Игрушка Царя

Пролог

– Секс, Мирослава, одна из самых главных валют, - рассказывала мне когда-то мама.

Она всегда считала, что девочки с детства должны знать свои преимущества и использовать слабость мужчин. Мама любила готовить меня к «взрослой жизни» – учила пить алкоголь, определять тип людей при первой встрече, заставлять мужчину хотеть меня всего парой слов.

Моя маменька была уверена, что эти знания намного важней математики или литературы. «Зачем тебе, Мирослава, эти глупости. Выгодное замужество должно быть в приоритете».

Не сосчитать, сколько раз мама утаскивала мне в гостиную, открывала новую бутылку джина и рассказывала о «правильной» жизни. Как мне себя вести, что говорить и как улыбаться. Лучший эскортницы страны не проходили такой курс, каким натаскивали меня.

Учили быть лучшей, самой красивой и соблазнительной. И мне это даже нравилось это. Единственный момент, когда мама говорила со мной и спрашивала мнение. Это было неправильно, грязно и аморально, на самом-то деле.

Но тогда мне было плевать. Главное, что мама обращает внимание. С ней можно поговорить, рассказать о своём. И плевать, что в замен выслушивать критику и то, как я должна себя вести.

– Ты должна быть раскованной, - протягивает мне стакан с джином и ждёт, пока выпью. – Но никогда не подпускай мужчин слишком близко. Только поймут, что ты у их ног, как сразу станешь не интересной им.

А я слушала, кивала, зазубривала все фразы матери, а сама мечтала о нормальной семье. Где сводный брат бы не пытался зажать меня в каждой подворотне. А отчим не считал своим выгодным объектом инвестиций. Или провальным. Смотря, какие оценки я принесла в тот день. И мать не смотрела как на дочь, а не девушку, которую можно подложить под влиятельного мужика.

И где я теперь. Дрожу напротив одного из самых опасных людей города, который на моих глазах убил нескольких людей. А мужчина раскинулся в кресле, делая глоток дорогого алкоголя. Я не знала, что он пьёт, но несомненно что-то очень дорогое и старое, статусное. Такие мужчины не могут опуститься до всякой бурды, доступной всем.

Царь. Слишком высокомерная кличка. Уверенная, властная, как подтверждение его статуса. Он уверен, что может всё. Стоит лишь щёлкнуть пальцами, как получит всё, чего пожелает.

Я помню, каким он может быть. Ласковым, весёлым. Помню, как он с самого утра будил меня, затаскивая в кровать новую настольную игру. Рассказывал правила и начинал играть ещё до того, как я окончательно просыпалась.

Я была так безнадёжно влюблена в того мужчину.

А затем всё изменилось. В один момент полетело к чертям собачьим. Лавиной смело меня, раскрошило, погребло под обстоятельствами. И мы все изменились. Я больше никому не позволила увидеть меня настоящей. А Царь стал жестче, суровей.

Теперь мужчина смотрит на меня с призрением, как на грязь под ногами. Своей грубостью прожигает, заставляя сильнее впиваться ногтями в руки, чтобы не показать моих эмоций.

Царь улыбается. Вроде широко и даже дружелюбно, но я знаю, что скрывается за этой улыбкой.  Злость. Презрение. Ненависть. В нём ничего не осталось от того мужчины, ради которого я пожертвовала всем.

А Царь лишь повторяет любимые слова маменьки:

– Секс, детка, это хороший обменный курс. Либо ты раздвигаешь передо мной ноги, либо тебя трахнут все, кому задолжал твой брат.

И у меня есть всего три выбора. Можно предложение Арабины принять. Стать её лучшей девочкой, мужчин сопровождать. Неделю перетерпеть, а после в Италии затеряться.

Ещё можно вернуться домой и самой разбираться с теми, кто преследует брата. Договариваться, искать защиты. Может, в очередной раз прогнуться под отца и выполнить его требования, лишь бы меня никто не тронул.

Или прогнуться под Царя. Действительно стать шлюхой, какой он считал меня всё это время. Обменять тело на защиту. Сдержать все мысли и чувства, переломить себя ради лучшего будущего. Знаю же, понимаю, что лучшей защиты, чем у него, мне не найти.

Три выбора, три разных исхода.

Но от каждого меня воротит, выворачивает. Будто ломает изнутри, не давая выдавить ни слова.

Гордость или жизнь?

Добро пожаловать и приятно чтения.

Я пишу не для того, чтобы жить. Я живу лишь для того, чтобы писать.