Гудбранд - тролль против конца мира

Первая, она же и последняя.

Если ты сын или дочь Мидгарда,
Можешь использовать
знания мудрого Вики,
Дабы понять непонятное слово.

Я замёрз.
Продрог буквально до костей.
И длится эта пытка холодом почти три года.
Я скитаюсь по бесконечному полю Лингенфьорда, который также промёрз, как и моё тело - до самого дна. В толще льда видны застывшие, скованные его тисками, лососи. Их привычный мир превратился в ловушку, где рыбины спят теперь вечным сном.
Холод делает мои движения медленными и заторможенными, и время от времени, чтобы вернуть себе живость, я собираю высохший мох и трухлявые ветви и поджигаю их. Звенящие от холода деревья ломаются легко, со взрывом разбрасывая щепы, но горят отвратительно. Мох намного лучше.

Мне достаточно маленького огня, чтобы полностью впитать весь его жар, и этого хватает надолго. Большая часть моей плоти состоит из камня, а вот человеческая часть меня беспокоит, норовя превратиться в лёд. И это скверно. Сердце, что бьётся у меня в груди - человечье.
Но что заставляет меня направлять путь в ещё более холодные и недоступные места? Что толкает идти вперёд, сбивая ноги о вздыбившиеся торосы и откашливая настырно лезущий в лёгкие, мелкий, как песок снег?
Что хочу найти впереди, с трудом преодолев острые вершины горных хребтов, которые нельзя обойти, разве что перелететь? Но увы, Один никому не одалживает своего восьминогого Слейпнира. А на такого ничтожного полукровку, как я, он вряд ли вообще обратит внимание.

Всё одновременно просто и сложно - я хочу спасти Мидгард!

Несмотря на то, что ни мир людей, ни мир троллей не принял меня, я не желаю ему смерти, накарканной дохлой вельвой.
Наоборот.
Мне нравится Мидгард.
Такой, каков он есть.
Здесь живу я. И здесь живёт моя возлюбленная Дагни, которую я оставил безутешно плачущей на берегу замёрзшего фьорда. Дагни - человеческая женщина. Настоящая подруга жизни! Мало какая из женщин готова жить под холодным мостом вместе с троллем. Ни одного слова упрёка не вырвалось из её прекрасных, изогнутых, как лук ночной охотницы, губ.
И самое важное - во чреве Дагни носит моего сына. Разве мог я оставаться равнодушным, когда однажды ночью из под земли раздался полный злобы и тоски вой окровавленного четырёхглазого хранителя Хельхейма? Земля содрогнулась и души всех слышавших этот страшный звук наполнились ужасом и отчаянием.
Ибо он предвещал Рагнарёк.
Сейчас я сожалею о том, что восхищаясь талантами Локи, всячески ему подражал. Долгое время этот пакостный йотун, затесавшийся к асам, был моим кумиром, но разница в том, что он играл жизнями Богов, а я - простых смертных. За это и поплатился. Перессорив между собой горожан и троллей, я вызвал целую войну в своих краях. И немало веселился, наблюдая, как разгневанные люди вырубают просеки в дремучем лесу, там, где обычно ходили лесные тролли.
Те же, боялись солнечного света, превращающего их в покрытые мхом валуны, из-за этого не могли охотиться. Голодали. И поклялись изловить негодяя, порочащего их "доброе" имя. Мне долго удавалось водить за нос и тех и этих.
Но потом я встретил Дагни. Вернее спас её. И все развлечения померкли перед светом её ясных голубых глаз.
Однажды на моём мосту раздалась грубая брань и чьи-то толстые, как брёвна руки, буквально швырнули бедняжку в ледяные волны. Ревнивый муж даже не оглянулся, чтобы посмотреть, что стало с его женой. В такой воде любой коченеет моментально и камнем идёт ко дну. Так произошло и с Дагни, и я долго искал её, прежде чем споткнулся о застывшее тело. Потом я отнёс свою добычу под мост, в своё логово. Отогреть твёрдое, как льдина, тело женщины у себя на груди - плохая идея. Это было всё равно, что положить её на скалу. Но после того, как я развёл костёр из чьей-то лодки, привязанной у берега - она мало-помалу ожила и зашевелилась.
