Гномья радость

Гномья радость

Гномья радость

Не знающий поражений Дул’Рил Кладд’Ана, при звуке имени которого враги с криками ужаса бросают оружие, вскарабкался на выступ и, переводя дыхание, осмотрелся. Великолепный и внушающий ужас воин сверкнул алыми глазами и небрежно смахнул капельки пота, выступившие на серой коже. Внимательный взгляд дроу скользнул по скале, Дул’Рил заметил несколькими ярдами выше движение горячего воздуха, длинные уши его радостно дрогнули.

– Вот ты где, – сквозь белоснежные зубы прошипел тёмный эльф. – Теперь тебе от меня не уйти!

Поправив перекрутившийся пояс, из-за которого во время подъёма тяжёлые кинжалы неприятно хлопали по паху, дроу хищно сузил глаза и, подпрыгнув, вцепился в следующий выступ. Подтянулся и, закинув длинную ногу в изящном сапоге из кожи дракона, забрался ещё выше. Оставалось совсем немного. Немного до богатства, немного до власти, немного до…

Дул’Рил сглотнул: жрать хотелось зверски! Жаль, что дракон – та ещё дичь. Мясо жёсткое, до отвращения невкусное, – словно жуёшь поджаренную до черноты лепёшку. Но выбора не оставалось… разве что в пещере ящера найдётся не сожранная ещё принцесса. Дроу хищно улыбнулся и полез наверх ещё быстрее.

На круглой каменной площадке, перед широким входом в тёмную пещеру, Дул’Рил остановился и, вытащив оба меча, крикнул:

– Мент, выходи!

Внутри пещеры, словно ожившая лава, зашипело, задвигалось нечто, стены озарило яркое пламя, и через минуту навстречу дроу выскочил разъярённый дракон. Его золотая чешуя вздыбилась, словно шерсть у раздраконенной кошки, зелёные глаза выпучились, а пасть распахнулась так, что на камни, с шипением, закапала мутная слюна.

– Мнемент! – прошелестел дракон. – Меня зовут Мнемент! Не мент, не минет, и даже не Немо! Когда же вы, людишки противные, это запомните?!

– А где ты видишь людишек? – надменно приподнял белоснежные брови дроу. И скривился в саркастичной усмешке: – Но вынужден с тобой согласиться: людишки чрезвычайно противные существа. И как ты их жрёшь?

– Жареными, – невольно облизнулся дракон. Чешуйки его опустились, а зелёные глаза сузились. Мнемент окинул незваного гостя опасливым взглядом: – Кстати, есть тут у меня одна… не хочешь присоединиться к трапезе?

– В качестве десерта? – саркастично хмыкнул Дул’Рил. – Увольте.

– Скажешь тоже! – Мнемент обиженно хлопнул хвостом по стене, от которой отвалился здоровенный кусок скалы. – Дроу на десерт не годятся… Просто мне жуть как надоело в одиночестве обедать.

– Это очень заманчивое приглашение, – задумчиво поигрывая мечами, протянул дроу. Но тут же упрямо встряхнул белоснежной гривой волос и холодно добавил: – Но мне позарез нужны твои сокровища. К тому же, сапоги поизносились…

Он выставил вперёд левую ногу, демонстрируя неприличную дырку на подошве. У Мнемента чешуйки мгновенно стали серебряными.

– Слышь, – прошипел он. – А может, я тебе золото так отдам? У меня его немного, но на новые черевички хватит! А кожа моя проблемная, неровная… местами вообще напоминает дуршлаг! Думаешь, ты первый дроу, который ко мне пришёл? От вашего брата хорошего не жди, так и норовите десяток-другой дырок наделать.

– Говоришь, приходили уже? – искренне огорчился Дул’Рил. – Да ещё и не раз?

Дракон часто-часто закивал:

– Золото не успеваю копить! Только на вашего брата и работаю! Вы бы хоть крышевали, раз обдираете до нитки… А теперь ещё и шкуру хотите содрать! Бедный я, бедный, несчастный дракон!

Дул’Рил зло царапнул мечом камень: что такое не везёт, и как с этим бороться? Он, не знающий поражений, уже год не мог найти себе достойного противника. Куда ни приходил, никто и не собирался драться. С порога его чествовали, отдавали все богатства, а девки так на шею десятками вешались, умоляя увезти их в тёмные пещеры и иметь самыми жестокими и извращёнными способами. В итоге приходилось бросать золото и спасаться бегством, чтобы… не залюбили до смерти. Ох уж эта мода на все оттенки серого!

По тёмной щеке медленно сползла скупая мужская слеза. Дракон, смекнув, что шкура его дроу пока не интересует, засуетился:

– Вот и ладненько! Сейчас, организуем костёр, да девку зажарим. Кстати! У меня тут завалялась бочка волшебного эльфийского из Светлого леса… смотрю, тебе не помешает. Для настроения!

– Не помешает, – сдался Дул’Рил. Он уныло опустился на отвалившийся от стены камень и со злостью отбросил мечи: – Уже год никому глотку не перерезал! Тошно так, что впору себе вены резать…

Дракон, подкатив к середине площадки огромные брёвна, дунул на них тонкой струйкой пламени, и по дереву весело побежали искры. Яркий огонь, хрумкая сухой древесиной, разрастался всё сильнее. Рядом с дроу Мнемент аккуратно поставил бочку из красного дерева и, откупорив, облизнулся:

– Сейчас принцессу принесу!

Дул’Рил лениво поковырял кончиком прохудившегося сапога в груде человеческих костей и, выбрав самый белоснежный череп, налил в него немного вина, но попробовать волшебный напиток не успел. Раздался высокий, до одури пронзительный, визг. Нечто, похожее на яркий скоморошный шар, взметнулось в воздух и, опустившись на морду Мнемента, двинуло дракона огромной кувалдой между глаз. Тот взвыл, взгляд зелёных глаз сошёлся на переносице, и дракон медленно осел на камни, подминая под себя и брёвна, и костёр. Огонь, вырывающийся из-под неподвижной туши, таинственно осветил абсолютно-круглое лицо рыжей девушки. Её чрезвычайно пышные формы, едва прикрытые золотистыми пластинами бронелифчика с искусной чеканкой, дрожали, как нежное желе, а взгляд маленьких глаз был прикован к дроу.