Гримуар стихий

Глава 1. Плод лжи

Любовь, ненависть, боль, наслаждение, жизнь, смерть. Здесь есть всё… Вот что значит – быть человеком. Вот что значит – быть злом во плоти.
Берсерк

1

Его тёмные глубокие глаза как-то злобно смотрели на деревенского мужика с вилами. Казалось, он изрядно устал. Устал от всего… От таких дураков как этот пьянчужка. От пульсирующей головной боли, что время от времени мучила его. И вероятно от множества других подобных вещей. Он ощущал нарастающее раздражение. Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть и терпению точно придёт конец.

И пусть эти обычные ржавые вилы были направлены на самого высокого широкоплечего из его товарищей, на спине которого висел меч длиною в человеческий рост, но всё же происходящее к концу этого долгого дня ужасно нервировало. Хотя нет. Правильнее было бы сказать – его злило всё. И пьянчужка, который никак не хотел слушать второго товарища. И громко спорящий деревенский люд, собравшийся у колодца. И то, как их голоса смешивались с карканьем ворон.

Темноглазый наёмник повёл плечом. Могло показаться, что его рука вот-вот потянется к мечу…

Вдруг кто-то крикнул:

– Что за хай, а бучи нету?

Толпа постепенно затихла и понемногу начала расступаться. А когда разошлась, как море в той истории из священных текстов, к колодцу вышел староста деревни.

Старик окинул троицу чужаков серьёзным взглядом из-под седых бровей, но как-то сразу изменился в лице. Интересно, о чём он подумал, увидев, как один из незнакомцев не сводит своих тёмных глаз с пьяного дурня, выставившего перед собой вилы? Отчего-то староста так пристально глядел ни на здоровяка в чёрном плаще с глубоким капюшоном, скрывающим всё лицо, ни на сухопарова мужчину со светлыми волосами до плеч, а именно на этого ничем не примечательного третьего, что стоял между ними. Должно быть он принял его за «убивца». Это легко читалось в испуганных глазах старика.

– Фока, ты дурак аль нет? – гаркнул он. – Тебе годов-то скока? В королевского стражника поиграться вздумал?

– А я-то чё? – недоумевая, воскликнул тот. – Ты лучше-ка глянь кого к нам нелёгкая принесла. Не, ну ты погляди на зелёные ручища этого выродка!

– Ну и дурак ты! Глазёнки б свои пьяные открыл, да сам бы поглядел получше. Нешто окромя небылиц всяких ничаво боле у них не разглядел?

Фока ещё раз окинул чужаков взглядом. Но как бы ни смотрел, как бы ни щурился, он и в упор не видел того, о чём говорил староста. Может, не хотел замечать металлических эмблем, висевших на их одеждах, а может, и правда слишком много выпил этим вечером, отчего и не видел.

– Я так полагаю, вы сельский староста? – оборвал их светловолосый с улыбкой.

– Он самый. А вы, сталбыть, наёмники?

– Из столицы, – подтвердил светловолосый, кивнув головой. – Пришли убить чудище.

– Да врут они всё! Врут! – не унимался Фока. – Какие они наёмники? Душегубы они! А вот этот, в плащ закутанный, орк! Орк, я вам говорю! Староста, ну хоть ты-то скажи, шоб все за вилы да косы бралися. Мало нам шо ли одной бестии? Гнать взашей их надоть!

Темноглазый наёмник сжал в руке ремень, наискось пересекающий грудь, и медленно потянул его вниз. Рукоять меча, не такого громадного, как у здоровяка, стала всё больше выглядывать из-за правого плеча.

Он совсем не замечал безразличия нарисованного на морщинистой физиономии сельского старосты. А вдобавок не знал, что старику, по большому счёту, было всё равно, кто избавит деревню от чудища. Не знал также и то, что тот уже много дней молил Творцов ниспослать хотя бы кого-нибудь. И если этот кто-то окажется орком, значит, так тому и быть. Значит, такова воля богов.

– Ты, Фока, вилы-то брось и домой ступай. Темнеет уже. И энто всех касается. Расходитесь. Не на чего тута глазеть. А вы, милостивцы, ступайте за мной.

Селяне ещё какое-то время провожали чужаков косыми взглядами, враждебным шёпотом. Их глаза будто сверлили им спины.

2

На улице совсем стемнело и в домах зажглись огни. Дверь в избу со скрипом отворилась. Сначала зашёл староста, а затем и троица. Тот, что в чёрном плаще, последним шагнул через порог, согнувшись под притолкой.

Девочка, игравшая с куклой, обрадовалась входившему дедушке, но, приметив за ним гостей, испугалась. Она обняла игрушку крепче обычного. Старик же начал её успокаивать:

– Не бойся, милая. Энто добрые рыцари, а не чужие. Они спасут нас от чудища. Ступай к себе в комнату.

Оставшись наедине, старик принялся извиняться:

– Вы уж не гневайтесь за такой тёплый приём. Времена у нас нынче не самые спокойные, вот люд и стал недоверчивым.

– Не беспокойтесь. К подобному мы привыкли, – понимающе ответил светловолосый. – Но давайте не будем тратить время и перейдём сразу к делу.

Староста кивнул и медленно сел на лавку, стоявшую у стены. Комнату освещала лишь небольшая свеча.

– Так… Дайте-ка с мыслями собраться.

Наёмник со злобным взглядом поглядывал в окно. Самый высокий тихо стоял у двери.

– На болоте, что тут недалече, – наконец произнёс старик, – чудище завелось.

– Это мы и так знаем, – перебил светловолосый. – Но видел ли кто-нибудь это чудище? Сможете его описать?

Старик покачал головой.

– Ох... – раздражённо выдохнул темноглазый. – Вот скажи, Ал, почему каждый раз одно и то же?

– Да будет тебе, Эйсон, – улыбнулся светловолосый.

Так и не отрывая взгляда от окна, темноглазый извлёк стеклянный пузырёк из небольшой поясной сумки, что висела за спиной. Открыл его и, сделав пару глотков, продолжил:

– Ладно, старик, давай так: я задаю вопрос, ты отвечаешь. Хорошо?

Староста снова кивнул.

– Давно люди пропадают?

– С праздника весны, – немного подумав, ответил староста.

– Три месяца, – прошептал Альберт.

– Значит, раньше болото было как болото?