Дагни была высокой и стройной. Слишком видной для человеческих женщин, наверное поэтому муж и изводил её своей ревностью. А потом избавился от неё. В городе негодяй сообщил всем, что она утонула в реке, доставая запутавшуюся сеть. Впрочем он и сам куда-то вскоре исчез и я никому не расскажу, где он теперь лежит.
Несмотря на то, что встретив Дагни я остепенился, но следы злых шуток тянулись за мной, как лисьи отпечатки на снегу. И однажды ночью дюжина лесных троллей стала прыгать на моём мосту, пока он не рухнул в воду.
Мне удалось спастись, убежав с Дагни на плечах вниз по течению. Лесные тролли не очень любили воду, поэтому почти не преследовали, но долго ещё гулким эхом раздавались над рекой их проклятия и пожелания мне поскорее попасть в лапы к сине-белой гнилоногой Хель.
И надо же, теперь я шёл к ней сам.
А начался мой путь у замерзшего фьорда, где люди выбивали железными кольями изо льда рыбу, потому что другой еды не было. Светлоликий Бальдр уже был убит стрелой из омелы и маялся в Хельхейме, а земля лишилась весны и лета. Даже стойкие к холодам северные народы тревожно ждали обещанной битвы богов. Молить небеса было бесполезно. Вальхалла готовилась к войне, Асгард собирал рати. В Хельхейме зашевелились мерзостные порождения Локи, предвкушая кровавую потеху.
Скоро минет третий год зимы и к златозубому стражу Бивёрста наведаются гости. Трудно назвать их нежданными, так как самому последнему бездельнику известно, что за этим произойдёт.
Четырёхглазый страж Хельхейма завывал теперь беспрестанно.
От его мерзкого голоса содрогался Мидгард. Очень ему не терпелось вырваться на свободу и пожрать живого, кричащего от ужаса мяса! Оставалось ждать совсем недолго.
Я думал о Дагни. О пустовавшем доме, где я поселил её. С едой недостатка она не испытывала. Прежде, чем уйти, я наковырял порядочную гору рыбы, которую спрятал в тайнике. На вымороженной и жалобно скрипящей мельнице обнаружил два мешка недомолотого зерна и кадку с мороженой брусникой. А в заброшеном селении - бочонок засахаренного мёда. Так что, к моему возвращению она не будет нуждаться.

Я обещал моей возлюбленной вернуться. И я вернусь даже за тем, чтобы вместе погибнуть в яростном огне великана Сурта.
Или чтобы жить.
Но времени оставалось мало.
Направляясь к широкому синему языку ледника, я просчитывал, сколько может ещё занять мой путь и с горечью понял, что могу не успеть. И тогда я решил попросить о помощи.
Поминутно скользя по коварному Свартисену, я упорно поднимался, цепляясь за вмерзшие валуны и путь мой лежал к левому его краю, где отчетливо виднелся вход в пещеру с опасно нависшим над ним камнем. Я надеялся, что это не просто грот, а именно пещера. И я не ошибся.
В пещере было темно, хоть глаз выколи. Но это было неважно. Среди камней я ориентировался отлично и в темноте видел хорошо. Мне пришлось значительно отклониться в сторону от своего маршрута, но я надеялся, что это, в результате, поможет мне его сократить. Другого варианта не было. Проход вёл вниз. То и дело путь преграждали отколовшиеся от стен и потолка камни, но я их отшвыривал в стороны. Наконец, спустившись достаточно глубоко, я добрался до места назначения - небольшого, гулкого зала, где посередине стоял гладко обтёсанный камень с железной книгой и молотком, лежащим в её страницах. Я взял молоток, несколько раз ударил по книге и стал ожидать стража тёмных альвов.
