Грэйс

Грэйс

   Лондон. 

Психиатрическое приёмное отделение клиники “Хардс”.

Наши дни. 

   - Итак, мы начинаем… ты готова? Сеанс второй, запись первая… Грэйс, расскажи, пожалуйста, немного о себе.
   - Я уже рассказывала.
   - Да, но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. В прошлый раз между нами не было диктофона. И не смотри на меня так удручающе, это всё для твоего же блага. Давай, я хочу услышать всё то, что ты рассказала мне неделю назад. Начни с простого: сколько тебе лет?
   - Семнадцать.
   - Отлично. Спасибо. Теперь расскажи, где и с кем ты…
   - А сколько вам лет, доктор?
   - Что, прости?..
   - Мы познакомились с вами в прошлый раз, и я всё вам о себе рассказала. Даже больше, чем следовало бы. А я о вас так ничего до сих пор не знаю. Вам не кажется, что это немного не честно?

   Кнопка диктофона громко щёлкнула. Запись оборвалась.
   Статный мужчина, лет сорока, откинулся назад в своём широком кожаном кресле и устремил пронзительный взгляд на девушку, сидящую напротив.

   - Ты ещё хочешь узнать меня поближе, Грэйс, или уже нет? – спросил он довольно мягко, без единой эмоции на своём гладковыбритом, слишком бледном лице.
   - Хм, - задумчиво поджала губы та. - Вы изначально предлагаете мне два варианта. При этом на последнем делаете особенно вычурный акцент. Полагаю, мне стоит выбрать его.
   Они с минуту, не отрываясь, глядели друг другу в глаза. У него странные, красивые светло- серые с искоркой, у неё же, напротив - самые обычные, тёмно - карие.

