И попечальнее

И попечальнее

— Здравствуйте. Мне, пожалуйста, один стандартный. И попечальнее.
— Вам на один раз или навсегда?
— На один раз.
— Хорошо. Добавить грусти?
— Да, немного. Хотя… я передумал, давайте навсегда.
— Один стандартный навсегда, попечальнее и с грустью.
— Да.

— Скажи, а как вообще тебе удалось так быстро и легко договориться с Нетфликс о начале разработки сериала?
— Юр, я не знаю, повезло, наверное. Но вспоминая те дни, действительно, события происходили так… естественно, будто бы моя жизнь просто обязана была быть именно такой. Бывало, я неделями писал один рассказ, а потом бац, и сценарий на более чем 100 страниц готов за три дня. Бывало, я месяцами не общаюсь ни с кем, кроме жены, а потом раз, и у меня постоянно новые контакты, я обрастаю знакомствами.
— А финансово положение просто улучшилось или прям нормально улучшилось?
— Прям нормально. — улыбнулся я.
— Сколько у тебя сейчас на счету? Больше миллиона?
— Больше.
— До десяти?
— Больше. — я улыбнулся еще раз.
Тук-тук-тук.
— Дорогой, ты скоро?
Я с трудом открыл заспанные глаза.
Уснул, сидя на унитазе. Такой позор. Надо было лечь вчера как планировал. Я протёр глаза руками.
— Да, уже собирался выходить.
Стоя над мойкой, я смотрел в зеркало на своё заплывшее жиром лицо. Я усмехнулся. Зато прыщи и сухая кожа мне не грозят. Да и не настолько всё плохо. Я улыбнулся сам себе, щелкнул пальцами и вскинул пальцы пистолетами. Вдруг за дверью послышался шум, будто бы несколько людей толпились и спорили о чем-то. Я открыл скрипучую дверь и чуть не ослеп — за ней было до двадцати галдящих фотожурналистов, безостановочно щелкающих большими камерами с вспышками, снимая меня.
— Так, так, господа, давайте спокойнее, здесь всё же приватная собственность. — с широкой улыбкой я вышел к ним. — В следующий раз, сообщите мне заранее, я дам интервью любому желающему.
Послышался радостный довольный гул.
В глазах темнеет. Я падаю? Хух, схватился за батарею и не упал. Моторика еще не покинула чат. Посмотрел на дверь. Пожелтевшая, засаленная, старая скрипучая дверь с отвалившейся ручкой. И закрытая. Я, видимо, опять уснул. Уснул, стоя на ногах..? Это уже звучит страшно. Надо будет посмотреть, можно ли записаться к врачу на следующей неделе, на этой не хочется.
За дверью была тишина, лишь изредка прерывающаяся редкими шагами в коридоре.
Жена была уже одета в верхнее и повернувшись ко мне, обняла и сказала:
— Сегодня у тебя большой день. Пусть он будет лёгким и быстрым.
Закрыл за ней входную.
У меня сегодня первый день стажировки на новой работе. Буду учиться делать кебабы. На собеседовании, Тот Парень показал мне все процессы, вроде ничего сложного. Держать овощи нарезанными, а контейнеры с ними - полными, срезать мясо с туши раз в пятнадцать минут. Не передерживать картошку во фритюре и накрывать лаваши, чтобы не засохли. Если что-то заканчивается, срочно написать в чате. Он позвонил вчера, сказал, что на смене будет сегодня какая-то Настя, будет типа моим наставником. Ну с девушками мне всегда было легче.
— Правду говорите, Олег Викторович, с девушками Вам действительно всегда легче. — в гостиную зашла молодая симпатичная девушка в офисной одежде с чашкой свежесваренного кофе в руках.
— Спасибо, Оля.
Я посмотрел на её задницу. А может..?
Застегнул последнюю пуговицу на своей белой, немного помятой рубашке. Нагнулся и поправил блондинистые волосы спящей восемнадцатилетки. Я сегодня был неплох. Из окна открывался потрясающий вид на морские скалы.
