Идеальный подопытный

Идеальный подопытный

[Весна 1891 года]

Зачем он вернулся в эту страну? Что он делает в этих землях, которые перестали быть ему домом?

Отчаявшись найти истинную родину, он бесцельно бродил по грязным улицам города, который он узнал всего месяц назад. Сотни лет назад на его месте находились леса и безлюдная пустошь. Ему ничего не оставалось, как скитаться по миру в ожидании, когда сама Судьба подбросит ему новый шанс стать нужным этому миру.

Кто-то боялся его, как боится любой неразрешимой загадки, а кто-то безразличен, погружённый в собственную боль. Но любой из них нуждался в переменах. И приходил Вестник – тот, что скрывал лицо под маской чумного доктора – призрак прошлого среди людей настоящих, приносящий облегчение или гораздо большие мучения, но никогда не приходящий беспричинно. Не он выбирал сие прозвище и ему подобные, но так привык к этому, что и сам стал просить других называть его так.

В этом городе, построенном из кирпичей и страданий, Вестник оказался не зря. Сердца сотен отзывались в его собственном, едва он расслаблялся и поддавался случайным видениям. Чужая боль и чужие чувства проплывали мимо и насквозь, неся за собой печальные образы, избавиться от которых он не мог и не смел.

Они вели его вперёд, даря надежду, что кому-то он точно сумеет помочь.

Что он всегда и делал.

Вестник никогда не оставался в стороне. Кто-то корчился, раненный, на земле – он был поблизости. Кто-то стонал, забившись в углу – он склонялся к нему и брал за руку. И вытягивал их боль и тьму, запирая в своём же теле. И неважно, что после этого Вестник сам мог забиться в углу, скуля от украденных ран. Зато другим было легче. Страшный снаружи из-за поношенных одежд и жуткой маски, внутри он был полон сострадания и жалости к тем, кто не может помочь себе сам, но кто очень бы этого хотел.

В этом он и видел своё предназначение. А иначе, почему он всё ещё здесь, тень среди живых? Почему не умирает?

В который раз, погружённый в мысли, глухой к окружающему шуму, Вестник не сразу расслышал тонкий крик. Ещё один, уже громче. Детский. Маленькая девочка.

Ребёнок – в беде? Ни в коем случае!

Вестник ринулся вглубь тёмных подворотен, где не успели зажечь фонари, и где он застал весьма неприятную картину. Незнакомец в запачканном костюме насильно тянул за собой девочку лет четырёх. Маленькая куколка сопротивлялась, кричала, но куда ей тягаться со взрослым мужчиной. Её вопли быстро ему надоели, и он схватил девочку под мышки, затыкая рот рукой.

– Отпусти девочку!

Остановившись, незнакомец обернулся, но продолжал держать ребёнка.

– Ой, кто это тут у нас? Неужто сам Вестник? Наслышан про тебя, наслышан, но меня тебе не испугать!

Негодяй попытался прорваться дальше. Вестник стеной встал на пути. Молниеносно он вынул из кармана пистолет и ради предупреждения сбросил с головы противника шляпу, поддев её поля дулом.

– Не заставляй меня повторять, я не уйду, пока не отпустишь девочку.

Незнакомец скривился, явно напуганный, стараясь сохранять хорошую мину при плохой игре.

– Вот как? Убьёшь меня? Последствий не боишься?

– Ничуть, – холодно ответил Вестник.

И, вырвав девочку из рук, он прижал его к стене, сжав за горло. Негодяй начал задыхаться, животный страх сильнее наполнил его пустые глаза. Девочка зажалась у стены противоположной, закрывая лицо ладошками. А тайная сила, томившаяся под кожей Вестника, потекла к её обидчику, обездвижив тело, стремящееся к побегу.

– Слишком легким было бы наказание, пусти я пулю. Не для тебя она, – прошипел Вестник.

Незнакомец вдруг улыбнулся при его словах. Второе дыхание проснулось у него внутри, сопротивляясь наваждению, и ему удалось оттолкнуть от себя Вестника, успев, кроме этого, отнять пистолет. Страх сменился истеричным ликованием, когда пистолет задрожал у него в руках.

– А сейчас бы ты пустил пулю, а?

Вестник устоял на ногах не без труда. Едва налаженная связь меж ними порвалась. Значит, он ему не дастся. Придётся жертвовать. Вестник без лишних раздумий ринулся на незнакомца, который уже сам прислонился к кирпичной кладке.

И он тотчас же прибегнул к оружию, обуреваемый новым ужасом.

Предсказуемо. Настолько предсказуемо, что Вестник и не испытал ничего на первых секундах. Он крепко вцепился в дуло пистолета, снова завладев им. Крики, истошные крики заполняли слух как глубокий колодец, из которого никак не бежать.

Готово…

Этот выстрел решил исход противостояния. Как жаль, что он вынудил его пойти на это.

Вестник выбросил пистолет и закрыл глаза скользнувшему по стене мертвецу. Дай Бог, тебя простят по ту сторону грани, подумал он – я же сам отвечу за то, что свершаю.

Его ушей коснулось тихое всхлипывание. Бедная девочка. Она всё видела. Подглядывая за ним сквозь пальцы, она сидела на земле, трясясь от холода и испуга.

Вестник склонился над ней и положил руку ей на плечико.

– Всё кончено, моё дитя. Он тебя не тронет.

Девочка кивнула и заулыбалась в немой благодарности. Тепло Вестника незаметно смягчало в её памяти ужас пережитого – ты спасена, я усыпил его, всё хорошо, ты вернёшься домой.

Но что это? Вестник отдёрнул руку и отшатнулся от девочки, когда в его глазах резко потемнело. Эта тяжесть, боль в животе, усиливающаяся по нарастающей…

Ах да. В него же выстрелили. И рана, похоже, была серьёзной...

Оставаться нельзя. Надо уходить. За девочкой скоро придут. С ней ничего не случится.

Шатаясь, припадая к стенам, фонарям, к чему угодно, Вестник убежал прочь. Переждать это наваждение. Любой ценой!

Быстрее. Спрятаться. Неважно, где. И пусть увидят. Ему всё равно...