Главная причина любить закаты

Главная причина любить закаты

Когда живёшь во мраке, свет любить незачем. Кожу колет, а глаза жжёт всякий раз, как яркое солнце тебя касается. Впрочем, темнота тоже не подарок. Иногда не замечаешь того, что под носом, не то чтобы разобраться, что вокруг происходит.

Именно так рассуждал Трамиш. Он жался к стенам ютившихся на узкой улочке зданий и крался к лифту. Дело клонилось к ночи, и родители строго-настрого запретили ему высовывать нос из дому, но Ги обещал показать то, о чём никто из местных и не подумал бы рассказать. Как тут откажешь?

Редкие прохожие косились на него. Дети без присмотра пропадали здесь даже днём. Кого-то находили, кого-то – нет. Так или иначе, лучше бы быть поосторожней. Трамиш выдавил из себя побольше безразличия – нужно убедить одних взрослых, что с ним ничего не случится, других – что он им не попадётся. Правда, сбегал он впервые, и от страха в горле пересохло.

Он торопился, мотая головой во все стороны, потому не углядел попрошайку и с ходу в него врезался.

– Привет, малыш, – горбун протянул ссохшиеся руки. – Что ты здесь делаешь? Один? Давай-ка я провожу тебя домой.

Трамиш дал дёру. Нет, разумеется, он не трус, а незнакомец наверняка хотел помочь по доброте душевной, не всем же плохими быть, просто ноги не послушались и сами понесли прочь. По дороге он задел ещё несколько бродяг. Их здесь много водилось. Дома гнили и ржавели, из крепостей превращались в горы обломков, но мало кого это волновало.

На первый уровень города, нижний и потому получивший прозвище «подвал», селили неправильных людей, вернее даже не людей, а отклонения. Трамиш слышал однажды, как их назвали генетическим мусором. Он повторил ругательство при маме, когда они в очередной раз ссорились из-за книг – видите ли, он захламил ими комнату – и тут же получил подзатыльник.

– Следи за своим языком, не то отсохнет! Обалдуй! Не смей так говорить ни о себе, ни о других.

Судя по историческим сводкам в Механизм пустили только тех, кто прошёл тщательный отбор. Кандидаты должны были полностью соответствовать стандартам тогдашнего медицинского института, "ради здорового потомства и достойного будущего".

Тем не менее, поломка генетического кода – явление неуправляемое. Небольшое изменение в ДНК превращало идеального продолжателя рода в аномалию. Чаще всего дефектные особи рождались в семьях, где один из супругов работал в подвале, на заводе по переработке отходов.

Правительство потрудилось собрать все поломки в огражденный квартал на втором уровне и рекомендовало правильным жителям Механизма держаться от них подальше. Сейчас то место было заброшенным. Его обходили стороной, словно дома там переняли болезни бывших обитателей и могли заразить ни в чём не повинных людей. Трамиш считал, что никого из дефектных не выкинули в наружный мир по единственной причине: в подвал пришлось бы посылать здоровых.

Год сменялся годом, уроды множились. Они больше не помещались в отведенном районе, и их выслали на первый уровень, заклеймив «отклонениями».

Генетическая поломка Трамиша впервые была замечена у его несколько-раз-пра-дедушки и передавалась по мужской линии. Уже спустя два поколения она приобрела статус болезни, сильно выделяя своего носителя даже среди уродов. Неестественно белый цвет, который поразил кожу и волосы подвальщика, вызывал омерзение у нормального человека, а разноцветные, словно калейдоскоп, радужки вынуждали собеседников отводить взгляды.

На тёмных улицах его не презирали, в некотором роде даже любили, если Трамиш правильно понимал значение этого слова. Когда он поступил в школу, то из пустого места превратился в известную личность. Любого ребенка четырёх лет обязали сдавать экзамены, да только не любой справлялся. Первый уровень славился не только уродством, но и тупостью.

– По кой нам это? – не раз слышал Трамиш. – Чтоб назад вернуться? И до конца дней проторчать на заводе? Или гайки крутить? Только образованным? Ну, так с чего бы вообще надрываться?

Таковым было мнение лентяев, как утверждала мама. Сама же она относилась к тем, кто грезил школой и считал её высшим благом, которое давал Механизм. Некое равновесие между здоровыми и больными. Подвальщики гордились всяким, кто сумел «приручить» верх, то есть показать себя на уровне повыше. К этим "приручить" относилась и учёба.

В день, когда Трамишу позволили получить образование, соседка заявилась в гости и сказала, что мальчика сообразительнее не встречала. Она потрепала его по голове и дала сломанную игрушку. Откопала ее в хлама, который двенадцать часов кряду разбирала на конвейере.

Трамиш больше любил книги, но обрадовался и такому подарку. Если чем-то делятся, значит, ценят.

– Тебе точно крышу снесёт! – вспомнились уговоры Ги. – Ты такого ещё не видывал, сидя в своем вонючем подвале! Чё толкаишься? Я ж с тобой этим... прекрасным делюсь, так что не вороти носа... ну, пожалуйста!

Мама запрещала общаться с Ги. Его костили «тем самым», и никто в Механизме не желал объяснять, что это значит. Только плевались и ругались: «Ты слишком любопытен, малец! Не вышло бы тебе это боком! Сказано, что он опасен, значит, так оно и есть!»