Гули, гули

Гули, гули

Людмила быстрым шагом подошла к своему дому. Нервно открывая дверь квартиры ключом, она несколько раз не могла правильно попасть в ячейку замка.
– Катерина, это ты? – из соседней квартиры вышла пожилая женщина, соседка тётя Маша, которая на протяжении тех лет, которых они были знакомы, упорно называла её именем мамы Людмилы.
– Да, тётя Маша, это я, – в этот раз Люда не стала уточнять своё имя.
Мама несколько лет назад умерла, но старенькая соседка, имея провалы в памяти, постоянно называла её Людмилой, а Людмилу именем мамы Катерина.
– Ты куда собралась идти или пришла? – стоя у своей двери, интересовалась тётя Маша.
– Пришла, – сдерживая нервное напряжение, ответила Люда, входя в квартиру.
– А где была? – Люда знала, что она задаст и этот вопрос, поэтому не спешила закрыть свою дверь.
– По делам ходила.
– Вот и хорошо, Катерина. Хорошо, когда дела есть. Я сейчас тоже пойду по делам. Да, какие мои дела? Пойду, погуляю. Погода сегодня хорошая.
– Тётя Маша, вы только в скверике гуляйте, около дома. Если вам в магазин надо, я схожу, всё вам куплю.
– Нет, нет. Катерина, не переживай, у меня всё есть. Я на площадке голубей покормлю.
За одинокой, частично потерявшей память соседкой раньше присматривала мама Людмилы. А когда её не стало, Люда не бросила добрую и тихую старушку. Родственники у старушки были, но они справлялись о её здоровье лишь по телефону. Люда подозревала, что звонили они по одной причине, узнать, жива родственница или уже нет. Но Людмила не лезла в чужие семьи. Хотя…
Людмила ещё была не замужем. Вот это «ещё» её постоянно преследовало.
– Ей недавно исполнилось тридцать восемь, а всё ещё не замужем, – так сплетничали сослуживицы.
– Тебе скоро сорок, а ты ещё не рожала, – сокрушались подруги.
– Ты всё ещё одна? – спросил Юрка Соколов, в которого она с юности была по уши влюблена. Они даже встречались до тех пор, пока он не уехал поступать в мореходку в Санкт-Петербург. И на все эти «ещё» ей приходилось отвечать: Ещё не замужем, ещё нет детей, ещё одинока.
– Ещё по-прежнему влюблена в Юрку Соколова? – это «ещё» она задавала себе сама.
А ещё любовь к Юрке было её тайной. Наверное, это обстоятельство не давало возможности Людмиле влюбиться в кого-то другого по-настоящему. Это же обстоятельство заставляла её прислушиваться к советам матери, которая в каждом из ухажёров Людмилы находила что-то отрицательное. Людмила с лёгкостью расставалась с кавалерами, наверное, потому, что не любила. А Юрку, который давно жил в Питере, любила и ждала. Но он, окончив мореходку, женился. И не на ней. Забыл и свидания при луне, и первый поцелуй, и другие разные слова и обещания. А Люда не смогла забыть.
Юркины родители жили в девятиэтажном доме на третьем этаже, напротив её такого же дома. Только Людмила жила на четвёртом. Их дома разделяла только детская площадка. Поэтому она могла наблюдать за любимым в его редкие возвращения в родительский дом. Особенно хорошо было видно из окна Людмилиной квартиры по вечерам. В квартире Юры, когда он приезжал, во всех комнатах горел свет, а Люда сидела в темноте у своего окна и наблюдала. Вот статный Юрка открыл форточку и курит. Вот к нему подходит его молодая жена и кладёт свою голову ему на плечо. А вот они целуются. В такие моменты она отходила от окна, чтобы продолжать дальше в одиночестве ждать, мечтать и любить. Но вот уже несколько лет Юрка не появлялся у своих родителей, но это не мешало Людмиле жить прошлыми воспоминаниями.
Но однажды она увидела Юру в офисе своей фирмы.
– Ты что здесь делаешь? – спросила она его.
– Теперь буду работать здесь, у вас, – ответил Юрка, который совсем не изменился с тех пор, как она его видела в последний раз. Такой же высокий, статный. Любимый.
– А как же море?
– На море теперь буду ездить только в отпуск отдыхать.
Вот тогда он и спросил её.
– Ты всё ещё одна?
– Ещё одна, – ответила она.
– А я теперь с мамой буду жить. Ты же знаешь, отца мы недавно похоронили, а мама никак не хочет переезжать в Питер.
– А как же твоя жена?
– Мы подали на развод. Она не захотела менять что-то в жизни, не захотела жить с моей мамой. Так, что, теперь я один.
– Нет, вас двое, у тебя мама жива. А я свою маму уже давно похоронила.
– Можно я приду вечером скрасить твоё одиночество? – спросил Юрка.
С этого дня Людмила стала думать, что правильно она делала, что ждала, мечтала, любила. С этой ночи к ней вернулось то, что было оставлено там, за порогом юности. Прогулки при луне, горячие поцелуи, мечты и слова, слова, слова. С этого момента из её жизни одно противное «ещё» исчезло, а появилось первое «уже».
– Я уже не одна! – так хотелось ей кричать, чтобы об этом узнали все вокруг.
Вскоре наступило и то время, когда счастливая Людмила поняла, что две полоски на тесте убрали из её жизни ещё одно «ещё». Она поняла, что теперь никто не будет задавать ей этих надоевших вопросов с противным «ещё». Потому что уже она никогда не будет одинокой. Юра, в ответ на её радостное сообщение, ничего не ответив ушел, громко захлопнув дверь её квартиры.
И вот сегодня врач подтвердила результаты теста. У Людмилы будет ребёнок.
– А что это будущая мамочка не в настроении? – спросила врач, выписывая ей кипу направлений на сдачу необходимых анализов, – вас что-то тревожит? Боитесь осуждения? Знаете, что? А вы напишите на бумаге всё, что думаете о тех, кто вас осуждает. Прямо как думаете о них, так и пишите. Знаете, есть такой психологический трюк?
– Знаю, – кивнула головой Людмила.
– Вот, напишите, а потом порвите листок на мелкие, мелкие кусочки и выбросьте.
В ответ Люда только улыбнулась. Но пока она медленно шла к себе домой, идея с этим психологическим трюком показалась ей не такой уж и смешной.
– Звонить Юрке я не буду, – думала она, – по телефону всего не сказать. Он может меня не правильно понять и отключит телефон. А я не успела ему рассказать, как его ждала, как мечтала о нашей встрече, как продолжала любить всё это время. Я напишу ему обо всём в письме. Он прочтёт его, поймёт, что этот ребёнок не случайность. Как не случайность, и то, что он вернулся, что они опять встретились. Всё потому, что она мечтала, ждала, любила.
Она ускоряла свой шаг, накапливая в мыслях слова, собирая их на ходу в предложения, чтобы прийти и написать всё, всё, всё. И вот, наконец, закончив разговор со скучающей тётей Машей и попав в квартиру, не снимая куртки, она нашла и открыла блокнот с листочками в клетку и какой-то белый конверт без опознавательных знаков из-под найденной в почтовом ящике рекламы и стала быстро писать.
Письмо получилось внушительных размеров. Людмила не стала его перечитывать, она сложила листки пополам, вложила их в конверт, на котором написала: Юрию Соколову лично в руки.