Мне пришлось трижды повторить свой призыв, пока передо мной появился маленький, серый, как камень, цверг.
- Приветствую тебя почтенный тролль, - сказал он неожиданно густым басом , - что привело тебя сюда?
- Здравствуй и ты, уважаемый страж. Я пришёл за помощью. Мне нужен провожатый до Блудных Детей Йотунхейма.
Маленький страж помолчал, потом вздохнул и ответил не по обычаю. Не попросил плату за услугу, не задавал коварных вопросов.
- Нет провожатых. Все альвы и цверги ушли к центру земли, переждать Рагнарёк. Один я остался, чтобы закончить кое-какие дела. И то скоро уйду. Повести я тебя не могу, потому и плату не спрашиваю. Время ты выбрал неудачное для горных прогулок.
В этот момент раздался леденящий душу вой Гарма. Стены пещеры затряслись и мелкие камни застучали по моим плечам.
Цверг втянул голову, пробормотал: "Чтоб тебе кровью захлебнуться, проклятый!" и собрался исчезнуть. Эти слова он адресовал не мне, а бесновавшемуся питомцу злобной Хель.
- Постой. У меня там важное дело. Я хочу предотвратить Рагнарёк! И потому спешу.
- Ха! Ха! - засмеялся цверг,- тут Боги бессильны, не то, что какой-то тролль полукровка. Думаешь я не вижу, как красная кровь светится из под твоей каменной шкуры?!
- Неважно, - отвечал я, - укажи путь, а если у меня получится, будешь всем рассказывать, как помог Гудбранду-троллю!
Раздался новый злобный вой и новая порция камней высыпалась мне за шиворот.
- Хорошо,- согласился цверг.- Иди за мной. - И быстро зашёл в одно из ответвлений пещеры.
Я за ним. Идти за цвергом было легко, там где я делал один шаг, он делал шесть. Наконец, он остановился и нажал на камень в стене. Отодвинулась плита и за ней я увидел неясные очертания какого-то животного.
- Вот тебе Роттахёст. Он старый и мы хотели его оставить здесь, подыхать. Но если ты с ним договоришься, может быть он совершит с тобой последний свой поход. - С этими словами цверг, хихикая, растворился во тьме.
Роттахёст встал и шатаясь подошёл ко мне, обнюхал своим длинным носом. Пощекотал усами, потом фыркнул и поскрёб когтями по полу пещеры. Да, он был стар и кости под его вытертой бархатной шкурой проступали отчётливо. Но деваться мне было некуда и я начал с ним разговор. Пока он уютно мостился в углу, я изложил ему вкратце мой план.
Крысокони не умеют разговаривать, но зато отлично понимают обращённую к ним речь. Пока я говорил, Роттахёст фыркал и вздыхал и, похоже, колебался. Он готов был спокойно умереть в своём углу, бежать же в такую даль, да ещё с тяжёлым троллем на спине ему явно не хотелось. В этот момент снова раздался вой Гарма, ещё более злобный чем раньше и крысоконь, вздрогнув всем телом, согласился.
Я взобрался на него, обнял за шею и вцепился в длинную шерсть на груди. Медленно и неуверенно Роттахёст тронулся в путь, всем своим видом показывая, как ему тяжело. Мало-помалу он пришёл в себя и уже быстрее потрусил вперёд. Я подбадривал моего скакуна, чтобы выжать из него всё, на что он был способен. Всё равно ему скоро подыхать!
Мы пересекали огромные сталактитовые пещеры, подземные потоки, узкие лазы, где я полз вслед за Роттахестом, вцепившись в его длинный крысиный хвост. Весь наш путь сопровождался воем кровавого Гарма, от которого чуть не лопалась голова.
