Гроздь винограда

Пролог

— Отличная вечеринка!
Алиса отстранённо кивнула и вжалась в спинку кресла.
Да, вечеринка отличная: громкие музыкальные хиты сотрясали стены дома, пьяные знакомые лица забавляли своими попытками продемонстрировать навыки танцев, и алкоголь лился рекой прямиком в красные пластиковые стаканы.
Один из таких стаканов сжимала в пальцах Алиса с такой силой, что содержимое норовило вылиться через края.
— Последний год остался.
Подруга сказала что-то ещё о последнем учебном годе, но Алиса не вникла в смысл слов. Даже не пыталась. Слова пролетали мимо ушей и, чтобы не обидеть подругу, была вынуждена кивать каждую секунду.
Кивок.
«Да, я полностью с тобой согласна».
Ещё один кивок.
«Да-да, я внимательно слушаю. Продолжай!»
Алиса спряталась за красным стаканом, делая маленькие глотки алкоголя, и чувствовала, как по венам циркулировала горячая кровь. С каждым ударом сердца кровь становилась горячее.
Буквально кипяток, отчего стало невыносимо сидеть на месте. Хотелось окунуться в прорубь и не ощущать, как внутренний пожар разрывал сосуды, разъедал внутренности.
Девушка в панике уставилась на дно стакана, в котором не осталось ни капли, и медленно выдохнула.
Удивительно, но никто не заметил языков пламени, покинувших тело девушки, и ожогов, оставленных на губах.
«Ты была готова к этому, Алиса».
Да, она готова.
Подняла взгляд со дна стакана и уставилась на дверной проём, через который прошла миловидная девушка, а следом за ней Он.
Крепко держал за руку. Их пальцы срослись, иначе не объяснить, как удавалось сохранять телесный контакт, при этом отвечая на приветственные объятия многочисленных знакомых.
Алиса моргнула.
Парочка прошла к дивану, на котором тут же освободилось два места, но им не требовалась такая роскошь. Одного места было вполне достаточно, ведь девушка проигнорировала мягкий диван, предпочитая колени молодого человека.
Алиса моргнула ещё раз. Ведь необходимо моргать, чтобы глаза не высохли к чёрту? Да, необходимо.
Алиса заморгала чаще и мысленно выругалась, понимая, что перестаралась. Глаза не высохнут хотя бы потому, что в них скопились слёзы. Предательские слёзы.
— Хочу ещё выпить! — с преувеличенной весёлостью воскликнула Алиса и подскочила с кресла. Оно тут же было занято, но к тому моменту Алиса уже стояла у камина и тянулась к полке, на которой стояла початая бутылка текилы.
— Помочь?
Влажная ладонь накрыла её поясницу именно в том месте, где оголился участок кожи. Кофта задралась, пока девушка пытливо дотягивалась до бутылки, чем и воспользовался непрошенный помощник.
Алиса резко отстранилась от Блейка, показано оправив полы кофты, и кивнула:
— Буду благодарна.
Блейку, в отличие от девушки, не пришлось вставать на цыпочки, он даже руку едва ли вытянул, чтобы достать заветную бутылку.
— Спасибо, — улыбнулась и подставила свой стакан, с маниакальной внимательностью наблюдая, как его наполняла жидкость. Уж лучше так, нежели сверлить глазами смеющуюся парочку.
Им весело? Конечно, это же вечеринка. На вечеринках не принято грустить.
«Тогда почему мне так тошно?»
Алиса подпёрла локтем выступ камина и покосилась на притихшего Блейка.
«Скажи что-нибудь. Скажи!»
Как бы девушка мысленно не молила Блейка, он продолжал молчать и кивать в такт звучащей на весь дом песне. А ей так хотелось, чтобы разговор избавил от потребности скосить глаза на парочку. Избавил от желания посмотреть на молодого человека, который одним своим присутствием вынуждал кровь бурлить от ненависти.
Ненависть.
Громкое. Страшное слово.
Однако именно его претерпевала Алиса, находясь в одном помещении с Ним. Она ощущала себя вулканом в преддверии извержения: все чувства, вся палитра эмоций, все гнетущие мысли в любую минуту могли излиться на поверхность.
Точно магма становится лавой, оставляя после себя мертвенный пепел.
Блейк наслаждался песней и не заметил, как Алиса метала молнии в сторону парочки. Как цеплялась за тонкие пальцы девушки, перебирающие на затылке вьющиеся волосы своего возлюбленного.
Как она ёрзала своими бёдрами на его коленях и посмеивалась в его ухо. Она касалась губами мочки, шеи и линии подбородка. Она чувствовала колкость щетины?
