Госпиталь моего гетто

Глава 1.1

КНИГА 1

ЧАСТЬ 1

— Вас исключили из медицинской школы Тремонта, из Дартмутского колледжа*, а теперь вы умудрились вылететь ещё и из Гарвардской школы медицины…**, — с сокрушенным видом пролепетала миловидная брюнетка, поправляя оборку на своем платье. — Если дело пойдет так и дальше, Этану, пожалуй, так никогда не выучиться на врача. А ведь он так мечтал стать хирургом…

— Этан может выучиться на фельдшера в Фейетвилле, — ухмыльнувшись, весело сообщил Патрик Фаррел, молодой сероглазый шатен с лукавой улыбкой и легкой щетиной на лице, — а потом, пройдя практику под руководством нашего куратора, попробовать себя на поприще хирургии. Так что кому-кому, но Гиббзу насчет своей карьерной «несостоятельности» беспокоиться точно не стоит.

Полдень апреля 1861 года *** находился в самом разгаре. Трое юношей, разместившись на крыльце поместья, принадлежавшего влиятельному в графстве Клейтон северной части штата Джорджии плантатору Райану Гилберту, под управлением которого находился ещё и один из крупнейших госпиталей в Атланте, бездельничали в обществе его приемной дочери — Мишель Баррингтон.

Истощив запасы терпения профессоров своими бесчисленными выходками, Патрик вместе со своим приятелем Дереком Дэвисом были выдворены из Гарвардской школы медицины неделю назад, умудрившись завалить все экзамены.

Последним шансом реабилитироваться в глазах преподавателей и вернуть к себе уважение со стороны родителей, отдавших их постигать азы такой непростой науки как медицина, оставалась возможность поступить на практику в один из почитаемых госпиталей Атланты.

Собственно, с этой целью ребята и заявились в это поместье, намереваясь передать прошение его владельцу Райану Гилберту, однако так и не застав его на месте, ничуть этому не огорчились.

Завязав беседу с его привлекательной приемной дочерью, закончившей Фейетвиллский пансион для молодых девиц, и теперь рассматривающей их исключение из университета, как презабавную шутку, парни даже не заметили, как быстро подошел к концу начавшийся день.

Будучи человеком деловым, Райан Гилберт нес на своих плечах заботу не только о плантации и сотни негров-рабов, но также находил время для визитов в Атланту, где под его управлением пребывал известный на весь город госпиталь.

Водворив родного сына на стезю медицины, он надеялся в будущем передать бразды управления этим заведением в его руки, но поскольку за годы обучения в Гарварде Демиэн проявил крайнюю неспособность к усвоению медицинских знаний, граничившую с отсутствием дисциплины, дабы непослушное чадо проявило хоть какой-то интерес к учебе, мужчина решил в скором времени применить по отношению к нему ряд определенных мер.

Принимая во внимание несерьёзное отношение сына к учебе, Райан Гилберт все же не терял надежды сделать из него в будущем настоящего хирурга.

В скором времени он намеревался забрать Демиэна из Бостона, где располагалось учебное заведение, в котором он влачил свои деньки, и отправить его в Атланту для прохождения практики. Негоже было теперь его чаду вращаться в кругу янки, когда со дня на день должна была разразиться война с Союзом.

Помимо Гарварда, Патрик Фаррел был изгнан ещё и из Виргинского медицинского университета, после чего решив навсегда завязать с медициной, избрал для себя военное поприще. Однако стоило ему перевестись в военную академию Вест-Пойнта, как по Югу прокатился слух о начале войны, в связи с чем учебу пришлось отложить на неопределенный срок.  

Хуже всех было Дереку Дэвису. Его отец являлся владельцем мелкой плантации, чей доход едва покрывал затраты на содержание поместья и небольшого количества рабов, поэтому вложив немало средств в обучение сына в надежде дать ему хорошее образование, новость о его отчислении из университета воспринял довольно болезненно. Поэтому интуитивно предугадывая именно такой поворот событий,  Дерек не спешил возвращаться домой.

И надеясь получить временный приют у знакомых, оттягивал с визитом в родное поместье как мог. Общение со сводной сестрой Демиэна отвлекало его от унылых мыслей о встрече с родителями, и очутившись на некоторое время в центре внимания скромной компании, развлекал девушку своей болтовней, пока на небе не вспыхнули первые звезды.

Мишель Баррингтон давно запала в его сердце, и как он ни старался выкинуть из головы её образ, пытаясь переключиться на другую девушку, которая наверняка бы ответила ему взаимностью, стоило ей попросить его об оказании очередной услуги, как он тут же оказывался у её ног, готовый выполнить любую из её безумных просьб. Отчаянная борьба с сердечной привязанностью почти всегда заканчивалась провалом.

Вместо того, чтобы возненавидеть очаровательную девушку, привыкшей манипулировать парнями, он только больше в неё влюблялся.

И когда ему начинало казаться, что с ней покончено, спустя какое-то время образ темноглазой кокетки вновь воскресал в его памяти, задевая за живое.

Он мелькал перед ним на страницах медицинских учебников и художественных романов, в которые он тщетно пытался погрузиться, пытаясь отвлечься от девушки.

Также он видел его в лицах других девушек, с которыми ему приходилось общаться на балах и пикниках, заикаясь и краснея. Но сколько бы времени не занимало это общение, очень скоро он ловил себя на мысли, что снова думает о ней, не в состоянии избавиться от своих навязчивых мыслей.