерась? <...>

Расстрелян он был в 1937 году как троцкист. Герой? Для Сашки точно герой, он же  белоленточник и на Бутовском полигоне еженедельно бывал… И тут внезапно такой облом! Сашка нашёл в прошлом году в архиве КГБ документ, согласно которому Олейников убил своего отца, во время Гражданской войны выдавшего его белым… Такой Павлик Морозов наоборот... Такой герой  был у всех белоленточников на Болотной площади.Сашка тоже там был. Он активный белоленточник. И рванул в историю спасать свою диссертацию и свои идеалы либерализма. И чуть не попал под каток Истории!

Перехватил я его и показал свой временно'й телевизор, события того года… Писателя и его папу… Видишь, какой он теперь тихий? Идеалы рушатся! А с этим не каждый справляется. Вот я его к тебе и привёз… Помоги ему? Объясни, что гражданская война страшнее отечественной. И ты всё видел сам недавно на Украине. И ты Сашке расскажешь, как люди и  сегодня делают выбор между нравственным идеалом и родственным долгом.

Примеров ему напихай по самые гланды! Пусть ни на секунду больше либеральные идеи в его голове до старости не появятся… И Дед вышел из комнаты.


Я попробовал. Начал с истории. Шурик слушал внимательно. Начал так

Семья Олейникова казачья, а у казаков во время Гражданской братья вовсю резали братьев, отцы сыновей, а сыновья отцов. Как примерно писал Шолохов в Тихом Доне: станицы выли, и, судя по вою, в каждой происходил бесчеловечный и негуманный забой скота… брат убивает брата, отец сдает сына в органы… ведёт на забой!.. Человеков больше нет в станице. Есть бараны и есть мясники.

«Саш, ты ходил на Марши Мира, на Болотную и Триумфальную, митинговал… Новичков там становилось больше или знакомые всё лица? Можешь не отвечать… просто думай.
… и читай своего героя:

Страшно жить на этом свете,
В нём отсутствует уют, —
Ветер воет на рассвете,
Волки зайчика грызут,
Улетает птица с дуба,
Ищет мяса для детей,
Провидение же грубо
Преподносит ей червей.
Плачет маленький телёнок
Под кинжалом мясника,
Рыба бедная спросонок
Лезет в сети рыбака.
Лев рычит во мраке ночи,
Кошка стонет на трубе,
Жук-буржуй и жук-рабочий
Гибнут в классовой борьбе.
Всё погибнет, всё исчезнет
От бациллы до слона —
И любовь твоя, и песни,
И планеты, и луна.
— («Генриху Левину», 1932)

Это же и сегодня вновь творится на Украине. Увы… Я спросил Сашку:
- Так в какой момент истории ты хотел слетать? Может лучше недалеко - в нынешний Донбасс, на рубежную границу?


Дед рассмеялся и тоже вспомнил стихи Олейникова:

Любовь пройдёт. Обманет страсть. Но лишена обмана
Волшебная структура таракана.
О, тараканьи растопыренные ножки, которых шесть!
Они о чём-то говорят, они по воздуху каракулями пишут,
Их очертания полны значенья тайного...
Да, в таракане что-то есть,
Когда он лапкой двигает и усиком колышет.
— («Служение Науке», 1932)



А потом Дед помрачнел…
- Я слетал, точнее посмотрел по своему ТВ, в его прошлое… На его предков. Чтоб Сашка не мучился... И узнал что Сашка даже не еврей, как большинство белоленточников. Он немец! Причём его прадед вот такой:



Дед продолжил:

- Было время, когда я очень переживал, натыкаясь в преддверии очередного 9 мая на волну размышлений о том, что, мол, подвиг советских солдат был не так уж необходим, что "если б немцы победили, мы бы сейчас пили бы баварское пиво", что война СССР с Германией была войной двух равных зол и т.д. Я эмоционально реагировал, кидался спорить, а иногда и просто кидался чем попало.

Но всё это уже в прошлом… остыл.  И когда от Сашки я услышал эти же мантры, то бил уже прицельно – в предков. Пришлось посмотреть его родословную в моём телевизоре. И показал Сашке его предков.

Когда я Сашке показал его прадеда, у него случился когнитивный диссонанс. Ведь его прадед должен был сжигать прадедов его соратников на Болотной! Так его учат соратники по вере в холокост. Они же все верят в холокост именно евреев…Газом травили и сжигали в печи КАЖДОГО еврея.

- И особенно бабушку и маму Рамона, первого израильского астронавта, погибшего на Шаттле? Они обе так убивались на его похоронах в 2003 году...

- Ладно тебе... кончай разжигать! Таки сжигали... трупы.  И  вот теперь Сашка боится, что соратники прознают про его предков! Хоть Сашка и  повторял ихние мантры про цивилизацию, что немцы несли в Россию, и что надо было сдать и Ленинград, и Сталинград… но чуял - его соратникам не понравится его прадед!
- Про пиво немецкое на наших столах упомянул, конечно?
- Конечно. Но я ему показал ещё фотку роты его прадеда. Как они обедали на Украине. Им же давали на обед в окопе запечённых целых курей!!!




- Знаешь что Сашка сказал? ... «вот как отлично снабжался немецкий фронт!»
- А мне казалось, что Сашка должен понять – млеко, яйки, курка, шнапс! – это не выдумка!!! И сожжённые хаты ...

- Хуже. Он привёл вот такой факт, прочитал где-то:
Украинская деревня. Дверь одной избы с треском открывается, в комнату вваливается немец и кричит:
— Бабка! Млеко, яйки, курка, шнапс!
Испуганная бабка:
— Да ты что, оглоед! Мы этого сами давно не видели!
— Глупая женщина! Это все я тебе привез.

- Это же анекдот!!! И там начало вот такое:
«Ночь 1999 года...»

- Саша, иди сюда! Вот я старик, я и не знаю ваших анекдотов. А там оказывается вовсе другое начало твоей историйки! Соврал мне?!! Вы всегда врёте?

Я ответил за Сашку:
- Всегда. Без исключения….

Дед отвёл меня в другую комнату.

- Дима, понимаешь, я Сашку к тебе привёл не зря. Знакомиться… Понимаешь, я уже очень старый. И смогу слетать только ещё пару раз в прошлое… Буду теперь только смотреть вглубь истории по своему ТВ... А менять историю будет Сашка. Ему только двадцать…

- А я как же?!!
- А ты на стрёме. Ты уже опытный, ты знаешь, когда опасно!
- Понятно… Списан я на пенсию…
- Не плачь!

- А ты, Дед?
- А я буду вашим высшим арбитром. Мафусаилом. Мудрым и решающим.
- Он же прожил почти тысячу лет! Мудрец... А мудрых всегда ставит общество Старшим... Смотрящим. Как у воров принято: в каждом городе они ставят своего Смотрящего... Ты такой будешь?


****