Город моей мечты

Глава 4. Посетители нашего дома

Чаще всего это были женщины средних лет и с достатком. В основном просили вернуть любимого, погубить соперницу, отвадить супруга от пьянства, продлить молодость, навести чары красоты, с помощью заговоров сделать бизнес прибыльней или избавиться от сглаза завистливых конкурентов.

Из немногочисленных представителей мужского пола я запомнила только Игоря Анатольевича. Серьезный, полноватый, с наметившимися залысинами на круглой голове. Он пришел вместе с плачущей сестрой Натальей, тоже дамой предпенсионного возраста.

У них случилось одно несчастье на двоих. Неделю назад потерялся их горячо любимый отец, ушел из дома Игоря Анатольевича, пока тот с женой были на работе, и не вернулся. Искали с привлечением полиции, расклеивали объявления, обзванивали больницы и морг, никаких следов. Дедушка страдал нарушением памяти, он мог просто заблудиться в городе и даже забыть свое имя, не говоря уж об адресе.

Кто-то подсказал безутешным родственникам телефон Марии Вологодской. И она помогла. Я не знаю всех тонкостей ее ремесла, не могу объяснить, как она через фотографию дедушки увидела, где он находится в данное время. Но ей это удалось…

– На обочине сидит. Лес рядом, сосны. Автобусная остановка. Жив, жив, только голодный и растерянный. Трасса шумная. Это от города не далеко, примерно километров двадцать. Отец ваш куда-то домой рвался, в родные места. А дорогу забыл.

– Наверно, в свою Свистуху добирался... Вот горюшко!

За потерявшимся дедушкой Вологодская поехала вместе с Игорем и Натальей. Потом сама плакала, когда рассказывала нам с Аней, какая трогательная получилась встреча. Нашли деда и впрямь недалеко от остановки, где он вышел из пригородного автобуса, чтобы пешком дойти до знакомой деревни.

Там он родился, там его родители похоронены и жена. Отсюда его дети забрали в город. Почему-то им самим в голову не пришло искать отца в родной стороне. Может, и звонили бывшим соседям, а те старика не видели, до старой избушки он ведь так и не дошел.

Но все же основными посетителями нашего дома были женщины. С Аниными подсказками понемногу я стала вникать в нехитрый ритуал встречи клиентки, правильного настроя ее перед приемом. Данные всех гостей записывали в толстую амбарную тетрадь, как по старинке выражалась тетя Маша. И не только телефоны, но и некоторые личные детали. Нужно еще добавить, что не со всех страждущих Вологодская брала деньги за свои услуги. И не всегда могла помочь.

Так, например, избавления от наркотического пристрастия или игромании не гарантировала. Эта была ее личная «ахиллесова пята», пыталась лечить бесплатно, и как раз в таких ситуациях часто приходилось отступать. Хотя боролась до изнеможения, худела, очень переживала.

Запомнился мне такой случай. Уже начался ноябрь, выпал первый снег, но грозил еще стаять, осень стояла переменчивая. К нам во двор постучали. Аня была на работе, и мне пришлось впустить двух пожилых людей, явно жителей сельской местности.

Приехали они на стареньких «Жигулях», вынесли из машины пакет с гусиной тушкой – «поклониться Марие Васильевне». Оказалось, что еще этой весной Вологодская безуспешно пыталась исцелить сына одного из мужчин от пристрастия к алкоголю.

А теперь парень сбежал из дома, по некоторым слухам, отрабатывает долги у местного наркоторговца, попросту попал в рабство. В Зареке много чего бывало.

Я позднее задумывалась, сколько же судеб прошло через руки тети Маши. Взять хотя бы историю этого деревенского парня. Отслужил в армии, приехал в город учиться и связался с дурной компанией, забросил учебу, был изгнан из общежития, бомжевал, выполнял любую грязную работу за определенное вознаграждение.

Все это время дома горевали родители и маленькая сестренка-школьница, верная девушка весь год армейской службы ждала-переживала, а вот парню оказалось милее «отрава».

Тетя Маша помогла, как сумела. Подключила знакомства среди цыган и юношу отпустили за некоторую плату, гуся тоже пришлось отдать в качестве символического выкупа. Сама видела, как отец освобожденного «раба» пытался поцеловать Вологодской руки, но она не позволила, велела скорее уезжать, бутылку с наговорной водой вручила, наказала связывать парня и нещадно лупить ремнем, если снова «будет беситься и пытаться удрать в город».

А когда гости уехали, Мария долго сидела на диванчике в прихожей, уставившись в одну точку, а потом сказала мне, что толку все равно не будет и «мальчик этот не кончит добром».

В этот вечер мне пришлось отменить все посещения, работать тетя Маша уже не могла. А ночью нам с Аней послышались крики и причитания в комнате дальше по коридору, потом громкая ругань. Николай Витальич пытался отнять у жены спиртное, но тетя Маша была его крупнее и яростно этому противилась. Ситуацию, кажется, спас Василий, удачно, что в эту ночь он оказался дома.

На моей памяти таких тяжелых моментов было несколько, я старалась относиться к ним с пониманием, у меня и своего жизненного опыта маловато, как я могла кого-то судить, а тем более мою кормилицу и хозяйку, давшую приют. С тетей Машей мы быстро нашли общий язык и порой мне казалось, что она добрее относится ко мне, чем к Ане – вероятной невестке.

Еще один случай тоже хочу привести в пример. Однажды Вологодской срочно затребовалось попасть в город, чтобы получить какие-то важные документы, а Василий уже неделю был в командировке. Пришлось нам с тетей Машей ехать в центр на такси, я сама предложила сопровождать ее после занятий, хотела еще забежать на рынок, посмотреть ботинки на зиму, прежние совсем потеряли вид и почти не грели.

Возле центральной площади с обледеневшим фонтаном мы разошлись, каждая по своим делам, но договорились встретиться на остановке в определенное время, чтобы вместе вернуться в Заречный район на «маршрутке». И тут-то случилось некоторое событие, заставившее меня проникнуться к Вологодской еще большим почтением.

Пока мы ожидали транспорт, ко мне пристала цыганка, также ожидающая попутку в родную Нахаловку. Тощая, развязная женщина отделилась от кучки товарок и вкрадчиво завела разговор: