Идолы

Идолы

Идолы

- А ты уверен

- А что? Один раз живёт, можно и сдохнуть так же – хмыкнул приятель, доставая автомат.

Сначала я подумал, что он просто издевается, но когда друг снял носок и поставил Калашников прикладом в пол, я понял что шутки ушли в сторону.  Останавливать его мне не хотелось. Может чувство самосохранения всё же сработает?

Однако тот уже поставил большой палец ноги по спусковой крючок, потом снял с предохранителя и посмотрел на меня:

- Ты если что не задерживайся тут. Я тебя жду.

Потом вставил дуло автомата в рот и сжал палец.

Раздалась громкая, заглушающая уши очередь. Стены, что итак были загажены в копоти и жире, приобрели кровавый оттенок. В прямом смысле. Брызнуло в разные стороны, куски мозгов и костей черепа валялись на полу. Честно говоря, и на меня попало пара капель.

Утёршись рукавом, я достал портсигар из правого кармана левой рукой, так как правая уже была не дееспособна. Отрубленная по кисть, она словно тряпка валялась на полу и не шевелилась. Изредка только подёргивалась в локте, походу нервы отмирают. Да и чёрт с ними.

Вставив трясущимися пальцами сигарету промеж синих губ, поискал на полу  огниво. Ага, вот она. Медная бензолка «Зиппо» - железный квадратик с открывающимся верхом. Затем черкнул пару раз, выводя искру в темноту. Слабый, но не прекращающийся огонёк появился, озаряя всё вокруг.

В темноте стали видны силуэты моего и приятельского тел. Я посмотрел на правую руку – кровь почти перестала пульсировать и лужа под ней, которая растянулась на полтора метра возле меня, уже начала засыхать.

Потом перевёл взгляд на друга. Остатки от шеи и подбородка были различимы в кровавом месиве. Нет бы одиночным пальнул, а так очередью и лоб и оба глаза снёс. Дурак не расчетливый, что ещё сказать.

После посмотрел на остальных, кто корячился на полу и старался что-то мычать. Вон в углу жирная тушка потного мужика пытается руками найти разбросанные в разных сторонах свои ноги. Ищи-ищи, всё равно глаза ещё вчера тебе выкололи. Сам видел, как пришли надзиратели с шилом, а потом крики и поросячий визг.

Хм, может и мне поискать руку? Хотя, зачем? Обратно ж её уже не приделать, да и, судя по моему ослаблению, не долго мне осталось.  Посмотрел дальше на тех, кто находился рядом. В полумраке нашёл два ботинка, свисающих с потолка. Нет, эти ботинки были надеты на ноги хозяина, который повесился ещё утром. Тоже нервишки не из сильнейших.

От него разило кучей дерьма, а оно и понятно. Ведь в последнюю минуту организм испускает дух, а кишечник всё переработанное.

Глянул дальше. О, девичий плач, ну-ка что там?

Ах да, это же мелкая паскудница, которая пыталась дважды сбежать отсюда и оба раза не удачные. Потому и плакала она, и не могла утереть слёзы. Нечем. Обе руки отрубили по плечи, чтобы даже культями не сумела чего найти для побега.

Но для другого она была даже полезна. Например, по два раза на дню обслуживала персонал надзирателей. Хотя ей на вид лет шестнадцать, никого это не волновало.

- Не скули там! – кричу я девчонке.

- А то что? – воскликнула она.

- Ногу ещё отрубят тогда.

Девчонка всхлипнула и затихла. В тусклом свете огарка было видно, как её белое платьице превратилось в тёмно-багровое. Багровый цвет разлился на местах плеч и в паховой зоне. Мне стало мерзко на неё смотреть, и я перевёл взгляд на следующего полутрупа, зацепившего моё внимание.

Ага, и он нашёлся. Только увидеть его полностью в освещении зажигалки и моей трясущейся руки, было практически невозможно. Возле стены справа сидел мальчишка, лет двадцати. Его голый торс выдавал на свет контуры рёбер и позвоночника. Настоящий скелет, на который натянули не кожу, а целлофановый пакет.

 Тут и там видны шрамы от порезов и ожогов. Охранники любят над ним потешиться, гоняя как собачку. То есть дают нож, который он пытается удержать двумя руками – настолько ослабший организм – и приказывают убить кого-нибудь из остальной охраны. Но куда ему? Если на ногах еле стоит, так и убийство подавно не для него.

Но парнишка никогда не отступал и сколько раз брал в руки нож, столько и бросался в атаку. Обычно такие мероприятия любили устраивать ближе к обеду. Вот как сейчас, наверное.

Несколько дней в этой колонии заставили меня выучить расписание дня. Если полутрупы лежат без работы, то значит скоро обед. А если кого-то по одному вывозят за дверь, значит рабочий день в разгаре.

Не прогадал я.

Дверь открылась с ужасным скрипом железа и на пороге показались две массивные фигуры.

Долго не выискивая взглядом, кто им был нужен, один подошел к полуголому парню и взял на ошейник, что был одет ему на шею. Ну, точно, собака. Но, как только охранник собрался уходить, он глянул на меня – почти безжизненный кусок мяса.

- На, зажми – бросил он грязным платок мне под ноги. – Если не сдохнешь до завтра, двойная похлёбка.