Граница

Граница

Бывает так, живёшь-живёшь, но какая-то мысль, какое-то воспоминание не даёт тебе покоя. Оно хранится где-то на задней полке памяти в нижнем ярусе, и вроде как жить не мешает, но ты же знаешь, что оно там лежит. А почему оно там лежит? Что в нём такого? Может быть, потому что оно связано с самым беззаботным временем, когда ты просто наслаждался жизнью, а все проблемы решались без твоего ведома твоими родителями? Кто знает...

Вот и Вадим жил своей размеренной жизнью, никому не мешал, насколько это вообще было возможно в нашем суматошном мире. Но периодически вспоминал своё детство, проведённое с родителями в военном городке где-то на юге. Солнце, фрукты, горячий песок, что ещё нужно мелкому мальчугану!

Проблема в том, что ни отец, ни мать, как бы это странно не звучало, никогда не называли напрямую место службы, они всё время уходили от прямого разговора о военном городке. Понятное дело, тогда служил отец, он в семье был потомственным военным (Вадим, к слову, нарушил эту традицию, всего лишь закончив военную кафедру), а мать работала не то бухгалтером, не то экономистом при военной части.

Казалось бы, столько времени прошло, и ограничения, связанные с военной тайной должны были быть сняты, но нет, никакого ответа. На юге, да. Там было жарко, да. И это практически всё. Да и что такого в информации о каком-то военном городке в Средней Азии, который уже давным-давно находится на территории другого государства. Кстати, какого, тоже не ясно.

И стоило ему как-то с ними заговорить о том, где и как они жили до развала Советского Союза, как они предпочитали отделываться общими фразами. Мол, да служили, мол, да на границе, да, там было жарко, да, отец ловил бандитов и т.д. и т.п.

В общем, со временем у Вадима сложилось впечатление, что военный городок размещался где-то в советской Средней Азии. Может в Таджикистане, может в Узбекистане. Но спросив как-то у отца, где конкретно располагалось то место, получил ответ: "Давно это было, неважно уже, да и Союза уже нет. Часть вывели в Россию, а людей распределили по другим территориям, конечно, тех, кто решил остаться служить." А воинская служба в первое десятилетие после распада СССР была совсем не в почёте, и прожить на денежное содержание было практически невозможно. Многие уходили в бизнес, а кто-то и в криминал подался.

А ведь побывать там хотелось очень и очень сильно. Почему? Да кто ж его знает! Скорее всего, это было связано с прекрасными воспоминаниями детства, в которое хотелось подсознательно вернуться. Такая вот ностальгия по детству. Солнце, песок, цветущие сады, арбузы, дыни и огромные персики! Очень хотелось посмотреть на то место, увидеть как оно изменилось. Вдруг, там ещё кто-то живёт из его знакомых, ведь тогда в части служили не только русские, но люди со всего Союза, в том числе и местные жители, которые вполне могли остаться там жить до сих пор. Дома-то хоть и были по воспоминаниям Вадима, типичными хрущёвками, но всё же просто так их забросить их было бы нерационально.

Дружба народов, куда она подевалась? И ведь как быстро всё произошло, всего за какие-то лет пять вся страна полетела к чертям, а в её отколовшихся окраинах, да в самой большой её части вспыхнули многочисленные вооружённые конфликты, которые до сих то и дело напоминают о себе.

Но потом начался институт, работа, отношения. Желание посетить места детства затерялось под ворохом множества новых житейских проблем. Проблема заключалась ещё и в том, что приставать с расспросами сейчас было уже не к кому. Сначала умер, тяжело заболев, отец, а потом спустя пару лет и мать.

Необходимость решать навалившиеся проблемы, задвинула желание поездки глубоко на задний план в глубину архива воспоминаний в раздел "как-нибудь, если будет время и деньги".

Но вот однажды, разговорившись со своей девушкой, они начали вспоминать детство, кто и где жил, с кем дружил и как рос. И старое желание посетить место, где он провёл беззаботные детские годы, опять напомнило о себе. Тем более, что сейчас ему ни что не мешало заняться этим вопросом. Он был вполне себе обеспечен и мог располагать своим временем, как того хотел.

А ещё у Вадима была хорошая память на приметы, своего рода компас в голове, и он мог спокойно уходить в лес, не боясь заблудиться. Многие вещи отпечатывались в его мозгу подобно фотографиям. И он решился.

Он помнил, как они садились на поезд и примерно представлял, в каком направлении он должен ехать. Он помнил приметы на их пути: городки, деревья, постройки, горы... Кстати, этот момент его очень смущал, ведь, когда он ехал с родителями к месту службы отца, то в памяти не отложились характерные для Средней Азии пейзажи. Скорее, наоборот. С этим предстояло разобраться.

Городки и полустанки безусловно могли измениться. Деревья могут быть спилены. Какие-то постройки типа водонапорных башен стоят десятилетиями и могут сохраниться, а могут и нет. Горы. Да, были какие-то горы. И всё-таки зацепка была, и это были горы. Но не среднеазиатские, как думал Вадим, а Уральские. Среди вещей родителей он однажды нашёл брошюру, отпечатанную ещё в советское время, показывающую красоты Уральских гор. И на одной из фотографий была изображена знакомая ему с детства скала, поросшая соснами. Значит всё-таки оставили ему намёк родители.

Но тогда история со службой в Таджикистане или Узбекистане как-то не клеилась. Как бы то ни было, теперь главное добраться до этой скалы, а там видно будет. Может, он всё-таки что-то забыл, и его собственная память играет с ним. Или прибыв туда, он вспомнит что-то ещё.

Сборы не были долгими. Влад оделся вполне по походному: джинсы, запасные штаны из такой же плотной ткани, берцы, куртка с затяжками на руках и капюшоном. Всё-таки, если придётся идти по лесу, там могут быть клещи, а заболеть энцефалитом или боррелиозом было подсознательным кошмаром Вадима. По этой же причине в походный рюкзак отправились мази и спреи от насекомых и противомоскитная сетка, а также множество других полезных вещей, которые могут пригодится в пути, начиная от швейцарского ножа, и заканчивая фляжкой для воды и таблетками для её обеззараживания. И ещё множество мелочей, которые могли бы пригодиться.