Горько

Глава 1.

— Горько! Горько! — Скандировали за столом подвыпившие гости, повернув, раскрасневшиеся от горячительных напитков, лица в сторону молодых. Любаня неловко поднялась из-за стола и с улыбкой повернулась к ожидавшему ее Валере. Позволила рукам новоиспеченного мужа обнять себя за талию, хотя на душе скребли кошки и хотелось послать и гостей, и жениха, и громче всех кричавшего отца, к черту. Сбросить с головы ненавистную фату и босиком, по снегу, удрать от этого балагана. Очень хотелось, но девушка продолжала улыбаться, скрывая истинные чувства.

Только ведь мысли от самой себя не спрячешь и они продолжали кружить в хмельной уже голове, надоедая и изматывая одним вопросом… Зачем? Зачем она согласилась выходить замуж за этого увальня? Ведь он, даже когда делал ей предложение, боялся поднять глаза от пола и мямлил что–то о своей любви и собственном домике в деревне. В деревне! — Люба мысленно фыркнула. — И это тогда, когда она нарочно сбежала в город, подальше от навоза, коров и огорода. Ну и что, что пока приходилось делить комнату в общежитии еще с тремя девчонками. Если по уму подойти к этому вопросу и поулыбаться, кому нужно, очередь на квартиру заметно продвинется!

А улыбаться было приятно. Начальник инкубатория был даже очень ничего! Жаль, только, что женат.

Любаша вздохнула, подставляя губы под несмелый поцелуй жениха. Его лобзание нисколько не горячило кровь. Наоборот, хотелось тут же утереться рукавом, но вместо этого она мило улыбнулась гостям и села на свое место.

Перед глазами вновь возникли серые задорные глаза, шальная улыбка, а в ушах зазвучал голос: “Как дела, Любаня? Как прошла смена?”. Пётр Алексеевич никогда не проходил мимо сбитой, с соблазнительной родинкой у ложбинки грудей третьего размера и нахальным взглядом карих глаз Любы, чтобы не поинтересоваться прошедшей сменой.

— Я в твоем полном распоряжении и днем, и ночью! Вызывай в любое время! — Вполне серьезно, предупреждал он, потому что по совместительству был в инкубатории еще и электриком.

Люба мотала на ус, напропалую флиртуя с начальством, строила глазки и не заметила, как влюбилась в балагура и озорника шефа. Чужая семья ее не сильно волновала. Она даже имела наглость побывать у Петра Алексеевича дома в гостях и познакомиться с его женой и двумя крошками дочками.

Только вот был маленький пунктик, как гордиев узел, мешавший Любаши заполучить женатого мужчину в свое безраздельное пользование. Она была девственна, а для Петра Алексеевича это было табу. И пока их общение сводилось лишь к зажиманию по углам, страстным поцелуям и влюбленным взглядам, Люба лихорадочно искала способ решить эту проблему. И она нашла выход в лице своего воздыхателя, односельчанина Валеры, что тенью ходил за ней по пятам.

Законный муж ведь не посмеет сказать, что взял в жены неверную? Телом она чиста перед ним, а раскрывать душу перед приобретенным товаром в лице законного мужа, девушка не собиралась. Брачную ночь как-нибудь перетерпит, а что будет дальше, Люба не загадывала. Но отступать от своей цели, в лице Петруши, она была не готова.

Вот и приходилось ей теперь улыбаться и целоваться с немилым, мечтая в этот момент о другом.

— Народная мудрость гласит, что первое богатство в жизни — это здоровье, а второе — жена. Хорошая жена — это половина счастья. Нет лучше друга, чем верная подруга. С доброй женой горе — полгоря, а радость — радость вдвойне. У хорошей жены — мужу нет цены! — Заливался соловьем тамада. — А давайте–ка, поглядим, насколько хороша наша Любушка в танце? Танец молодых! — Торжественно провозгласил он, включая кассету с вальсом из фильма “Мой ласковый и нежный зверь”.

Люба поморщилась. Ну почему всегда на свадьбах крутят именно эту мелодию? Ничего оригинальнее придумать не могли? Но поднялась, ухватилась за предложенную руку своего, теперь уже мужа и вслед за Валерой вышла на середину зала отчего дома, освобожденного по такому случаю от всей мебели. Плавно положила на плечи Валеры руки и усмехнулась в ответ на его влюблённый взгляд и бережный обхват ее талии горячими руками мужчины.

— Устала? — Заботливо спросил он, заглядывая снизу вверх Любане в лицо. — Потерпи немного. Скоро сможем уйти.

Да, Валера росточком немного не дотягивал до рослой Любы, а учитывая, что туфли девушки были на небольшом каблучке, казался еще ниже. Щуплый, невысокий, светлый шатен со стеснительной улыбкой, его хотелось по-матерински прижать к груди и погладить по голове. Но никак не видеть объектом вожделения и страсти. То ли дело высокий блондин с хитрым прищуром, горячим напором и жаркими поцелуями! Люба вновь вздохнула, кружась под музыку на небольшом пятачке освобожденной комнаты.

Об аренде кафе или ресторана речи не велось совсем. Люба понимала, что такая ноша будет не по силам ее родителям. Им и так пришлось сильно напрячься, чтобы не уронить перед сельчанами лицо. На семейном совете было решено продать последнюю корову. Бабушка немного побухтела, но отец семейства раз стукнув кулаком по столу, прекратил все прения:

— Моя старшая дочь выйдет замуж как положено! — Заявил он и домочадцы, поджав губы, согласились.

Да, семья у Любы не блистала ни богатством, ни интеллигентностью, ни высшим образованием. Единственное ее богатство было в детях и хоть отец назвал Любу старшей, самым старшим в семье был брат, а всего у родителей их было семеро.

— В тесноте, да не в обиде! — Любил приговаривать глава, когда в очередной раз забирал мать из роддома. Самой младшей Олюшке на момент свадьбы едва исполнился год, тогда как старший Лешка уже служил в армии и с нетерпением ожидался в отпуск на столь знаменательное событие.

Наконец пытка под названием “танец молодых” закончилась и Люба решила выйти на улицу подышать свежим воздухом. Февраль 80 года выдался морозным и снежным. Сугробы наметало по самые крыши хозяйственных построек и чтобы добраться до скотины или нужника, прежде приходилось прокапывать настоящие тоннели. Вместо деревенских широких улиц остались узенькие тропки, по которым жителям деревни удавалось ходить только гуськом друг за другом.