Да. Это приятно и возбуждающе. Так же приятно и возбуждающе, как ощущать на своих бёдрах мужские пальцы: такие длинные и аккуратные. Аккуратный маникюр и настолько безобразное покрытие ногтей чёрным лаком.
Ей нравились красивые пальцы, а Его пальцы назло были именно такими, какие ей нравились. В обрамлении массивных колец и печаток. В обрамлении извилистых вен, лианами поднимающихся вверх по кистям, предплечью и выше.
Алиса сделала долгий глоток текилы и поморщилась. Не из-за убойной дозы алкоголя, а потому что ей не хотелось рассматривать Его.
Не хотелось подмечать детали, которые подтверждали неоспоримый факт — с каждым годом он становился красивее. Он становился старше, оттого ещё притягательнее: огрубевшие черты лица, жилистое тело, холодные глаза и вежливая улыбка.
Он в излюбленной манере забрал назад вьющиеся локоны волос, спадающие на глаза, и вновь вернул руку на бедро возлюбленной.
Возлюбленной?
Алисе на физическом уровне стало нехорошо.
Возлюбленной…
«Он никого не любит!»
Он любит себя и маску, отполированную до кристальной чистоты. Он надевал её и выходил в свет, ослепляя безупречностью окружающих. Прямо как сейчас.
Все млели и чуть ли не преклонялись. Ещё бы, ведь Он внимательно слушал собеседника, смотрел прямо в глаза, мягко улыбался и едва уловимо кивал, подбадривая говорящего.
Он умело давил на нужные точки, и люди в Его окружении расслаблялись, полностью подчиняясь Его воли.
И на этот раз подчинились, раз Он довольно откинулся на спинку дивана и облизнул губы. Они и без того покрасневшие от чёртовых поцелуев и красной помады Его…возлюбленной.
Алиса отвела взгляд.
Незачем ей наблюдать за ними. Она едва ли сдерживала внутренний вулкан, и усугублять ситуацию не следовала хотя бы потому, что в доме присутствовало слишком много невинных лиц. Невиновных в ненависти к этому человеку. К Нему.
— Ты грустная.
Алиса против воли растянула засохшие губы в подобие улыбки.
— Вовсе нет, — слукавила и удержала улыбку. — Устала, наверное.
Блейк поверил и продолжил пританцовывать на месте, отвлекаясь на близстоящую компанию.
Локоть заныл из-за упирающегося в него выступа, и ноги затекли от долгого бездействия. Алиса переминалась с ноги на ногу и оглядела помещение, к своему сожалению, не находя свободного кресла или места на диване.
Вариант присесть на подлокотник кресла, на котором сидела подруга, даже не рассматривала. Кресло располагалось в непозволительной близости к дивану, к парочке, к Нему.
Алису тошнило от мысли, что она дышала одним воздухом с Ним, что она видела Его и… Нет, её бы стошнило, окажись она на расстоянии вытянутой руки с Ним.
— Ребята!
Живот скрутило. Рвотные позывы. Не иначе.
Рвотные позывы, вызванные Его голосом. Такой выраженный английский и такая безобразная хрипотца. Хрипотца свойственная только Его голосу: она отвращала, заставляла хотеть забежать в уборную и сунуть в глотку два пальца.
Алиса до боли в дёснах сжала зубы, оглядывая улыбающихся, хмельных ребят. Только её тошнило от этого голоса? В подтверждении догадки какой-то кретин с помощью пульта сбавил громкость, чтобы голос звучал ещё отчётливее, ещё громче и противнее.
— Ребята, это наш последний год!
Он поднялся на ноги, выходя в центр круга, образованного диваном и креслами, и поднял вверх красный стакан:
— За эти три года мы успели стать семьёй и… Чёрт, надеюсь, лузеры, пробравшиеся на вечеринку, понимают, что это не про них?
Гогот. Гогот сотряс стены комнаты и виски, отчего Алиса на секунду зажмурилась. Покосилась на Блейка, губы которого дрожали от сдержанного смеха, и сделала шаг в сторону от него.
— И даже лузеры пусть повеселятся сегодня. Слышите? Не бойтесь, никто не окунёт вас головой в унитаз, не разденет до гола и не заставит бегать по лужайке, и мы даже постараемся не окатить вас словесным дерьмом.
— Они и так в дерьме! — выкрикнул из толпы умник, и следом за ним:
— По жизни в дерьме!
