Голодная игра

Голодная игра

Анна всегда вместе с Амели, ей кажется – от начала времён. Сросшиеся ладонями, словно деревья непослушными корнями, они делят между собой жизнь как праздничный торт, приготовленный не очень-то и талантливым пекарем. А прямо сейчас – также узкую пружинистую кровать в тесной комнате студенческого общежития, украшенной ещё тройкой кроватей и, соответственно, студенток.

– Подъем, высокоуважаемая Анна-Амелия! – прерывает их приторно-сладкие сновидения Дженна.

Почему-то все обращаются к ним, как к одному человеку. Анна не понимает этого. Ещё пару лет назад их тела были намертво склеены по всей длине тощих рук, и хотя она не признаётся себе, но догадывается, что когда-то очень-очень давно они даже были одним телом. Но сейчас-то всё по-другому. Амели – не её часть, а если и часть – то худшая. Это она во всём виновата, это она всё портит. Ах, лучше бы её и не было!

Тем не менее, она есть. Подтягивается, сонно улыбается в ответ на шутки Дженны, неуклюжими движениями тянет Анну за уродливого цвета штору – на импровизированную кухню. Подаёт ей залитый кипятком заварной кофе, тянется рукой к залитому кремом пирожному.

– Быстро положила на место! – кричит Анна, глаза её закипают от злости. – Никто и внимания на меня не обратит, если ты будешь жирная!

Амели молча кладёт пирожное. Она уже давно перестала говорить – всё равно её никто не слушает, даже если она орёт. Легче притворится несуществующей, чем доказать что-то сестре – та считает себя обитательницей тонких  миров, которые наверняка лучше, чем вот этот вот вполне обычный и материальный, в котором живёт её невольная соседка. Ах, лучше бы он вообще не существовал, чем обременял её такой нескладной, такой некрасивой Амели!

Другой еды, кроме пирожных, в комнате нет. Да и наивно было бы полагать, что сегодня может быть позволена любая еда. Впрочем, как и вчера. Нужно выпить побольше воды, это позволит ей выиграть немного времени. Время. Ей просто нужно время. Говорят, оно лечит.

Дорога к университету кажется совершенно и непреклонно бесконечной. Анна злится. Как можно быть такой медлительной! Ну и что, что голова кружится? Это – пустые отговорки. Ничего не значащее. Как, в прочем, и сама Амели.

– Ладно, – похоже, сжаливается Анна. – У меня для тебя кое-что есть!

Она раскрывает сумочку и одним ловким движением извлекает из неё пачку сигарет.

– Вот, - протягивает. – Сигареты притупляют голод. Совершенно безопасно.

То есть, безопасно для фигуры. Амели вообще удивляет, с каким энтузиазмом сестра рассказывает о важности абстрактных внутренних миров, при этом совершенно игнорируя то, что находится внутри неё – желудок, сердце, почки… Тем не менее, она закуривает. Голова начинает кружиться больше, но есть и вправду хочется не так сильно.

– Что он написал? – спрашивает Анну Дженна, подкуривая и себе.

– Ничего, – отвечает та. – Я так больше не могу…

Анна резко становится очень, очень-очень грустной. Так же внезапно взгляд её немного светлеет.

– Слушай, – говорит она заговорчески. – А давай вместо первой пары пойдём в кафе? Я ужасно голодна!

Дженна соглашается. Амели ликует.

В кафе Анна заказывает большую пиццу, которой и троих накормить можно, и два десерта. Всё это она начинает запихивать в сестру так быстро, что та даже не успевает пережевывать.

– Остановись, – просит Амели, когда две третьих пиццы уже съедены, – это слишком много, я больше не могу, мне плохо…

– Это мне плохо, – кричит Анна. – Тебе нужно есть, мне так спокойнее.

Кажется, ей и вправду легче – какое-то время она даже улыбается. Но не проходит и пяти минут после того, как на столе не осталось еды, и улыбка Анны искривляется, и она снова начинает кричать.

– Да как ты смела! – орёт. – Снова обожралась, как свинья! Это из-за тебя, это всё из-за тебя! Это из-за тебя он меня не любит!

В глазах её видны слёзы. Одним движением она заставляет Амели подняться и тянет её в уборную. Наклоняет голову над унитазом. Засовывает два пальца в рот. Еда покидает желудок так же быстро, как туда попала. Амели рыдает. Она и правда больше не выдерживает.

И ей хочется, чтобы Анна не выдержала. Чтобы однажды она взяла в руки нож и наконец-то разрезала тот последний кусочек плоти, что их связывает. А потом чтобы её, Анну-Амелию, нашли почти мёртвую и бездыханную с ножом в одной руке и вскрытыми венами на второй. Но чтобы она выжила. И очнулась в больничной палате, и поняла, что не может существовать без неё – Амели. И чтобы она долго плакала, и просила прощения, и сшивала их тела по всему периметру медицинскими нитями. И, может, тогда что-то изменится. Может, это изменит что-то быстрее, чем время.

А пока ей остаётся только молча идти за Анной, которая тянет её утомлённое тело обратно за столик. Дженна окидывает их безразличным взглядом и смотрит куда-то в глубину зала.

– Как ты думаешь, почему Кристина так потолстела? – указывает она кивком на одногруппницу.

– Я так вижу, – отвечает Анна, – что такие вещи происходят с людьми только от полного отсутствия любви к себе. Как можно совсем о себе не заботиться?!

Амели смеётся истерически. Сквозь слёзы.