Голограмма желанной мечты

Голограмма желанной мечты

Что любят единожды – бредни.

Внимательно в судьбы всмотрись:

От первой любви до последней

У каждого целая жизнь

Юлия Друнина

Сдан последний школьный экзамен. Как же это здорово! Юрка Степашин ликовал. Настроение взлетело, будто на скоростном лифте, аж дух захватывает.
Завтра выпускной бал и самое долгожданное событие в его жизни: он признается своей девушке в любви.
К этому знаменательному дню Юрку подготовили основательно: отутюженный двубортный костюм чёрного цвета, шёлковая белая рубаха, стильный галстук в косую полоску, блестящие лаковые туфли.

Даже причёску сделали особенную, в салоне, хотя обычно его стригли дома.

Увы, долгожданное событие омрачено полученной под расписку повесткой из военкомата. А сегодня он отмечает свободу от школьного террора с самыми близкими друзьями, устроившись на окраине городского парка, в самом углу, возле спасательной станции.
На одинокой скамеечке постелена газетка, на ней буханка чёрного хлеба, плавленые сырки, кольцо краковской колбасы, лук, редис и несколько бутылок портвейна.
Сашка Дунаев и Валерка Королёв сидят по сторонам, Юрка напротив, на корточках. В руках у них гранёные стаканы, наполовину наполненные вином.
– Свобода, парни, свобода. Завтра выпускной, и кто куда, – сощурившись от предчувствия чего-то волнующего, произнёс Валерка, сунул нос в стакан и поморщился, – кислятина. В институт поступаю, в политех. Инженером буду, как отец.
– А я в художку. Конкурсные работы уже сдал, жду результат. Не получится – пойду в армию, чтобы время даром не терять. Оформители и там нужны, – не очень уверенно ответил Сашка.
– Я, как видите, сразу в армию. Повестку принесли. Рано родился, живу долго. Через неделю с вещами на сборный пункт. Провожать придёте, – мрачновато спросил Юрка.
– Куда же мы с подводной лодки? Если не мы – то кто, дружище? Мы теперь как одно целое: дружба навеки.
– Можно я пить не буду, мне с Наташей встретиться нужно, она ещё про повестку не знает, – Юрка просительно посмотрел на парней.
– Зачем пить, просто поддержи. Мы все одной крови. Я сейчас готов весь мир перецеловать. Что нам, мужикам, с одного стакана будет. Отметим как люди. Закрепим победу над рутиной, выпьем за эмиграцию из страны невыученных уроков, и побежишь к своей красавице.
Юрка обречённо чокнулся, опрокинул портвейн одним глотком, закусывать не стал. Лето, как же он по нему соскучился, пока корпел над учебниками, которые уже видеть не хотелось. Теперь сапоги и гимнастёрка. Только мысли Наташе от тоски спасают.

Обидно, даже наметить планы на будущее не успел, словно знал, что не судьба радоваться. Было желание выучиться в автодорожном институте, но что-то остановило подавать документы, возможно, интуиция. И конечно любовь.
С Наташенькой Пуховой Юра учился с седьмого класса. Заметил девочку сразу, когда ещё не знал, что она будет учиться в его классе.
Первого сентября Наташа стояла в сторонке в такой же коричневой как у всех, но явно сшитой на заказ из дорогой ткани школьной форме. Да ещё необычного вида белоснежный передник, украшенный кружевами, от яркости которого невозможно оторвать взгляд. И два огромных банта. Остальные школьницы были одеты одинаково скромно.
Девочка сразу привлекла внимание, чего никогда прежде с ним не случалось. В их кампании к девчонкам относились не то чтобы пренебрежительно, скорее насмешливо, иронично.

Наташа в коричневых ботиночках с белыми гольфами держала большущий портфель перед собой, пинала его коленками.

Наверно его изумил взгляд. Он точно был особенный. Из-под мохнатых ресниц на мир уверенно смотрели не глаза даже, глазищи, изумительного серого цвета, придающие лицу очаровательный кукольный вид. И ещё волосы светло-каштанового оттенка, с лёгкими пушистыми завитушками.
Всё это Юра рассмотрел позже. В тот раз он не посмел на неё пялиться. Пробежал мимо, остановился, как вкопанный, посмотрел украдкой и отошёл в сторонку.

Тогда он даже слова такого, любовь, не воспринимал на слух. Оно казалось неприличным и гадким. Если бы мальчишки узнали каким-то образом Юркины мысли, не избежать ему ехидных насмешек.
Мальчишка не понимал, какая сила заставила его наблюдать за девочкой с безопасного расстояния. С ним что-то происходило, толкало то и дело повернуться, пытливо подглядывать и вздыхать, напрягая лёгкие, чтобы выдыхаемый воздух не издал лишнего шума. Юрке казалось, что сердце грохочет набатом, выдавая его мысли и чувства.
Впрочем, какие чувства в четырнадцать лет? Обычный интерес, как к чему-то новому, не совсем обычному. Неясное томление, смутный трепет. Так бывает, когда слушаешь ритмичную музыку, от которой начинает танцевать каждая клеточка тела, не вполне сознавая причины, побуждающие к действию.

Юрка не мог связать случайные ощущения именно с ней, но девочка притягивала его взгляд, словно магнит.
Щемящее беспокойство нарастало, приковывая внимание всё сильнее. Непонятно было, приятное это занятие или нет, но оно начинало поглощать целиком, что вызывало протест или желание отделить себя от этого притяжения.

С какой стати Юрке подсматривать тайком за этой новенькой? Подумаешь – маленькая кокетка. Наверно желает понравиться, только не знает пока, кому.
Мальчик посмотрел по сторонам, интереса к персоне школьницы никто не проявлял. На него она даже не взглянула. Это задело Юрку, даже слегка огорчило. Ни с того, ни с сего, он дал щелбан пробегающему мимо пятикласснику. У другого мальчишки ловко выбил портфель, громко засмеялся, побежал мимо девочки.

Ему казалось, что это естественно и не должно привлечь ничьего внимания, кроме той, единственной, ради которой старался быть особенным.
Юра бежал по направлению к ней, толкнул Танечку Егорову, врезался в Мишку Копытина, который, словно куль, грохнулся на мягкую точку, понесся дальше, сломя голову.

Для его возраста такое поведение было немного странным. Мальчуган это не сознавал, у него была ясная цель. Увернувшись ещё от одного парня, он ловко отскочил, выбив портфель из рук незнакомки. Ура, получилось!
Юрка резко остановился, вернулся к девочке, поднял портфель. Отдавая его, не удержался, посмотрел внимательно в глаза, в которых увидел смешного до невозможности себя. Малюсенькое такое отражение. Девочка сжала губки, не отрывая взгляда, приняла портфель, очень тяжелый, слегка присев в подобии реверанса. Во всяком случае, это было похоже на прощение, даже на одобрение.
Мальчик покраснел до кончиков волос, прикусил губы, изобразив нечто несуразное, похожее на застенчивость, хотя пытался показать уверенное превосходство.