Я знаю, что она попросит премию. Дам ей премию. Но в понедельник скажу Остапу, что нужна новая секретарша.
Опять в глазах потемнело. Сижу в своей квартире на старом кресле, передо мной один несчастный бутерброд и чашка с растворимым дешевым кофе. Что ж такое? Нет, больше не буду принимать три таблетки мелатонина на ночь. Я вообще сегодня день нормально прожить смогу? Может позвонить и сказать, что не приду? Или вообще не звонить и просто никуда не идти? Нет, не могу… Уже пятый месяц обещаю жене, что найду работу. Не могу расстроить её ещё раз. Надо идти.
Как же болит шея. Думал, что это болит мышца после сна, может долго был в каком-то кривом положении. Или просто продуло.
Я раскрыл зонтик. Сильный дождь, с ветром. Небо плачет, мир теряет одного безработного. Ожидая пешеходного сигнала, смотрю на серое небо.
Поднял руку, закрыл глаза и ветер стих. Серость рассеялась и выступило утреннее солнце. Запели птицы. Я един с природой, я - одно целое с миром.
— Молодой человек, с Вами всё хорошо? — чья-то рука крепко взяла меня за плечо. — Вы будто сейчас упасть на проезжую часть хотели.
— Спасибо, извините. — я даже не посмотрел в сторону человека, возможно, только что спасшего мне жизнь.
“Вы будто хотели упасть на проезжую часть.” — перекривил я его.
“Хотели упасть”. Ведь что не день, то вижу людей, планирующих падать.
Я поднял зонтик над головой.
Дом. Дом. Еще один дом, только маленький. Дом с оранжевой крышей. В запотевшем окне трамвая виднелся частный сектор, что означало, что я еще не доехал до Старых районов. А время уже 9:40. А я должен был быть на месте в 9:40. Скажу Насте, что из-за погоды подумал, что лучше немного опоздать, чем прийти раньше и ждать её на улице под такой погодой. Я же заведение открыть без неё не могу. Продемонстрирую ей, что я смышлённый, умею планировать и думать наперёд. Это же такой ценный навык в работе с приготовлением кебабов… ведь ценный же..?
Меня второй раз за утро взяли за плечо.
— Молодой человек, уступите место. — послышался мужской старческий голос.
Если старуха просит уступить место, то либо она не может стоять, либо не хочет. Если старик просит уступить место, это значит, что он не может стоять, но стоит и терпит уже третий час.
— Конечно, пожалуйста! — я встал, спиной повернулся к голосу и пропустил его на сиденье.
На мою куртку капнуло что-то белое. “Что за…” На моём сиденье находился огромный кебаб в куртке. Из места, где должна была быть голова, у него капал белый соус.
— Остановка! Улица Каксагана!
Я открыл глаза, и резко сообразив, встал и выскочил из трамвая. Поплохело. Мозг не был готов к такой быстрой когнитивной задаче. Когнитивная задача: выйти из трамвая на своей остановке. Впечатляет.
Открыл дверь ресторанчика. Проверил время, 09:55. Пришел раньше времени открытия, считай не опоздал. Неприветливая девушка за стойкой посмотрела на меня исподлобья.
“Есть контакт.” — “обрадовался” я.
Уже почти двадцать минут шинкую капусту, кочан за кочаном. Настя по мелочи показала всё, что показывал мне Тот Парень в тот день, когда я был здесь. Получил похвалу от неё, режу капусту тоненько.
— Сегодня знаменательный день в истории нашей премии! В этом году была введена новая номинация “Лучшая нашинкованная капуста”. И сейчас мы узнаем имя лауреата.
Гордон Рамзи выдержал интригующую паузу.
— Отто Войкер!
Оркестровая музыка, целый зал аплодисментов, я выбегаю на сцену, приветливо маша рукой публике, пожимаю руку Гордону, беру из его рук золотую статуэтку в виде человечка с капустой вместо головы.
