Глаза цвета неба

Глаза цвета неба

Глаза цвета неба

- …признать Эмму де Гало виновной в сделке с Врагом рода человеческого, и отправить грешную душу ее на суд Тому, Кто дал ее, а порочное тело предать очищающему пламени.

Надтреснутый, но сильный голос Вильгельма, одного из трёх дознавателей при епископе Линкольнском, облетел площадь перед собором, где вершились самые важные дела Кольбека: торги, праздники – и казни. Толпа, словно не ожидала этих слов с самого утра, загудела в поддержку то ли клирика, то ли юной пассии сэра Гарольда, привезённой им из Нормандского похода в качестве трофея. Истеричные вопли женщин, выкрики мужчин, испуганный плач детей заглушили слова дознавателя, но под ударами проворных солдат стихли так же резко, как начались.

Секретарь Вильгельма Теобальд передёрнул плечами и отвёл глаза от одинокой фигуры у столба: опоённая дурман-зельем лекаря, Эмма не нуждалась ни в какой поддержке: слов Вильгельма и криков толпы она не слышала, а изломанному телу не давали упасть веревки. Пронизывающий октябрьский ветер рвал подол ее платья, отбрасывал кудри с лица, но голова, уроненная на грудь, оставалась неподвижна. Невысокая, худая, с тонкими правильными чертами и огромными глазами – при каждом взгляде на обречённую девушку в памяти шевелилось давно потерянное прошлое, и каждый раз душа отзывалась глухой, но неизменной болью. Говорили, так у калек ноют утраченные конечности. Но могли ли сравниться руки и ноги с сердцем? Сердцем, вырванным добровольно.

Теобальд сжал губы. Его Лисичка, хоть и не его больше, сейчас жива и здорова, а эта девочка… Заморская игрушка, похищенная завоевателем из родительского дома и встретившая такой конец. Четырнадцать лет. Ей всего четырнадцать лет! Как Лисичке, когда…

- Она призналась, Тео, - не поворачивая головы, проговорил дознаватель, будто услышав его мысли.

- Какая была необходимость ее допрашивать? – прошипел сквозь зубы Теобальд. – Свидетельские показания тех, кого она исцелила, и серые глаза – разве этого мало? Она ведь созналась еще до начала следствия!

- Такова процедура, Тео, - начиная раздражаться, Вильгельм сдвинул к переносице кустистые брови. – Если ты продал душу диаволу, не рассчитывай бросить на прощанье «Да, я виновен» и улизнуть в свой ад. За грехи расплата начинается на земле.

- Но она… Все в голос твердят: «небесное создание, ангел лицом и душою»!

- Вспомни, кем до падения был Люцифер.

- Враг разрушает всё, к чему прикоснётся, а эта девочка исцеляла, ваше преподобие! Бесплатно! Всех, кто к ней обращался! Вы слышали показания свидетелей! Она действительно их вылечила – от колик, рожи, грудной жабы и еще от десятка недугов! Целение по молитве о заступничестве дарует Господь. Так отчего целительскому дару Эммы де Гало не быть ниспосланным…

- Серые глаза, Тео. Знак дьявола, - почти терпеливо напомнил дознаватель – сухой орлиный профиль, новая шапочка, парадная сутана – точно не колдунью жгли, а именины короля отмечали.

Брат Стефан в красном плаще с капюшоном, низко опущенным на лицо,  откинул крышку с горшка, полного углей, и макнул в него факел. Смольё занялось вмиг, заставляя второго помощника дознавателя – брата Жюля – отшатнуться. Толпа возбуждённо охнула, всколыхнулась, и солдатам сэра Гарольда снова пришлось пустить в ход древки пик, возвращая в берега человеческое море.

- Святая Эмма, прости нас! Бог их накажет! – выкрикнули из гущи зевак.

- Ведьма! Чертовка! Развратница! – вопили в передних рядах.

Губы брата Стефана шевелились в дежурной молитве, когда он бросил факел на кучу полусырых дров. Быстро задохнуться от дыма и не чувствовать огненной агонии, если дурман потеряет силу – вот последний подарок ее возлюбленного.

- Ваше преподобие. Мы сами пришли к выводу, что серые глаза – отметина Врага, – с трудом отведя взгляд от разгорающегося костра, жуткого зрелища, ставшего привычным в последние полгода, секретарь упрямо качнул головой. – Но мы всего лишь люди с примитивным человеческим разумением. А если мы ошибались?

- Вы, - подчеркнул насмешливо Вильгельм, - Ошибаться можете вы. Библия ошибаться не может. «Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к волшебникам не ходите, и не доводите себя до осквернения от них». «Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти». Левит…

 - Главы девятнадцать и двадцать! Я знаю! Но что, если это дар не Врага, но Господа нашего?

- Дары Господа получают святые после десятилетий служения, - строго нахмурился дознаватель. – А эта шлюшка…

- Не по своей воле! – с неожиданной злостью вскинулся Теобальд. – И цель Врага – навредить! А что де Гало, и те, другие, сделали людям во вред?!

- Человек всегда найдёт, что сделать во вред другим людям, - криво усмехнулся Вильгельм. – И чем больше его возможности, тем больше вред.

- И какой же вред причинила эта девочка изгнанием хворей своим прикосновением?

Секретарь понимал, что говорит непоправимое. Если бы Эмма не была так похожа на Лисичку, если бы эти три дня он не был свидетелем допросов ее и тех, кого она излечила, если бы крамольные мысли не закрадывались в голову последние месяцы всё чаще, если бы… если бы… Языки пламени, с рёвом возносившиеся к серому провалу неба, точно вытягивали из него копившиеся всё это время слова, о которых он начинал жалеть сразу, как только они срывались с губ. Однако остановиться он уже не мог.