Игра. Реванш

Пролог

"Игры в добро и зло

Вечны, как мир,

Где проходит души излом.

И нужно решать:

Кем быть и к чему стремиться".

«Какого чёрта?! – подумал Смолин, жмурясь от яркого слепящего света. -  Жив, значит, в больнице!» - констатировал он, с непередаваемой тоской во взгляде рассматривая висящую над головой лампу.  Убогость обстановки больничной палаты поражала скудностью меблировки, а острая смесь запахов формалина, хлорки и фенола вызывала рвотные позывы, частично подавляя волю и деморализуя и без того находящегося под действием препаратов Алексея. Чтобы окончательно убедиться в том, что всё это не сон, Смолин крепко сжал руку в кулак- боль разом отозвалась в области шеи, воспоминания разом нахлынули подобно снежной лавине: дом Белова, пронзительный взгляд заклятого врага, выстрел, после чего резкая вспышка боли и всепоглощающая, будто чернильная клякса, пустота. Перед глазами сквозь плотную завесу густого молочного тумана возникло  до боли знакомое мужественное лицо Павла Белова.

«Допрыгался, Смолин? Ну, и к чему ты пришёл? – отчётливо услышал он голос ненавистного полковника.  –  Ответь, игра стоила свеч?  А ведь я говорил, что поймаю тебя! Закон сансары, мир должен быть очищен от таких отморозков, как ты!»

- СУКА! – беззвучно выругался Смолин, ощупывая пальцами забинтованную шею. -  Молись в кого веришь, это ещё не конец!

Ослабевший, но не потерявший былую хватку Смолин,  обвел комнату мутным взглядом. Он плохо помнил происходящее с ним за последнее время, равно как не знал, сколько времени провалялся на больничной койке. Память временно блокировала цепочку трагических событий. Все смешалось в одно черное облако, накрыв сознание мрачной грозовой тучей. Смерть Гарика, Ники, арест Круглова  позволили безумию взять над ним верх, гренадёрскими темпами сводя его с ума.

- Белов, тварь! - пробормотал Смолин, сжимая руку в кулак. Его мутило, не то от злости, не то от воздействия медикаментов. Лицо полковница стало медленно расплываться, пока не приняло расплывчатую блинообразную форму. – Ты выиграл лишь раунд, настоящий игрок, даже находясь за чертой невозврата, всегда найдёт силы, чтобы вернуться и начать новую партию!

Алкесей тяжело вздохнул, вновь закрывая воспалённые глаза.

- Пашка, сынок...

Вцепившись в  застиранную простынь сведёнными судорогой пальцами, Смолин принялся дышать, отсчитывая на счёт три после каждого вдоха: вдох – один, два, три, выдох, и так раз десять, пока  страх за жизнь единственного ребёнка полностью не трансформировался в способность адекватно мыслить.

 «Главное, Пабло жив, остальное решаемо. Безвыходных ситуаций не бывает, выход по определению там же, где и вход. Ясно, с  СИЗО мне не соскочить, значит я должен любой ценой сквозануть с зоны. Но кто из «славянского братства» сможет сдёрнуть меня: Мирко,  Розенкрканц или  Зима?».

Смолин стиснул зубы.  Тошнота пропала, но  где-то в области затылка обозначилась головная боль,  мешая адекватно мыслить, а вместе с тем, сон навалился бетонной плитой, придавив взмокшего от пота Смолина к продавленному матрацу.

 «Прав дед, выход там же, где и вход…» - успел подумать Алексей, проваливаясь в спасительное забытьё..

* * *

Новость об сресте  Смолина пронеслась печальной чайкой среди всех сопричастных к легионерскому братству. Дмитрий Зимовский, выключив телеканал «НТВ», взадумчивости прошёлся по комнате.

«Алекс, Алекс, как же так!»

Подойдя к окну, он распахнул его, вдыхая свежий утренний воздух.

«Что ж, настало время перемен!» - прислонившись лбом к стеклу, вместо зелёных деревьев, Дмитрий увидел выжженную солнцем пустыню Джибути.

«Отставить, Зима?! Ты должен жить, какого чёрта я корячился и вытаскивал тебя Давай, дыши, твою мать, это приказ!».

Он слышал свой душераздирающий крик, а потом увидел картину, будто кадр из фильма про войну: Алекс Смолин, поступивший в легион под именем Алексея Иванова, его строгий, требовательный командир на своих плечах оттаскивает раненого с линии огня, а он сам, находясь в пограничном состоянии между жизнью и смертью,  громко стонет от боли.

 - Я вытащу тебя, Алекс, чего бы мне это не стоило! Дай мне время, я тебя непременно вытащу.

Круто развернувшись, Дмитрий взял со стола сотовый телефон и, набрав номер, произнёс, едва на том конце провода раздался знакомый хрипловатый голос Кристиана:

- Hallo…

           Этим же вечером Зимовский, согласно договорённости, встретился с ней в одном из пригородных пустынных парков, моментально отметив феноменальную схожесть блондинки с покойной Азаровой, которую хорошо запомнил по любительским фотоснимкам. План, который они разработали совместно с Розенкранцем, был, как говорится,был шит белыми нитками, но для недавних легионеров не было такого понятия, как провальная операция, эту аксиому им накрепко вбил в головы не сколько сержант Бавье, сколько их непосредственный командир, Алексей Владимирович Смолин. Теперь же, когда на кону стояла жизнь одного из членов славянского братства, они не имели ни малейшего права на ошибку в разработке плана побега Алекса, будь то из следственного изолятора, самой закрытой тюрьмы в России, или, пусть даже, из самой преисподней. Кандидатуру претендентки на главную роль в операции под кодовым названием «Копперфильд» друзья вычисляли не особо долго: отец адвокат, сама натура взбалмошная, эксцентричная, в своих кругах известная, как любовница одного из крупных воров в законе, непутёвая дочь адвоката, не проигравшего ни один судебный процесс, работает медицинской сестрой, словом, то, что надо. Как только худенькая точёная фигурка девушки показалась на аллейке в элегантном зимнем пальто, Зимовский шагнул на неё из темноты, блестя льдистыми акульими глазами. Декабрь в этом году выдался слякотным, с частыми затяжными дождями, как раз для лёгкого пуховика, но на воротнике Анжелики красовался  пушистый песцовый воротник, делающий девушку похожей на героиню романтической киноленты.