— Прежде всего хочу поблагодарить свою жену Одри Войкер за слова, что мне не нужно готовить речь, ведь премию возьмёт Мэтт…
Прямо перед моим носом щёлкнули пальцем.
— Ты чего? — спросила Настя. — Угашенный?
Угашенный? У меня на голове укладка, я придумал умнейшую отмазку от своего опоздания, был максимально приветлив и открыт при встрече. И все мои усилия привели к тому, что она видит во мне… угашенного?
— Извини, день сегодня начался как-то...
— Я поняла. — Настя перебила меня жестом. — Главное, не упади и не сломай тут чего...
Нашинковал капусту, нарезал лук и помидоры. Что бы там она ещё сегодня не сказала, она точно не будет сомневаться в моём владении ножом. Редко увидишь парня на кухне. Может сказать ей, что я люблю готовить, пускай впечатлится.
Время уже 11:00. Ни одного заказа сегодня ещё не было. Мне нравится эта работа.
От скуки смотрю на Настю. Она сидит боком, вся в телефоне. Симпатичная девушка, но потрёпанная. Немного жирка тут и там, но ноги худые. Посмотрел на её задницу. Вспомнил, что справа в верхнем углу висит камера. Убрал взгляд с задницы.
Что-то в ней есть такое, что не притягивает. Не прям отталкивает, а просто не притягивает. Вроде бы моя ровесница, но ведёт себя будто бы на десять лет старше. Её типаж - это весело стрекочущая продавщица в единственном сельском магазине. Её все знают, с ней все флиртуют. Столь доступные личности никогда не привлекали меня.
В 12:10 в заведение пришел мужчина с белой крашенной бородой и такими же белыми густыми бровями. Настя взяла у него заказ, начала делать кебаб, поручила мне пробить заказ по терминалу и провести оплату. Но ведь это она взяла заказ, я даже не слушал, что он говорил…
Мужчина с явным раздражением повторил мне свой заказ: один кебаб и колу. Ищу позицию в терминале. “Кебаб стандарт”, “Кебаб большой”, “Кебаб супербольшой”. В надежде попасть в один из трёх, переспрашиваю:
— Стандартный кебаб и колу?
Под бровями у Зевса вспыхнули молнии. И дрогнул Олимп. По небу раскатился гром.
— БОЛЬШУЮ амброзию и нектар без сахара.
Лаваш дошёл на гриле, Настя упаковала кебаб в пакет. Повернулась ко мне и с тоном явно раздраженным, но сдержанно, сказала:
— Ты не сосредоточён, где-то витаешь. Он заказывал колу зеро, и из холодильника он взял колу зеро. А ты в терминале пробил обычную. Будь внимательнее.
Болит живот. Вроде бы там, где поджелудочная. Болит шея, ближе к плечу. Болит нога от того что долго стоял на ней.
Сделал уже три кебаба. Какой-то получился лучше, какой-то хуже. Стараюсь думать о самой работе, о процессе. Всё не так сложно, как кажется. Достаешь лаваш, кладёшь капусты с ладошку, немного красного соуса сверху, аккуратно распределяешь слайсы томатов, слайсы маринованных огурцов, сыпешь щепоть мелко нарезанного лука, не сильно много картошки фри и последним делом сто десять грамм мяса. Два с половиной скручивания лаваша, открыть гриль, поставить кебаб. Через минуту перевернуть. Достать, закинуть в пакет, вручить в руки счастливому человеку.
В стене справа на кухне маленькая закрашенная дырка. Видимо Тот Парень закрасил, я почему-то уверен, это был он. Думал, никто не заметит. А я заметил. Может спросить у Насти, замечала ли она её? Пускай думает, что я вижу всё, что я очень внимательный, очень ответственный. Посмотрим.
В 13:00 сел за стол в зале. Наконец смог присесть. Ножка стула очень странно себя ведёт. А что если она сейчас сломается? Можно ли не упасть в таком случае? Если центр тяжести сместить немного в бок и вперед. Вот бы ножка сломалась, я бы не упал, и Настя узнала бы, насколько я хорош, что я постоянно в фокусе. Ко мне не подобраться незамеченным. Даже ножке стула.