И вот мы остановились перед высокой, практически отвесной скалой, на которой вспыхивали то тут, то там синие огоньки "альвийских слёз", представляя собой удивительную, завораживающую картину звёздного неба. Передохнув минуту, мой конь полез прямо вверх, цепляясь когтями за едва заметные выступы. Я продолжал держаться за его хвост, как за верёвку, отталкиваясь ногами и судорожно ища ступнями малейшие зацепки. Это было нелегко и на самом верху я едва стоял, сдерживая дрожь в коленях.
Зато мы были уже близко.
Роттахёст запросил привал и уснул, свернувшись клубком у большого валуна. А я не мог уснуть, чувствуя нетерпение не меньше четырёхглазого Гарма. Пока крысоконь спал, я решил пройтись в сторону какого-то странного голубого свечения. Когда я, наконец, добрался до его источника меня ждало небывалое зрелище. За толстым слоем слюды, был виден промороженный до самого дна океан. Я видел камни, вмерзших рыб, раковины, водоросли, и ещё я увидел нечто, сначала испугавшее меня, а потом обрадовавшее.
Очень близко от слюдяной стены чернел исполинский коготь какого-то животного. Он был настолько велик, что только его конец был больше самого большого драккара, который я когда-либо видел. Остальная часть вздымалась вверх и исчезала в сине-сером мутном мареве льда.
Я отправился назад к Роттахёсту.
- Дружище, что я тебе расскажу! - Сказал я ему, не в силах сдержать своей догадки.
Крысоконь недовольно фыркнул, но всё же блеснул на меня тёмным шариком глаза.
- Ты знаешь, что я сейчас видел? Похоже, коготь самого змея Ермунганда! Это означает, что он прочно вмёрз в лёд! Поэтому он не сможет принять участие в битве с Тором! И... - я не закончил свою мысль. - Поехали Роттахёст, осталось совсем немного и помирай тогда в своё удовольствие, сколько хочешь.
Крысоконь не стал возражать. Отряхнулся, потянулся, царапая когтями твёрдый гранит и покорно подставил спину.
Мы поехали в сторону голубого свечения. Я показал Роттахёсту коготь и он почтительно и молча смотрел на него, думая какую-то непонятную думу. Затем мы продолжили наше путешествие. Моё ликование по поводу находки постепенно сошло на нет, когда я вспомнил о Сурте, с его огненным мечом, способным растопить любое море. А также, про сынов Муспелля - его родственничков, собирающихся проскакать по радужному мосту Бивёрсту.
Значит эта отсрочка - временная. И я подгонял старого Роттахёста как мог.
Наконец, он остановился перед черным, большим, исчерченным синими и белыми полосами камнем и знаком показал, что мы на месте. Я поблагодарил своего помощника, погладив его бархатный бок. Он грустно вздохнул и повернувшись, медленно ушёл умирать.
Зайдя за камень, я обнаружил ход, который вывел меня на поверхность. И прямо перед собой увидел Блудных Детей Йоттунхейма - дикие, снежные, причудливо изломанные горы. Навеки застывших блудных детей исполинских троллей, на которых упал убийственный луч солнца.
По рассказам мего отца, которому это рассказал мой дед, а тому прадед, где-то здесь, среди диких вершин, лежит выход реки Гйоль - той самой, что окружает мир мёртвых. И именно оттуда войска Хель выйдут на поверхность Мидгарда, чтобы сразиться с асами. И там же, совсем рядом, начинается радужный мост Бивёрст, ведущий на небо , через Муспельхейм, в Асгард.
Простой смертный не может преодолеть этот мост, сотканный из огня и света. Но я и не собирался забираться в Асгард, где меня ждала неминуемая смерть. Я хотел найти золотозубого стража моста Хеймдалля и предложить ему свой план спасения от Рагнарёка.
Так как у Хеймдалля настолько абсолютный слух, что он может слышать, как растёт шерсть на овцах, то я рассчитывал, что он в курсе, что я его ищу.