   - Значит, нет? – всё же уточнил он.
   - Нет, – пожала плечами она. - Иначе вы опять разозлитесь, а я опять просто встану и уйду.
   - Жаль! – вдруг выгнул одну бровь доктор. – Жаль, что ты тогда ушла, и жаль, что отказываешься общаться сейчас. И ты заблуждаешься, я на тебя ничуть не злился. А после того, как ты сбежала, у меня было время переосмыслить всё сказанное, и я передумал.
   Уверенная в себе до этого, Грэйс ошеломлённо застыла, вжавшись в спинку своего не
слишком мягкого сиденья.
   - Но всё же позволь мне... Джереми Реннер, - представился мужчина, - Сорок два… Не женат. С юношества увлекаюсь психодиагностикой и душевными расстройствами, что впоследствии привело меня сюда и до сих пор мешает устроить личную жизнь. – он внимательно оглядел лицо девушки. - Теперь мы можем продолжить говорить о тебе?
   Грэйс громко сглотнула… заправила за ухо выбившуюся на осунувшееся от бессонных
ночей лицо волнистую прядь темных волос, а затем взяла со стола доктора диктофон и, перемотав плёнку немного вперед, нажала на кнопку записи.
   - Сеанс третий, запись вторая. - проговорила в микрофон она и положила аппарат на место, - Грэйс Миллер, семнадцать лет... - отвела взгляд к широкому горизонтальному окну, - Студентка педагогического института… с личной жизнью то же самое, – карий взгляд вернулся к врачу и слегка прищурился. - Пока приходится проживать с тётей.
   - Педагогика? – слегка улыбнулся мужчина, пропустив всё последующее. - Будешь преподавать?
   - Культурология, – поправила его Грэйс, - буду филологом.
   - Пыльные книжные залы, полные старой документации.
   - Люблю одиночество и максимально минимальное пространство.
   Мужчина удовлетворённо кивнул. - Отлично. Но ты пришла сюда по другому поводу, не так ли? В нашу первую встречу, ты рассказывала о преследующих тебя видениях. Это всё ещё происходит? Ты продолжаешь видеть галлюцинации?
   - Да, – девушка опустила взгляд на свои сцепленные пальцы.
   - На что это похоже? Может быть на сон?
   - Нет. Сон – это скорее моё спасение. Явь куда опаснее.
   - Эти видения пугают тебя?
   - Да, иногда. Некоторые причудливы, но другие… Этого не объяснить.
   - Они так реальны?
   - Очень реальны. Цвета, звуки, даже запахи. Это происходит всё чаще. Везде и всюду. И даже
сейчас, прямо здесь.
   Она посмотрела на доктора. В карих глазах поселился страх.
   - Здесь? – переспросил мужчина и огляделся. – Что именно по - твоему сейчас здесь происходит?
   - Ну, - покачала головой девушка. – Вы и я, в вашем уютном, современном, хоть и скупо
обставленном кабинете. Здесь довольно мило, и есть большое окно, выходящее в сквер. И всё
бы хорошо, если не считать странной пульсирующей грязи у вас над головой, на стене, прямо
меж тех красивых дипломов в рамках… и звуков доносившихся из соседней комнаты, напоминающих булькающее мурлыканье огромного бегемота.
   Она бы никогда не призналась ему в этом, но для того она сюда и пришла. Он был её психиатром, который должен был… который просто обязан был ей помочь. И она ожидала чего угодно, но не спокойного… не столь спокойного восприятия её чересчур фантастического видения этого мира.
    Мистер Реннер даже не удосужился взглянуть себе за спину, чтобы неминуемо удостоверится в её сумасшествии. Он просто выслушал весь этот явный бред и теперь сидел, что-то там себе обдумывая.
   - Я - чокнутая? – тихо спросила девушка, не в силах более выносить его молчания.
   Светло-серые глаза мужчины вновь обрели смысл.
   Склонившись немного вперёд, он произнёс. - Ты замкнутая, уставшая и дьявольски дерзкая. Но ты далеко не чокнутая. И сейчас я хочу, чтобы ты мне рассказала больше.
   И она рассказала. Рассказала о том, как просыпается по утрам от будильника, которого никогда не держала. Как среди зимы по её комнате летают потрясающей красоты неоновые бабочки. Как частенько в супермаркете её обслуживает рогатая женщина с кошачьими глазами, у которой в прямом смысле бывают выходные.
   Рассказала о том, как однажды по мостовой мимо неё, прямо под вымощенной плиткой проползло нечто, похожее на огромного жирного червя. И про громадные тени, то и дело накрывающие город своими чёрными крыльями. Про поющие цветы в клумбах, про шепчущие стены старого заброшенного дома в конце улице, про улыбающихся кошек, а ещё про пьяного летающего пенсионера и сияющие глаза прохожих, у которых иногда даже виднеются клыки.
   - Ты говорила, что живёшь с тётей. – после того, как она закончила, вспомнил мистер Реннер. - Где твои родители?
   - Они погибли в автокатастрофе, когда мне было семь.
   - И ты никогда не разговаривала с ними об этом?
   - Я… - смутилась Грэйс. - Я не помню. Не думаю, ведь это началось уже после их смерти.
   - Уверенна? - доктор был так серьёзен, что Грэйс уже ни в чём не была уверена.
   - Эмм… не совсем. – промямлила она, мельком взглянув на появившейся из кучки грязи на стене ярко-зелёный росток.
   - Давай-ка мы вернём тебя в детство. – предложил мужчина. – Закрой глаза.
   Девушка нахмурила свои аккуратные русые брови, но повиновалась.
   - Знаю, это трудно, но ты должна расслабиться. Забудь обо всем что видишь и слышишь. Нет ни
грязи, ни звуков, ни меня… только мой голос и место, где ты сейчас находишься. Где ты сейчас, Грэйс?
   - Дома, – умиротворённо ответила та.
   - В доме у тёти?
   - Нет, я в Америке. В Портленде. Мы живём здесь с родителями.
   - Сколько тебе лет, Грэйс?
   - Шесть. Вчера был мой день рождения, и мне подарили красивый розовый велосипед с цветными кисточками на руле.
   - Ты счастлива?
   - Нет. Я хотела щенка. Хотела, чтобы родители позволили мне забрать домой того смешного пёсика с заднего двора школы. У него шесть ножек, и он плюётся огнём, когда лает.
   - Послушай, Грэйс, давай вернёмся чуть дальше. Сейчас тебе четыре. Где ты?
   - Мне год… Я в парке с мамой. Знаю точно, потому что в тот день она сфотографировала нас и
подписала дату на обороте. Здесь очень красиво… мы словно в сказке. Деревья, трава и цветы – всё это живое. А в пруду плещутся и поют рыбы.
  - Ты слышишь их, Грэйс?
   - Да, - девушка улыбается и водит рукой в воздухе. – И тут много светлячков. Они смешат меня,
строясь в разнообразные фигурки. А ещё здесь белка. Она ест отломленный мамой хлеб, прямо
с её рук и смотрит на меня.
   И неожиданно всё это обостряется для неё до такой степени, что босые маленькие ножки девочки ощущают прохладу травы, а детская кожа тепло солнечных лучей. Ладошка гладит мягкий колкий мех рыжей белки и мама, которая так невыносимо близко…