Гости

Гости

Иной человек так умрёт, будто гостиничный номер освободил. Безликий дом - минимум мебели, стерильный порядок - уже через час после выноса тела готов принять следующего постояльца. Н. так живёт. Она не хранит в пыльных безделушках воспоминания. Не развешивает на стенах фотографий. Не заполняет пространство книгами с надеждой их когда-нибудь прочесть, теплыми пледами с надеждой согреться без центрального отопления, велотренажером с надеждой похудеть или журнальным столиком - вдруг пригодится. Во всей квартире взгляду решительно не за что зацепиться, кроме разве что иконостаса в хозяйской спальне. Иконостас этот цвета светлой охры, с лаконичными резными завитками, заполнен иконами ручной работы — писанными в едином стиле копиями старины. На верхнем ярусе — венчальные, внизу — лики святых, имена которых носят члены семьи. 

И вот день за днем Н. суетится на фоне белых, как в фотостудии, стен. Женщина она крепко сбитая и миловидная, это если в целом. А если всмотреться - дурнушка: нос картошкой, пухлые щёки, незакрашенная седина и глубокие морщины. Предвестники этих морщин прячутся еще на детских фотографиях: стоит такая годовалая профессорша с куклой в руках и хмурится. После института морщины проявились сильнее, а к сорока окончательно начертили на лбу и между бровями букву «Т». Если бы не очаровательная улыбка, можно было подумать, что перед тобой неприветливая бука с отсутствием личной жизни. Все оттого, что Н. слишком много думает о себе и своем месте в мире. Она размышляет так сосредоточенно, что не слышит вокруг ни звуков, ни запахов и ей порой кажется, будто в квартире, кроме неё, и вовсе никого нет. Супруг Н. когда-то убедил её, что он один способен разрядить обстановку в её голове, и вот уже десять лет выполняет свои предсвадебные обещания на совесть. Чаще всего, правда, он бывает дома, когда все спят. А режим у них строгий: шутка ли — одной организовать троих малышей от года до пяти, да так чтобы их можно было почти не замечать. 

Сегодня Н. встречает гостей. По традиции, заведенной ещё прабабушкой, готовится она, как на страшный суд. Квартира отполирована. Своими руками сделаны приветственные сувениры. На столе фирменный цезарь с креветками. Сама Н. тоже, по наказам бабушки, «держит лицо»: измученная недосыпом, с защемлением нерва в руке, она накрасилась и нарядилась в обтягивающее платье из черного атласа с отливом. 

Семью Праведниковых Н. ждет с особым волнением. Она познакомилась с Викой пару лет назад: дочки одного возраста, общий приход. Но в 35-40 непросто заводить дружбу семьями, а теперь ещё и переезд — мужа Н. бессрочно откомандировали за границу.

Приехали! Н. пристегнула улыбку от уха до уха, выстроила старших, схватила на руки годовалого сына, зацепила двумя пальцами мусорный мешок и открыла дверь. Миша, Вика и маленькая Маша, бледные и просто одетые, сгрудились у входа с двумя черными чемоданами. 

- Добро пожаловать к нам в Европу! Как долетели? - Н. чмокнула воздух возле щёк Вики и Миши и подмигнула Маше. - Я на секунду, - она протиснулась мимо них, выпрямила больную спину и, насколько могла грациозно, проследовала к мусоропроводу. 

- Надо Мишу покормить. Он сам не свой, пока не поест, - объявила Вика, как только они вкатили свои баулы в коридор. 

- Конечно, конечно! Ужин уже готов! - защебетала Н., жестом приглашая на кухню. 

- Ммммм, салатик... - разочарованно протянул Миша, бросив взгляд на креветки, - нет, ну это еда для девочек. Викуля, может, мы сходим в ближайшее кафе? 

- Он сытный, попробуйте. Мы обычно так ужинаем... - вмешалась Н. 

- А есть крупа какая-нибудь и консервы? Сейчас все быстренько организуем, - предложила помочь Вика.

Остатка вечера Н. не запомнила. «Миша потерпеть что ли не мог? С порога сразу есть просить! И с салатом тоже... А еще православные, перед едой и после Богу молятся...» А ночью жаловалась мужу — не угодила, мол, людям.

Короткие отпускные дни полетели. Н. стряпала так, чтобы ни разу за неделю не повториться, натирала до блеска сантехнику, меняла свои наряды и энергично развлекала гостей. Праведниковы на её напор реагировали вежливо, но сдержанно: своих привычек и планов не меняли. Н. злилась и мусолила потому всяческие злорадства: «Что она все время в одном и том же ходит — юбка уже вообще форму потеряла... как и фигура впрочем. Это ж надо, 3 года как родила, а так и не похудела. Лентяйка! Мишу не любит, поэтому и не старается. Я вот взялась за себя и выгляжу ого-го! Особенно если живот втянуть, так вообще почти как на свадьбе. А Миша так и скачет вокруг Маши. Противно смотреть. Сюсю-мусю. Растят какую-то инфантильную неженку.» Потом лицо её вдруг становилось угрюмым и затравленным, как у ребёнка, которого, громыхая, отчитывают родители. «Что же это я, а? Как сварливая баба, злыдня! Люди приехали, со всей душой, а я... даже если вслух не говорю, они ж все равно чувствуют, наверняка. Вот у Юльки всегда хорошо в гостях — она всех хвалит, любую мелочь подмечает, так искренне! Как у нее это так выходит? … надо подумать, что бы им приятное сказать? Может, вот то, что Миша такие близкие отношения с Машей выстраивает? Нет, не смогу из себя выдавить...» 

С каждым днём Н. мрачнела и мрачнела. Допёк её вот какой случай. Младший сын надрывался, ползая следом за матерью по кухне. Остальные продолжали свои дела как ни в чём не бывало: Н. готовила, старшие дети играли. Только маленькая Маша замерла на пороге, и у нее вдруг тоже покатились слёзы. Миша бросился её утешать, а потом заботливо спросил Н.: 

- А у вас малыш все время так? Я его еще ни разу не видел в хорошем настроении.

«Ах, я еще и плохая мать! Ну, конечно! У самих один, а тут трое! Посмотрю на вас, когда хотя бы второго осилите!» - ощетинилась Н. про себя и совсем приуныла.