Первая же гора, которую я преодолел, явила мне толпу тесно стоящих, плечом к плечу вершин, за которыми вдалеке виднелось блестящее под лучами скупого зимнего солнца, скованное льдом море. В море, как большие животные, пришедшие на водопой, стояли покатые чёрные холмы, на которых никогда не росло ни травинки, и на чьи спины никогда не садились птицы, сметаемые жестокими ветрами.
За всё время я не встретил ни одного тролля, а тем более ни одного человека. Первые, понятно, днём прятались от света, а вторые бы тут просто не выдержали. Я спустился с горы в небольшую долину и стал искать места для привала. Резкий ветер выветрил остатки тепла из моего каменного тела, и зубы выстукивали дробь, а длинный нос - предмет гордости всякого тролля посинел и заиндивел.
Если вы не знаете различие между всяким другим троллем и тем, что родился и вырос под мостом, то это различие наиважнейшее. Тролли, живущие под мостами не боятся солнца. Поэтому я бы призвал всех троллей селиться под мостами. Но увы, на всех мостов не хватит!
С этими весёлыми мыслями, напевая замерзшими губами старую троллячью песню, я стал отковыривать с оголённых ветром камней куски мха и даже нашёл несколько вымерзших до хрупкости кустарников. Из этого соорудил неплохой костерок и поджёг его постучав кремнем о кремень. Огонёк вспыхнул и с жадностью набросился на "еду". Я протянул к костру руки, чтобы впитать живительное тепло.
Совершенно неожиданно прямо перед моим носом взметнулся огромный столб снега, рухнувший мне на голову и погрёбший под собой. Одновременно раздался рёв, сотрясший небеса и осыпающий проклятиями весь мой род. Когда я выкопался из образовавшегося сугроба, костёр бесследно исчез, зато появилось злое белое, искрящееся лицо инеистого великана с грозно вращающимися в орбитах красными глазами. Оказывается, я разжёг костёр прямо у него на лбу, приняв за удобную площадку. Надо ли говорить, что это нанесло ему ужасный ожог, который он спешно залепливал теперь собранным вокруг снегом.
Пока он ревел, я убежал и спрятался за скалой, стараясь разглядеть его получше. Я никогда не встречал инеистых великанов - их род почти полностью исчез с лица Мидгарда. Хотя они жили здесь задолго до людей и асов, но времена меняются и может быть это один из последних великанов, чьё тело полностью состояло из инея. Несмотря на это великан обладал недюжинной силой.
В этом я смог убедиться, когда он стал выворачивать валуны и кидать ими в меня. Некоторые валуны имели снизу ноги, которые дрыгали в разные стороны и пытались подняться, чтобы спрятаться от его гнева. Эти конечности означали только одно. Местные тролли и йотуны были так тупы, что вылезли из-под земли, чтобы доказать друг другу, что не окаменеют. Я схватил за ногу ближайший валун, перемещающийся пьяной походкой, и дёрнул его на себя. И вовремя, очередной камень ударился о него и разбился в крошки.
- Эй! Хримтурсен!- крикнул я изо всех сил.- Хватит бушевать, давай поговорим! Я нечаянно обжёг тебя, прости!
Услышав мои извинения, великан для порядка кинул в меня ещё парочкой скальных обломков и успокоился. Оставшиеся "в живых" валуны разбрелись по своим местам и всунув ноги в землю, замерли.
Я с некоторой опаской подошёл сидящему на земле и подвывающему от боли великану, пытавшемуся залепить снегом зияющую рану на лбу.
- Дай, помогу,- сказал я, и взяв изрядный кусок снега стал закрывать дыру. Руки мои были не в пример ловчее великановых. Вскоре, на месте ожога красовалась большая снежная шишка.
- Гудбранд,- представился я.
- Хримтурс,- назвал он своё имя рокочущим басом.
Все инеистые великаны носили одинаковые имена, а как они отличались между собой было неизвестно.
