Гувернантка для капризного принца

Глава 4. Будущая королева

Кажется, последние слова Эвита выпалила вслух.

Она была так изумлена, что принц, обернувшись на ее удивленный возглас, расхохотался, увидев, что только что изнасилованная им девушка сидит, раскрыв рот и тараща глаза. Напрочь позабыв о насилии и слезах.

— Вы ничего не перепутали? У вас молодая жена будет! — негодуя, выпалила девушка. — Королева в будущем, как я понимаю? Вот к ней и обращайтесь с этими вопросами! Все приличные короли так и делают!

— Да ты словно с луны свалилась, девочка, — весело ответил он, хотя в его глазах вновь закипела злоба и бессилие. — Молодая жена?! Наследники от нее?! Отец тебя что, в башне взаперти держал?

— Я-а-а, — промямлила Эвита, лихорадочно пытаясь сообразить, в чем подвох.

И она быстро сообразила.

Память Эвиты услужливо подкинула ей образ принцессы Лидании, высокой и светловолосой девушки.

Переспевшей девушки.

Девушки, перешедшей в разряд старых дев лет этак десять назад.

Но это не делало принцессу Лидании менее гордой.

Держалась она всегда прямо, высокомерно задрав голову.

Пожалуй, на этом ее достоинства заканчивались. Кроме королевской стати в ней не были ничего хорошего.

Ни-че-го.

Лицо у новоявленной невесты принца было длинное, скуластое, с чересчур острым костлявым подбородком.

Действительно какое-то лошадиное; тут принц не соврал.

Просто ляпнул первое, что пришло ему в голову при взгляде на девицу.

«Наблюдательность и прямота наш девиз, да?» — подумала Эвита.

Губы принцессы слишком коротки для больших, выпирающих вперед зубов. Эти губы были туго натянуты на рот, но как бы принцесса не старалась, до конца закрыть его ей не удавалось.

Глаза темные, запавшие, глубоко посаженные в глазницы.

Нос острый, костлявый.

Светлые льняные волосы убраны в косы и упрятаны под покрывало.

В руках вечно какая-то книжица, вероятно, молитвенник.

Благочестие и достоинство — наверное, девица хотела выглядеть именно так в глазах смотрящих.

Но выглядела она совсем иначе.

Как обозленная на весь свет нелепая уродливая лошадь, которую зачем-то обрядили в платье, поставили на задние ноги, а в передние вручили книжку.

«Кобыла с букварем, — подумала Эвита, потрясенная. — Притом презлая. Кажется… не уверена, но кажется, это о ней говорили, что она одержима святыми припадками? Как будто б она бьется в судорогах, пуская слюни, мычит что-то. А потом, когда приходит в себя, рассказывает о своих видениях. И велит казнить с особой жестокостью тех, кого видела в припадочном бреду? А что, если она в бреду мужа увидит?! И бочку на него покатит?! Скажет — ату его, он вообще демон! И вот был король, и нет короля. Сгорел на работе. Да уж, повезло красавчику с невестой… этакое добро, и даром в руки плывет! Надо брать, как же! Дайте два!»

Пиинцессин недуг, кажется, и был причиной того, что она не вышла замуж.

Но та этого словно не понимала.

Она важничала по-прежнему, высокомерно задирала нос, да так, что ее крохотные глазки закатывались под нездорово-прозрачные веки.

И всем говорила, что ее счастье, ее суженный еще просто не нашелся.

— Нет того, кто оценил бы меня по достоинству, — шепелявила она своим слюнявым, незакрывающимся ртом. — А мне не нужен кто попало! Только самый достойный!

Еще и юродивая, судя по всем, о господи…

Вот, дождалась, значит.

«Отхватила самого достойного, — с долей жалости подумала девушка рассматривая принца в который раз. — Блин, ну ты и попал, высочество! Реально, красивый же мужик. И достанется этой чокнутой. Раз в год и палка стреляет. А в нашем случае полудохлая кобыла обошла в скачках фаворитов и выиграла главный приз. Самого горячего племенного и породистого жеребчика!»

Принц насмешливо фыркнул, словно услышал и эти ее мысли, но смолчал.

— Разбавлять собственную кровь этой тухлой, холодной, рыбьей, просто преступление, ты не находишь? — насмешливо произнес принц, посматривая на девушку из-под черных ресниц. — Да и сможет ли родить будущая королева? Она уже не молода; больна. Что за дети от нее получатся, если получатся? Дебилы, пускающие слюни? Нет, благодарю покорно. Мне не нужны такие щенки. Я собрал бы в их всех в мешок и потопил бы в проруби.

«Черт! Не смотри на меня так! — про себя ругнулась Эвита. — По-хорошему, мне б тебя валенком отлупить за твои мерзкие поступки и еще более гадкие слова. Но когда ты так смотришь, вашество, я просто помираю. Какой вкрадчивый, ласковый взгляд… а ты преуспел в искусстве притворства, голубчик! Ну, чисто щенок сенбернара, ангел светлый!»

— Но будущая королева! Как вы ей объясните наличие у вас бастардов?!

— Скажу, что это ее дети.

— Что?!

— Она же ненормальная. Поверит. Скажу, что ангелы принесли.

— Вы еще скажите, что в капусте нашли! — негодуя, воскликнула Эвита.

— Можно и так. В крайнем случае, вечерком заставил бы ее как следует помолиться, а поутру, на прогулке, она нашла б младенца под кустом роз. Бог послал!

— Офигеть… — выдохнула изумленная Эвита.

— Что?!

— Ничего! Неужто принцесса так плоха?!

Принц саркастически расхохотался.

— Тебя точно отец в башне держал, — едко заметил он. — Все Цветущие Королевства знают, что она нет-нет, да ссытся по ночам в постель.

«Матерь божья, — обмирая от откровений принца, подумала Эвита, хватаясь за голову. — Теперь понятно, почему он злой такой. Родная мать хочет его женить на этом чучеле! За что?! Зачем?! Зачем?!»

— Но зачем вашей матери это?! — произнесла девушка. — Она же не может не понимать, что это жестоко! Это бесчеловечно! Подсовывать больную девушку! Это… мне очень, очень жаль, но…

Глаза принца блеснули, как два черных агата.

— Замолчи! — рыкнул он яростно. — Я не нуждаюсь в твой жалости!

«О, вашество… А свабедка-то тебя больно цепляет! Якорем за яйца просто… да я все понимаю».

Принц словно с цепи сорвался, заходил нервно, яростно сжимая кулаки.