Говорящая о времени

Глава 1

Глубокий вдох и выдох. Мне нужно пережить этот злополучный вечер так же, как и все предыдущие — со стиснутыми зубами и яростно подавленными чувствами. Впереди ещё много горя, ведь не все оно прожито. Все события будут повторяться, снова и снова. Поедаемая угрызениями совести, я буду приходить сюда, пока этому сумасшествию не положат конец. Но кто посмеет?

Просто создавать видимость, будто все нормально, что это обыденная часть нашей жизнь — изощренная игра профессионала. На самом деле, наблюдать очередное шоу "Давайте поговорим..." — испытание на прочность и чудовищная пытка. Мой напарник Джей Рэйли, не отходит от меня ни на шаг с того самого момента, как мы вошли в павильон для съемки шоу. Он остановился у выхода, стоит неподвижно, как солдат "медвежьей шкуры", а взгляд его темных глаз мечется по помещению в поисках какой-либо опасности. Его широкоскулое лицо совершенно лишено мельчайших проявлений эмоций, что мне начинает казаться, будто Рэйли совершенно плевать на тот беспредел и жестокость, что будет происходить через пару минут. Я пытаюсь подавить бунт внутри. В самом деле Джей — это Джей, у него своя идеология, не отличимая от большинства. Он не видит дальше собственного носа и его представления исключительно поверхностные, как у среднестатистического человека.

Я заставляю себя перестать нервно стучать носком ботинка, проглатываю комок, застрявший в горле, и подавляю раздражение, обжигающе внутренности. Нужно потерпеть каких-то двадцать минут. Когда все закончится, я смогу отправиться домой.

Снова смотрю на напарника, а потом осматриваю помещение и съемочную площадку. Правая рука лежит на рукояти пистолета, кобура которого прикреплена к ремню на поясе. Уже вот как пять лет тружусь в особом отделе Департамента полиции Анахайма. Все было бы намного проще, если бы я просто ловила преступников, убийц и воров. Но все далеко не так. Я не напрашивалась на эту работу, меня просто поставили в  известность — ты, здесь и сейчас, выполняешь поставленные условия или идешь к чертям, переезжаешь в другой город и томишься в ожидании конца. Время диктует свои правила, твой голос не засчитывается, и никто ничего не в силах исправить.

В здании душно, кондиционеры не могут снизить температуру. Люди спасаются от обезвоживания лишь огромным количеством воды. Чувствуя как по спине под блузкой стекают ручейки пота, я иду к столику с напитками мимо операторской тележки. Камера направлена на диван с креслом и столиком, которые расставлены на зеленом фоне. Ведущая телепередачи София Моррисон — уже стала практически легендой, благодаря этой передачи. Совсем недавно ей исполнилось сорок два, блондинка, занимается своей фигурой, и она всегда ходит в костюмах а-ля Джеки Кеннеди, которые ей нисколько не идут.

Беру себе бутылку газировки, делаю три глотка. И думаю о том, что София Моррисон будет гореть в аду. Там для нее организуют отдельный люксовый котел, как лучший номер в отеле, только там она не сможет нежиться под шелковыми простынями, а будет подвержена всем известным методам пытки. Эта карьеристская бессердечная тварь заслужила то, что ей уготовлено.

— Сегодня мы говорим об Энди Джонсе, — напоминает Моррисон зрителям, смотря прямо в камеру и сверкая ослепительной голливудской улыбкой. — Этот мальчик утверждает, что способен видеть сквозь стены, сквозь предметы.

В студии на пару секунд появляется молодая женщина, бросает на меня короткий взгляд, как сигнал к действию, и удаляется.

— Да, — соглашается Николас Джеффри. Он сидит на белоснежном диване, закинув ногу на ногу, а его левая рука покоится на подлокотнике. Одет он в черный костюм в тонкую полоску,  который сшил его личный портье. — Мы провели кучу тестов, и все они показали, что Энди способен видеть то, что, например, находится в соседнем помещении, находясь в этой комнате с нами. Для нас это невозможно, но он обладает этим сверхъестественным даром.

— Очень интересно, — поддерживает разговор ведущая.

— В своей жизни я встречал сотни талантливых детей, подростков, взрослых... — говорит Николас Джеффри. — И каждый из них особенный. У каждого свои непревзойденные способности. Эти люди действительно могут все. Их сила может быть безграничной и разрушительной одновременно.

Моррисон кривится в ужасе. Ее наигранность и притворство отвратительно. Признаю, она чертовски хорошо играет свою роль, естественно изображает, что ей страшно, гадко и противно.

— Какой кошмар! — произносит она, прикрывая рот ладонью. — И насколько они могут быть опасны?

— Они могут убить невинного человека, умышленно или случайно, — отвечает Николас Джеффри. — Могут сровнять город с землей. К сожалению, не все они могут контролировать свою силу.

— Это недопустимо! — сдвигает брови София.

— Мы предотвращаем катастрофу за катастрофой.

Моррисон поправляет свою прическу, сделанную точно под горшок.

— Господин Джеффри, мы собираемся в этой студии уже в сто двадцать шестой раз. Первый раз мое шоу вышло в две тысячи двадцать шестом году, — удаляется в историю ведущая. — Меня всегда беспокоит один и тот же вопрос. Когда все это началось? С чего? Кто положил этому кошмару начало?

Николас Джеффри смотрит в глаза Моррисон с легкой улыбкой на лице. Камера берет его лицо крупным планом.

Это не первое шоу, на съемках которого я присутствую. Но я никогда не смотрю его по телевизору. И если бы не мои обязанности, я бы сюда ни разу не пришла. То, что они делают, — преступление против человечности. Убийство! Сжигание живого человека в прямом эфире. Думать и представлять зловещую картину ужасно! Но для этих двоих и большей части жителей государства — это развлечение и потеха. Огромное количество людей убеждены в том, что люди со сверхспособностями в наше время — самые опасные элементы общества. Им приписывают девяносто процентов от всех преступлений, справедливо или нет. Их боятся. Но большинство забыло, что они тоже хотят жить.

— Все, что мы видим сегодня, — парирует Джеффри, — всплески агрессии со стороны одаренных, все их преступления, и в конце концов их силы, направленные исключительно на разрушение этого мира и месть, досталось нам в результате некомпетентных действий и безрассудства Джейн Соледад.