Через некоторое время мы уже довольно мирно беседовали. Хримтурс рассказал свою печальную историю. Он строил в Асгарде крепость для асов, а проклятый богами Локи, украл его любимого коня Свадильфари, из-за этого Хримтурс не успел закончить строительство вовремя и лишился обещанного Солнца, Луны и Фрейи!
- Ну ладно - Солнце. Ну ладно - Луна, но зачем тебе Фрейя? - удивился я.
- Жениться хотел, - простодушно ответил великан,- хотел узнать каково это - любить? А то у меня в душе только обида да ненависть! - Он сжал в руке камень и злобно швырнул получившимся песком в пространство. - Локи ненавижу! Асов ненавижу! Но Локи больше всего! Из-за него все беды. И меня скинули прямо с Асгарда на Мидгард, думали я помру. И не заплатили ничего. А всё этот мерзавец, чтобы ему век ядом глаза разъедало! И огонь ненавижу, он мне о нём напоминает! Я вот, что решил, - продолжал Хримтурс, - я подожду когда он на Нагльфаре заявится и лично оторву ему голову! Мне плевать, что это должен сделать Хеймдалль. Я первый его изловлю и уничтожу!
- Так ты Локи здесь поджидаешь? - спросил я, оглядываясь в поиске источника, бьющего из Гьоля. - А откуда он должен появиться? Где источник?
- Здесь, - он постучал по ближайшей скале. - Вот послушай!
Я приложил ухо и услышал далёкое бульканье, шум, вопли и стоны, от которых побежал мороз даже по моей каменной шкуре. Всё это дополнил близкий как никогда вой Гарма, сотрясший скалы и вызвавший небольшой камнепад.
- Я ищу Хеймдалля, пока он не схватился за свой золотой рог. Я не хочу, чтобы Мидгард погиб.
- А мне всё равно, погибнет он или нет, - равнодушно отозвался инеистый великан и его кристаллы тускло сверкнули в последнем луче заходящего солнца. - Мне бы Локи поймать, а больше мне ничего не надо.
Быстро наступала ночь и я решил посвятить её отдыху, чтобы с утра направиться на поиски Хеймдалля.
Но долго спать мне не дали. В долине собралось огромное количество горных троллей. Они затеяли ссору со Хримтурсом и между собой, и подняли такой гвалт, что могли разбудить ещё одну вёльву.
- Угроза грядёт с Юга! - кричал чей-то зычный голос.
- С Юга!- подхватывал хор. - Муспелльхейм пришлёт своих сынов!
Я привстал.
- Ну, чего вы раскричались, как вороны! - недовольно сказал я им.
Один из старых троллей, чья каменная, потресканная от времени шкура была покрыта изысканными узорами лишайников, уселся со мной рядом.
- Что привело тебя сюда? - спросил он тихо. - Последние времена лучше провести с родными и близкими.
Старый тролль был прав. Если бы он знал, как моё человеческое сердце скучает за Дагни!
- Я ищу долину где живёт Хеймдалль. Подскажи.
- Если ты хочешь попасть в Асгард, то даже не мечтай!
- Я собираюсь остановить Рагнарёк, - сообщил я ему решительно.
Вопреки моему ожиданию старый тролль не удивился, не засмеялся, а пожевав губами, сказал:
- Я прожил долгую жизнь и знавал всяких безумцев. Иногда их желания воплощаются. Кто знает, что на твой счёт задумали Норны... - он помолчал, глядя в удивительно спокойное ночное небо, где горели искры Муспельхейма, с виду такие безобидные и красивые. - Тебе придётся преодолеть ещё три вершины. С высоты третьей отсюда, следующей ночью увидишь маленький красный огонёк. Не выпуская его из виду, спеши, чтобы успеть до рассвета и встретиться с Хеймдаллем.
- Да будут долги твои годы, большеносый, - сказал я, понимая, что может быть, жить нам всем осталось недолго.
