Игрушка для Киллера

Глава 1

Сознание возвращалось медленно, вместе с дикой болью, жадно пожирающей все тело. Делаю глоток воздуха , остро пахнущего пряной землей, и открываю  слезящиеся глаза. Первая картинка, которую фокусирует зрение - это пожухлые, нелепо торчащие во все стороны облезлые серые кустарники сорняка, и такое же хмурое небо, проглядывающееся через тощую корягу, в которой застряло мое тело. Его ветка больно впилась в изодранный бок, и казалось перекрыла доступ кислорода к легким. Во рту металлический привкус и настоящая пустыня, отдающая пульсирующей болью в саднящем горле. 

Мое тело бьет крупная дрожь, и я осознаю, что дико замерзла. Судя по лесной местности, сохранившей остатки багряного убранства, на улице поздняя осень, и собачий холод. Он проник в каждую клеточку моего измученного тела и сковал его, как первые заморозки лужи городских улиц.  Приподняться на обессиленных трясущихся руках и оглядеться удалось только с четвертой попытки, а на то, чтобы вытащить свое тело на самый верх отвесного берега ушла целая вечность. Я плакала и стонала, но ползла наверх, сдирая до крови кожу на руках, и коленях и только выбравшись на верх, я озадачилась своими нарядом. 

Какого чёрта на мне эта тряпка? В смысле, нет сомнений, что до купания в реке оно было платьем, но как меня угораздило оказаться в самом центре тайги, на берегу отвесного устья реки в тонком платье мать его? 

В груди плясала острая боль, я пыталась делать поверхностные глотки воздуха, но и они давались мне с трудом, в голове стучало так сильно, что заглушало собственные мысли. Я напряглась, вспоминая, как оказалась здесь, но в сознании царил полнейший вакуум, состоящий из боли и пронизывающего холода. 

Пошевелив ногами, я поняла, что с трудом их ощущаю, а это означает, что вскоре я просто напросто здесь замерзну насмерть. Дикий ужас и отчаянное желание жить обуяли меня, так, как бывает перед смертью, некстати подумалось мне, и испугавшись ещё сильнее, я собрала последние силы и закричала. 

Громко и отчаянно, словно прощаясь со своей жизнью. Я кричала до тех пор, пока из моего горла не послышались сиплые крики, лишь тогда я замерла, глядя в серое небо. 

Меня лихорадило, и клонило в сон,но я упрямо смотрела ввысь, отсчитывая свои последние, стремительно тающие минуты жизни. 

О чем я думала в этот момент, спросите вы? Я могла бы сожалеть о плохих совершенных поступках, о том, что не успела сделать или сказать, но в моей памяти зияла огромная дыра, размером с Марианскую впадину, и я вдруг осознала, что не помню ровным счетом ничего из своей жизни. 

Ничего. Даже имени. 

Чистый белый лист, словно меня никогда не было, до этого момента. Это открытие повергло меня в состояние шока. Я вновь и вновь мысленно штурмовала задворки свой памяти, но она была нема и глуха к моим потугам, отзываясь пронзительной головной болью. 

Прикрыв в исступлении глаза, я зашептала молитву, которую, как ни странно, отлично помнила. Мысленно я понимала, что спасения ждать неоткуда,но человек та еще скотина, и даже на пороге смерти усердно цепляется за жизнь,вымаливая у Бога благословения. 

Может, мне просто есть для кого жить? 

Или просто мой эгоизм и жажда жизни настолько сильны, что не могут смириться с грядущим поражением? 

Как бы то ни было, но где-то совсем рядом послышался странный шум, и надо мной склонился пожилой мужчина с пышной белоснежной бородой.

 - Вот те на! - Пораженно воскликнул он, всплеснув по бабьи руками, - это что ж такое делается? Слышу кричит  кто-то, али показалось, али нет, только Марта, кобыла моя, сама припустилась вперёд. Гляжу ноги голы, торчат из кустов! Это в стужу- то морозную! Повезло тебе девонька, мороз крепчает, к ночи метель будет. Ох, и фартовая ты! - Продолжал сетовать старик, что - то перекладывая в своей телеге. 

-Подняться  сама сможешь? - Я отрицательно покачала головой, неотрывно глядя на него. - Ну чай не робкого десятка, сдужаем. 

И оказался прав, довольно ловко переместил меня в брычку, устроив на мягких шкурах, закутав в них с головой. Устроился рядом, и телега покатила вперёд. 

Тело продолжала колотить мелкая противная дрожь, и вскоре сознание померкло, укутывая меня в спасательный плотный кокон, где нет ни холода ни боли.