Вновь гогот, и Алиса не выдержала: оттолкнулась от выступа, намеренно сжав его на мгновение пальцами, и двинулась к выходу. Только она нашла в себе смелость покинуть представление в самом начале, другие же «жители дерьма» притаились и ждали.
Надеялись, что их не окунут в унитаз? Не опозорят? Не посмеются над ними?
— Эй-й, ты куда? — Блейк удержал её за локоть и осторожно, но твёрдо вернул на шаг назад. — Не про тебя же говорят.
Усмехнулась и в упор посмотрела на улыбающегося парня. Он действительно не понимал?
— А кто здесь лузер?
— Хизер, Линн и…
— Это ты так решил? — уточнила и, ощущая боль в пальце, ткнула им в сторону говорящего парня. — Или он?
— Будь проще, Алиса.
Хороший совет, только не по адресу.
Девушка в раздражении закатила глаза и отряхнула руку от приставучих пальцев Блейка.
— Достаточно о дерьме! — рассмеялся Он, и Алиса в очередной раз передёрнуло от ненависти. Пора уходить.
Уходить. Быстро!
— Я хочу, чтобы вы, именно вы: семья, друзья и даже ненавистники, стали частью лучшего момента в моей жизни.
Алиса замерла в дверном проёме. Лучший момент в его жизни. Сейчас.
Медленно обернулась и не с первой попытки заставила себя остановить взгляд на Нём. Вот Он улыбается так очаровательно и так невинно, что сомнений не осталось — маска плотно прижалась к лицу и прочно зафиксировалась тугими ремешками на затылке.
Он высокий и на удивление статный: спина прямая, плечи расправлены. Однако Алиса не сразу поняла, почему Он осунулся и вскоре оказался на полу. Одним коленом.
Алиса растеряно моргнула, и не одна она была в замешательстве.
— Малышка, согласишься ли ты выйти за меня замуж?
Кровь вскипела. Так громко, так оглушительно бурлила. Алиса уже не слышала ничего: ни одобрительных свистков, ни аплодисментов, ни счастливого «ДА!».
Стояла в дверном проёме и не мигала. На сей раз в этом не было необходимости: глаза не кололо, не щипало. Она просто смотрела.
Счастливая невеста, точно бабочка, взлетела с дивана прямиком в объятья жениха. Крепко-крепко обняла, прижалась губами к Его губам и при этом умудрилась смеяться.
Смех сквозь слёзы. От счастья. Можно плакать и можно смеяться от счастья. Можно находится в Его руках и быть счастливой. Быть счастливой в Его руках.
Алиса разлепила губы, ощущая, как порвалась тонкая кожа, и медленно выдохнула. Это было громко. По крайней мере, она услышала этот оглушительный выдох.
— Да! Да! Да! — не переставала верещать девушка, не щадя ушные перепонки присутствующих.
Она обнимала жениха, а Он уткнулся подбородком в ложбинку на её шее и прикрыл глаза. Будто от удовольствия. Будто обнимать её доставляло ему истинное наслаждение.
«Ложь!»
Глаза распахнулись с такой неожиданностью, что Алиса оказалась не готова быть пойманной с потрохами. Она оказалась не готова, что глаза откроются и устремятся прямо на неё. Без заминок. Заранее зная, где она. Заранее зная, куда направлять дуло и совершать выстрел точно в цель.
Холодные глаза.
Лёд.
Они зелёные в огнях искусственного освещения, но стоило ему чуть повернуть голову, как проявлялись оттенки голубого цвета. Стало ещё холоднее.
Захотелось поёжиться, однако тело с трудом реагировало на внутренний крик Алисы.
«Уходи!»
Не могла уйти. Не сейчас, когда самые ненавистные глаза удерживали на месте, невидимыми кандалами приковав ноги к полу.
Прищурился, внимательно всматриваясь в застывшее лицо, на котором мелькало множество теней. Тени от безумства эмоций, сменяющих друг друга.
Она злилась? Однозначно.
Ненавидела? Ещё бы!
Алиса, наконец, моргнула. Произошло неосознанно, оттого не смогла предотвратить падение слезы, сорвавшейся с ресницы. Чёрт!
Сделала шаг назад и ещё, пока дверной проём не остался далеко впереди. Алиса развернулась и пошла в сторону кухни, где было меньше всего людей. Пробиралась мимо веселящихся студентов и чувствовала тупую боль в области затылка.
Шаг. Кто-то, следующий за ней по пятам, ударил невидимой, но ощутимой кувалдой по голове. Перед глазами потемнело.