Глядя на возбужденных троллей, которые проявляли свои чувства самым бурным образом, скача как полоумные друг через друга и задирая ворчливого Хримтурса, я удивлялся их отличию от мира людей. Полная беспечность царила в их головах. Они даже не думали о том, что ждёт их весьма скоро. Песочные мозги!
Плюнув на продолжающийся вокруг гогот и топот, я уснул крепким сном.
Проснулся незадолго до рассвета. Утомлённые скачками тролли разбрелись по своим логовам. Вершины гор окрасились бледно-желтым цветом. Ярко заискрились крупные кристаллы снега. Набрав ещё немного мха и веток, я устроил, наконец, вожделенный костёр, предусмотрительно отойдя подальше от места сна Хримтурса.
Не буду описывать изматывающий поход к третьей горе, которую я одолел к середине следующей ночи. Сидя на свистящем ветру, на самой вершине,в бесконечно влекущимся облаке, я переживал, что не увижу столь важного огонька стоянки Хеймдалля.
Я раздумывал о том, что пока на Мидгарде почитали многих богов, ванов и асов - боги беспрестанно воевали друг с другом, лгали и обманывали, преступали клятвы, даже Бальдра убили, развлекаясь... Вот теперь готовятся биться, заранее зная исход и плевать хотели на Мидгард, лишь бы узнать - кто сильнее. И они не были бессмертными!
Наконец, облако покинуло вершину и буквально тотчас далеко внизу мигнул красный огонёк. В лучших традициях троллей я ринулся вниз. Где-то скользя на заду, как на санках, где-то совершая гигантские прыжки, мчался вниз, не выпуская из вида то появляющийся, то исчезающий огонёк.
Хримтурсу здесь было не пройти, инеистые великаны ужасно боятся высоты, потому что упав сверху, могут расколоться и погибнуть. Именно поэтому он отсиживался в долине. Он очень удачно приземлился из Асгарда, прокатившись на лавине. Но, может быть, это Норны так сплели нити судьбы?
Огонёк увеличился до размеров костра рядом с которым сидел великан, уставившись на пламя. В мохнатой шубе, сделанной из доброй сотни медведей, с огромным золотым рогом, отбрасывающим яркие блики на снег. За его спиной, прямо посередине долины стояли огромные, высотой в пол горы дубовые ворота. Вероятно за ними прятался радужный путь богов.
Разумеется, Хеймдалль знал, что я иду и выглядел очень недовольным. Я огляделся, стараясь обнаружить его жилище Хеминбьёрг, но никаких строений видно не было, так же, как и знаменитого златогривого коня.
- Приветствую тебя, о страж Бивёрста! У меня к тебе важное дело.
Хеймдалль пошевелился, переменил позу, и положив правую руку на колено, пальцами левой помешал угли в костре. Потом тяжело глянул на меня из-под насупленных бровей.
- Ну, знаю, Гудбранд я твоё дело. Только глупость ты затеял, такое моё мнение.
Удивительно, но голос у него был совсем человечий. Никакого рёва или рокота, прижимающего к земле.
Но так просто я сдаваться не собирался. Хеймдалль, как и любой из рода асов был умён и хитёр, но однако такой йотун, как Локи всё-же обводил даже самого Одина вокруг пальца.
- Вот ты скажи мне, почему Один вынужден ходить к Мимиру, чтобы получить толику мудрости. Разве он не бог?
- Бог.
- А разве боги не всеведущи и мудры? - продолжал я.
- Да. - Отвечал великан коротко.
- Разве Норны советуются с кем-нибудь, когда прядут свои нити?
- Нет.
- Разве они не сплетают в узор то, что даёт им Рок?
- Да.
- Кто знает, какие планы у Судьбы? Их даже Один не знает. И Мимир со своим источником мудрости не знает. И Норны не знают.
-...да. - Похоже Хеймдалль начал понимать, куда я клоню.
- Кто сказал, что вёльва говорила всю правду про Рагнарёк? Ведь он ещё не наступил?