— Вот так берёшь, загибаешь лаваш, этими пальцами края придавил, а этими так р-р-раз. И всё. — я закинул кебаб в гриль и повернулся к полноватому парню, что завороженно наблюдал за процессом. — Давай, следующий за тобой.
— Ой… — он засмущался. — Это всё так сложно выглядит. А можно я запишу на видео? И по видео буду делать.
«Ёёё, какое видео, бро, просто заверни начинку в лаваш и всё, ты же вроде нормальный.»‎
— И как-то вообще в целом, ощущаю дискомфорт. Как-то морально тяжело. Людей, вроде, немного, но не знаю… — голос его начал дрожать.
«Да чё ты не знаешь, чувак, на каждой работе есть новички, которым сложно, нужно лишь перетерпеть первое время, кому я объясняю, не ребёнок же.»‎
— Я ведь просто подработку на лето хотел найти. — Он начал плакать. — Думал, будет легко.
Тяжелый вздох.
В глазах темно.
— Если ты хочешь, можешь пойти домой после следующего клиента. — Настя смотрела на меня с беспокойством, но с тем, с каким обычно смотрят на шатающегося бомжа на улице: хоть бы упал, но не на меня.
Она продолжила резать огурцы. Я протер глаза и смотрел, как она режет. Зачем я смотрю, как она режет огурцы? А что мне делать? Сидеть за столом и смотреть пустым взглядом в окно, демонстрируя своё несоответствие этому месту? Ждать очередного потемнения в глазах?
— А с ножом ты как себя чувствуешь? Овощи нормально режешь? — спросила Настя.
У меня дернулся глаз. Я не мог поверить в то, что живу во вселенной, где она задала этот вопрос. Я же только пару часов назад резал, при ней резал овощи. Она ведь сама протягивала мне этот нож! И теперь она спрашивает нормально ли я режу овощи…
— Нормально. — опустошенно ответил я.
Болит голова. Ощущение, что она стала тяжелее раз в пять. Постоянно хочется её чем-то подпереть. Продолжает болеть шея и живот. Страшно осознание того, что эти боли могут быть придуманы мною, моим организмом, чтобы я бежал из этого места. Но нет, у меня же не настолько развито воображение.
15:00. Всё ещё никого нет. Сижу за столом и листаю приложения в телефоне. Приложение для поиска работы. Что, если зайти в него и откликнуться на первую попавшуюся вакансию? А потом позвонить Тому Парню и сказать, что мне не подходит работа здесь? Да-а-а! Мозг будет думать, что у меня есть какая-то другая работа и легче воспримет потерю этой. Я гений.
А если жена расстроится, когда узнает, что снова ничего не получилось? Я дурак…
К трамвайной остановке я иду чуть ли не вприпрыжку. А ведь всё ещё идёт дождь. Живот перестал болеть. Голову попустило. Я принял правильное решение. Мне лучше!
Но болит шея. До дома осталось пять минут ходьбы. Три минуты. Минута. Внезапно каждый шаг даётся тяжело. Плечи приспущены, голова чуть ли не падает. Я вижу свою тень. Грузная тень грустного человека. Несколько лет назад для меня такой легкостью давался первоначальный стресс на новой работе. О, каким я стал слабым.
Около дома лежала небольшая ровная деревянная палка, совершенно сухая. Я взял её двумя руками и поднял над собой. Тяжело. Руки болят. Ноги болят. Не хочу больше держать её. Для меня дискомфорт делать то, что мне не хочется делать. Я выбросил её, и мне полегчало.
БУМ! На меня упала огромная каменная плита, впечатавшая меня в землю. Я не вижу неба, не слышу дождя. Никто не слышит, как я зову на помощь. Я умру здесь, в этой могиле. Если только не смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я не смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я не смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я не смогу поднять своими руками эту плиту, и держать её над собой всю жизнь.
Я…