Шаг. Ещё один удар и ещё, но Алиса достойно вытерпела встряску. Зашла на кухню и, убедившись, что никто не увидит её слабости, закрыла за собой дверь.
Невидимый палач остался позади, и боль притупилась.
Смахнула с ресниц слёзы и громко выдохнула. Теперь действительно громко.
— Ублюдок, — прошипела и прошла к столешнице, на которой стояла ваза с фруктами и, чуть поодаль, гора невымытой посуды. — Чёрт!
Поставила посуду в раковину и сжала пальцами столешницу. Что она творила? Собиралась помыть посуду? Чёрта с два!
Внутри всё горело огнём, адреналин буквально сбивал с толку, и Алиса не нашла иного способа прекратить мучения, как запихнуть в рот ягоду винограда. Ещё одну и ещё несколько, пока рот не наполнился настолько, что стало тяжело дышать.
Кисло-сладкий сок заполнил рот. Как назло вспомнился образ молодого человека, вставшего на одно колено перед дамой-чёрт-её-подери-сердца, и Алиса поперхнулась.
Жидкость просочилась через уголок рта и оставила липкий след на подбородке.
— Гадость! — зло прокомментировала девушка и в ожесточении вытерла влажные губы рукавом кофты. — Ненавижу!
— А раньше любила.
Резко развернулась и дёрнулась в сторону, больно ударившись поясницей о край столешницы. Кухня слишком маленькая для их двоих. Катастрофически маленькая, отчего апокалипсис неминуем.
Алиса перевела взгляд на чуть приоткрытую дверь в кухню и обратно на ублюдка, заполонившего собой, своим голосом, своим запахом всё пространство.
Зелёные глаза лукаво сощурились:
— Я про виноград.
Ублюдок!
— Ты ошибся, — отчеканила Алиса, удивляясь сама себе. Как ей удалось сохранить настолько спокойный голос? Так держать!
Усмехнулся. Он усмехнулся и двинулся в её сторону, заставляя испуганно вжаться в столешницу. Ухмылка стала шире:
— Я зашёл за фруктами, — пояснил невинным голосом, как если бы не загнал девушку в чёртов угол, образованный тумбой и холодильником. — Моя невеста обожает фрукты.
«Молчи! Молчи! Молчи!»
— Мисс Голден, что это? — издевательский тон заставил поднять заплывший взгляд. — Слезы?
— Катись к чёрту!
— Если там не будет твоей кислой мины, то с превеликим удовольствием.
Так, и чего он ждал? Алиса в очередной раз совершила ошибку, посмотрев на него в упор. Это сродни подойти к снайперу и упереться лбом в дуло.
Конечно, Ему доставляло удовольствие наблюдать за её слезами. И она позволила Ему наблюдать за слабостью.
— Отойди от меня, — проговорила сквозь плотно стиснутые зубы, и сама с трудом разобрала шипение. Точно змея, и так даже лучше.
Длинные пальцы подцепили ягоду винограда и отправили в рот, показано смакуя плод несколько секунд. Алиса могла представить, какой вкус сохранился на кончике его языка. Кисло-сладкий. В точности, как на её языке.
Непроизвольно взгляд опустился ниже уровня глаз, и здравый смысл забил тревогу.
«Не смотри на эти чёртовы губы! Не смотри!»
Но было поздно. Взгляд остановился на влажных губах, и Алиса ничего не могла поделать ни с собой, ни с зелёными глазами, нагло улавливающими любую её эмоцию.
Нижняя губа немного полнее верхней губы, а над ними сгустилась щетина, которая заметно отросла с их последней встречи. Губы красные и распухшие.
Страстные поцелуи и красная помада.
Алиса опустила взгляд на вазу с фруктами и чувствовала, как бешено колотилось сердце. На уровне висков, отчего шумело в ушах, и картинка перед глазами тряслась, словно она смотрела кино в плохом качестве.
— Ублюдок, — процедила и, не зная себя от ярости, выхватила из вазы гроздь винограда. Только пусть ещё раз попробует её любимый виноград этим чёртовым ртом!
Сжала в пальцах ягоды, ощущая, как по кисти руки скатывались капли сока, и в ожесточении бросила гроздь на пол.
Намеренно задела плечом его плечо и покинула «пыточную», находя спасение за дверью. Уйти! Срочно покинуть кухню, дом, Его, чёрт подери, досягаемость!
— Снова сбегаешь…
— Потому что ненавижу тебя, Эдвард! — в отчаянии выпалила Алиса, не обернувшись.
Прежде чем хлопок двери оповестил об уходе, услышала вдогонку:
— Ненавижу тебя сильнее.