Госпожа моего сердца. 2. Цена свободы

1

Той ночью никто, ожидаемо, не выспался. И когда на утро Август, придерживаясь за перила лестницы, спустился на первый этаж, в общую залу, он буквально кожей ощутил сгустившееся в воздухе молчание.

- Всем доброе утро, - произнёс он, насколько это было возможно, нейтрально. В комнате что-то прошелестело, выдавая перемещение находившихся там людей, и больше ничего не произошло.

Август вздохнул.

Он знал и Илину, и Глену достаточно хорошо, чтобы представлять, насколько злится сейчас каждая из них. Интуиция подсказывала ему, что злятся они НА НЕГО. Август даже не очень удивлялся тому, что не был ни в чём виноват.

Он так часто бывал в этой комнате раньше, что мог бы перемещаться по ней с закрытыми глазами и ни разу не сбиться с пути. И потому отпустив перила осторожно направился к креслам, стоявшим у очага. Их было там два, и хотя Гленна могла сидеть в том, что было ближе к окну, Иллина никогда не садилась во второе. Он как наяву мог видеть, как она стоит, прислонившись плечом к каминной трубе сбоку, скрестив руки на груди, и смотрит на него.

Август ошибся. Он не учёл того, что прошло пять лет. И там, где всегда было пустое место, теперь стоял стол.

С грохотом ударившись бедром о столешницу, он зашипел и отлетел бы на несколько шагов назад, если бы две пары рук не подхватили его с двух сторон – сначала придерживая, а потом подталкивая в сторону кресла.

- Август… - с укором произнесла Гленна. Иллина не сказала ничего.

- Я… чувствую себя довольно глупо, - пробормотал Август, под этим бдительным контролем усаживаясь в одно из кресел.

- Это не глупо, это грустно, - отозвалась Гленна. Она помешкала, как будто не желая убирать руку с его плеча, но затем всё-таки сделала это с тихим вздохом. На секунду Август снова испытал тень того чувства, которое накрыло его ночью: абсолютное дикое одиночество, как будто он снова в той камере, в полной темноте, бессильный против того, что может с ним произойти.

Он поспешно подавил его и кашлянул, чтобы отвлечься. Илина уже была далеко – наверное на своём обычном месте возле камина.

- Но я всё же думаю, - продолжила Гленна, теперь уже не приближаясь. – Что должен быть какой-то способ это исправить. Ну, я не знаю способа исправить усмирение… Но гипотетически способ есть всегда. И к тому же твоё усмирение прошло криво. И эта ваша ведьма подтвердила, что «шов можно успеть вспороть». Осталось понять, что она имела в виду.

- Она говорила про древние эльфийские артефакты.

- Да, - подтвердила Гленна.

- Всегда древние эльфийские артефакты… - мрачно протянула Илина.

- Интересно, само усмирение – тоже обряд, берущий начало в эльфийской магии? – по голосу Иллины Август чувствовал, что это риторический вопрос. Но на самом деле в нём было больше смысла, чем казалось. Август всегда ненавидел практику усмирения, но никогда не задумывался о её истинной сущности. Он был целителем и стихийником, и его магия, в общем-то, была довольно прямолинейной. Академические изыскания всегда казались ему слишком скучными, свои приёмы он в основном постигал на практике, как и Гленна.

- Надо искать материалы по этому вопросу, - твёрдо произнёс он. Видимо, Гленна кивнула, потому что за этим последовали слова:

- Да. В городе тебе светиться не стоит. Джахен скоро принесёт нам то, что ему удалось найти за ночь. Было бы… - она вздохнула. – Было бы очень хорошо, если бы ты подключился к поискам…

- Я понимаю, - перебил Август и криво усмехнулся. – Но я абсолютно бесполезен.

- Нет, - отрезала Гленна. – Я думаю оставить с тобой Кайни. Она читает медленно, но ей нужна практика. А ты сможешь оценить, какие части будут действительно важны.

Август задумался. Хотя система выглядела кривоватой, она была рабочей. И он действительно мог направить Кайни и объяснить ей, что делать, на это его академической практики хватило бы. Гленна как всегда принимала решения с двойным дном: наверняка она рассчитывала, что и он почувствует себя увереннее, побывав в роли учителя.

- А что делать мне? – резко спросила Иллина. – Ну… пока вы будете копаться в бумагах? Ясно, что от меня вам в этом толку ноль.

Как и Кайни, и другие рабы, Иллина не очень хорошо читала, и все в команде знали, что это её больное место. Она освоила азы эльфийских рун, пока была на свободе, но с человеческим алфавитом стала знакомиться только спустя долгое время после побега. Рабов нарочно держали вдалеке от книг и знаний, чтобы избежать бунтов и недовольства.

- Ты пока можешь отдохнуть и осмотреть город, - отозвалась Глена. Снова Август кожей почувствовал повисшее в воздухе недовольство, но Гленна ровно продолжила: - Ил, ты знаешь, что твоя помощь будет незаменима, когда дело дойдёт до практики. Сейчас ты можешь выдохнуть и потратить немного времени на себя. Или попробовать разобраться, что нам делать с нашим новым внезапным паладином. К тому же ты давно не была в Вестхаупте, тебе есть смысл разведать обстановку, прислушаться к разговорам, чтобы понять расположение сил. Возможно, ты свежим взглядом увидишь то, чего не вижу я.

Несмотря на логичность этих слов Август чувствовал, что Илина осталась недовольна решением. Он поджал губы и тихонько вздохнул. В конечном счёте, прямо сейчас Гленна была права. Но он твёрдо чувствовал, что должен поговорить с Иллиной потом.

Иллина в итоге промаялась большую часть дня, как и вчера. Она даже не пыталась убедить себя, что Гленна поручила ей важную миссию – эльфийку не оставляло чувство, что её просто сбросили с воза.

Она бы и подумать не могла, что единственной отрадой для неё в этой ситуации окажется присутствие Рована, который чувствовал себя таким же не пришей кобыле хвост.

- Я всё понимаю, - говорила Иллина, когда они медленно двигались по городу спустя час или около того. – Но как выходит, что даже слепым Август нужен ей больше чем я?

Иллина тут же закусила язык, сообразив, что произнесла. Рован, до того остававшийся довольно мрачным, тихо и мягко засмеялся.