- Однако Бальдра уже убили, как она предсказывала, - возразил Хеймдалль.
- А может быть его убили, потому что вёльва так предсказала? - спросил я.
Страж задумался. Потом осклабился, блеснув огромными золотыми зубами.
- Пойдём-ка, выпьем доброго пива, - предложил он мне. - Заодно и поразмыслим. Хитёр ты тролль, ну чистый Локи!
Великан подошёл к горе и стукнул по ней кулаком. Тотчас же скала открылась и явила освещённые факелами внутренние покои жилища. Так вот он какой, Хеминбьёрг!
Мы вошли внутрь. Хеймдалль и тут не отступил от своих привычек - внутри всё блистало золотом. А у дальней стены я увидел золотой ковёр, который на поверку оказался гривой Гуллтопра - его могучего коня. Конь жевал хлеб, беря его прямо с золотого блюда, стоящего на дубовом столе невиданных размеров. Увидев хозяина он коротко приветственно заржал и вернулся к еде.
Тут я почувствовал, что не ел целую вечность. Тролли долго могут находиться без еды, но сейчас я с удовольствием бы подкрепился.
Мы уселись у стола и великан наполнил два рога пивом. Подвинул жареного горного козла и большим ножом отхватил чуть не половину для меня. Восславив Асгард, Одина и всех богов, мы выпили. Пиво было крепким и сразу ударило в голову. Схватив мясо я стал глотать его не жуя.
Хеймдалль, тем временем, внимательно смотрел на меня. Потом отложив рог, сказал:
- Я понимаю тебя, Гудбранд. Твоя голова забита чисто человечьими мыслями, а сердце охвачено любовью к женщине. Поэтому тебе также не понять замыслы богов, как богам - твои чаяния.
- А кто может понять их замыслы, если они заранее знают, что мир погибнет и они умрут, но ничего сделать не могут и не хотят, лишь исполняют сказанное мертвой прорицательницей?
- Только Судьбе ведомо. Я тоже должен погибнуть, но смерть мне не страшна. Ты сам знаешь, куда отправляются воины, погибшие в бою! - он гулко ударил себя огромным кулаком грудь.
- Как ты попадёшь в Вальхаллу или к Фрейе в Фолькванг, если мост Бивёрст будет разрушен? Как Один выберет тебя среди прочих погибших, если погибнет сам? - мой голос стал елейным, как у моего бывшего кумира Локи.
Лицо Хеймдалля вытянулось. Нижняя губа отвисла, обнажив ряд нижних золотых зубов.
- Куда отправится твой дух? - продолжал я, - может быть будет скитаться по выжженому Мидгарду? Ладно я, камни переживут Рагнарёк целыми и невредимыми, и тролли снова будут жить, как ни в чём ни...
По столу грянул огромный кулак. Подпрыгнули золотые блюда. Гуллтопр возмущённо заржал.
- Говори, тролль! - из-под насупленных бровей сверкнули золотые глаза.

***
Над замершей землёй разносился вой Гарма. Ему вторил волк Фенрир. Их призывный, сливающийся воедино вой достиг Муспельхейма, где великан Сурт в последний раз перед битвой осматривал свой чудовищный меч у входа в огненное царство. Он ждал сынов Муспелля, мчащихся теперь сквозь Тёмный Лес на встречу с ним. Сурт уже слышал гул огня, тугой волной летевшей от копыт, горящих, как расплавленная лава, коней...
А в это время Один, собрав воинство асов и эйнхерий, осматривал их колышущиеся ряды и бесконечные сверкающие зубья, поднятых к небесам в воинственном порыве мечей. Сердце главного бога Асгарда было полно отваги и его не пугала скорая смерть от зубов задыхающегося от злобы волка Фенрира.
Источник мудрости Мимир кое-что сказал Одину, прямо перед битвой, кое-что такое, чего он ни за что не скажет своим воинам. И может быть из-за этого его высокий лоб перерезала сейчас морщина раздумья.
***