Город

Город

ГОРОД

Если встретишь меня – не узнаешь

Назовут – едва ли припомнишь.

Только раз говорил я с тобою,

Только раз целовал твои руки.

Но клянусь, что ты будешь моею,

Даже если ты любишь другого,

Даже если долгие годы

Не удастся тебя мне встретить…

Н. Гумилев

Помню, было: город в  море,

Рябь воды, янтарь прибоя,

Небо рыбьей чешуею,

Черепицей золотою,

Башни черными стежками

Море к небу пришивали.

Так и было. Между навью и явью, на той самой грани, где кончаются сны, и ты спешно натягиваешь одеяло, боясь разорвать зыбкую ткань видения, между морем и небом, на острове, стоял Город.

Выгибались причудливо полукружья арок и мостов, горела яркая мозаика витражей, сбегали к морю каскадные лестницы набережных, прозрачная зелень винограда стелилась по камням, по стенам, по мостовым, оплетала решетки оград и пеной ниспадала с балконов. Фонтаны белого мрамора блестели, словно талый лед. Вода в них была прохладна и чиста, и томимые жаждой путешественники пригоршнями пили ее, а, напившись, бросали в фонтаны золотые монеты, мечтая о возвращении. И были жители Города так богаты, что даже мальчишки ленились вылавливать те монеты, и блестящие кругляши искрили сквозь воду осколками солнца. И были все женщины Города прекрасны, и мужчинам не было равных в воинском искусстве, и правитель их был мудр и справедлив.

Но возгордились горожане. Раз мы лучшие, решили они, то пусть остальные почтут за счастье служить нам. И был день, когда в Городе появились первые рабы - в оковах, в лохмотьях, с безнадежностью во взгляде. И за этим днем последовали сотни и сотни подобных. Звон цепей, ругань и стоны вплелись в журчание фонтанов, дожди смывали в море кровь с мостовых. И был другой день, когда лучшие воины привезли в подарок своему мудрому повелителю особого раба - великого мага дальних земель.

Пленный, шел он гордо, не склонился перед правителем, не дрожал и не опускал глаз. И даже заговорил он первым:

- Отпусти меня, царь! Я богат, я наполню твою сокровищницу золотом и самоцветами.

- Оглянись, глупец! Вот оно, твое золото, валяется в фонтанах -  собирай, набивай карманы, коли ошейник не жмет!

- Отпусти меня, царь! В моих силах даровать тебе великую власть над странами и людьми.

- Все страны дрожат, заслышав мое имя. У меня рабов столько, что  приходится выдумывать им занятья, зачем мне новые бездельники?

- Отпусти меня, царь! Я поделюсь с тобой тайными знаниями.

- Грош цена твоим тайнам, коли они не спасли тебя от плена.

- Тогда отпусти меня просто так, ведь у тебя есть все.

- Нет. А вот посажу-ка я лучше тебя в железную клетку и выставлю на площади, чтобы все видели, как великий маг сидит у меня балаганным шутом.

Но и после таких слов пленник не испугался.

- Будь по-твоему, - только и ответил он.

И связали великого мага, и отволокли на площадь, где в клетке выставили на всеобщее обозрение. И городские мальчишки показывали на него пальцами и улюлюкали, и горожанки кидали в него тухлыми яйцами, и воины, проходя мимо, ухмылялись в усы.

Никто еще так не оскорблял мага, но он терпел. Кропотливо, по искорке собирал маг каждый слышимый им всхлип и стон, каждое проклятье сквозь стиснутые зубы, каждую пролитую слезинку - все медленно тлеющие угольки и обжигающе яркие факелы ненависти. Много зла творили горожане, и много ненависти оседало в Городе. Она путалась в струях фонтанов, она питала виноград, разъедая желчью его сладость, она сцепляла каменную кладку стен. Всего-то и оставалось слить эту ненависть воедино, подогреть, расплавить и опрокинуть на Город кипящим вулканом.

И однажды в ночь, когда на небе сияла полная луна, сбросил маг оковы, как сбрасывает свою изношенную кожу змея, развалил клетку и выкрикнул страшное проклятье. Рухнул мост, соединявший остров с берегом, и Город пал на дно морское. И все башни с колокольнями, и цветные витражи, и мостовые, и даже виноград оказались глубоко под водой. Равнодушно ласкали морские течения стены, мерно перекатывали гальку по площадям. И стали заносчивые горожане кто крабом, кто медузой, а кто глупой пучеглазой рыбиной. Тяжело волокли свои туши осьминоги по поросшим водорослям плитам, пугливо метались шустрые стайки мальков меж резными колонами.

И лишь раз в год, в полнолуние того самого месяца, когда случилось несчастье, море выпускает свою добычу на поверхность, и мостом к берегу ложится дорожка лунного света. Но не всякому дано увидеть Город в ту ночь. И не всякий увидевший сможет ступить на лунный мост. И ни один из пришедших в Город доселе не вернулся обратно. Так и плавают смельчаки по дну морскому в обличии разных тварей, натыкаясь на стены и кляня глупое свое любопытство…