Их свела мука

Нас свела мука

Ночная лампа ярко освещала страницы книги, что девушка читала, то хмуря аккуратные бровки, то чмокая пухлыми губками и насупливая носик. Под этот тихий девичий шепот на шкафу посапывал домовой, подминая под голову мягкое бархатное платье. Он давно перебрался в комнату юной особы, посчитав, что волшебные истории, которыми зачитывалась вслух хозяйка спальни, намного интереснее бразильских сериалов, что так любила мать девушки.

В комнате витал запах терпкой корицы, сдобного теста и ванили. С недавнего времени стены квартиры, на втором этаже старинного двухэтажного дома, впитали в себя эти сладкие ароматы и создавали уют. Противно запищал будильник, ознаменовав четыре утра.

«Вот же ж проклятие цветочной ведьмы!», донеслось до слуха домовика. Потянувшись на изумрудном бархате, Степашка смачно причмокнул после затяжного зевка и сел на своём лежаке. Он наблюдал, как собиралась хозяйка комнаты.

Юная особа, Надежда Духова, двадцатидвухлетняя студентка колледжа, училась на повара-кондитера, после того, как бросила на четвертом курсе юридический в одном из престижных университетов Санкт-Петербурга. Заплетая русые волосы в косу и сматывая её в бублик, девушка возмущалась, и никак не могла взять в толк, как можно было бросить всё, чтобы доказать свою важность. Сбежать от «вроде» как любимого человека, решив, что она не нужна мужчине.

— С её-то буйным характером! Да она демона завалила, а сплавить из ниоткуда взявшуюся новую пассию не смогла… Да он же был околдован, она сама его спасла от проклятья! Да что такое! А-а-а-а-ар-р-р!

Надя ходила и рычала, негодуя поведением книжной героини. Открыв шкаф и выудив изнутри тонкую водолазку, шарахнула дверью так, что домовой подпрыгнул на своём месте.

Степан тоже стал собираться, желая незаметно утащить блинчик, что каждое утро пекла на завтрак мечтательная хозяйка и рассуждая, что она ведь такой не была. Всегда рассудительная, сдержанная, но после подаренного платья, на котором теперь спал домовик, девчушка изменилась. Платье «эсочка» было с психом закинуто на шкаф и уже больше года там и лежало, став мягонькой подушечкой для домового. А дело в том, что в изумрудный корсет того платья, начинающий кондитер могла просунуть только голову. Её на тот ещё момент парень, подарив это платье, мягко так намекнул, что Наденьке пора бы постройнеть. Компас земной этой мысли не разделял, как и сам Степан, считая, что его подопечная очень даже и ничего, как сдобная булочка, можно ущипнуть и там и тут, и волчок за бочок укусить не против.

Размяв старые кости и сделав пару-тройку раз круговые движения бёдрами, домовик спрыгнул со шкафа на стол, а потом и на мягкий белоснежный ковёр. Он засеменил в сторону кухни в пекарне, которой владела его семья. Уже четыреста лет Степашка присматривал за родом Духовых. Больше века назад, за долги, забрали усадьбу, с прилегающим садом и озером. Потом и библиотека отошла городу, и остался только небольшой дом, в котором давеча жила прислуга, а сейчас — последние из древнего рода две девицы. Счастью не было предела, когда, сидя одним вечером, Наденька и её мамка пришли к решению открыть небольшую пекарню и кафе на пару столиков. Вот что-что, а покушать он любил. Калачи и сахарные петушки, конечно, в меню не значились, но шоколадные круассаны, которые Степан макал в земляничное варенье, неплохо их заменяли. Щелкнула затворка газовой плиты и, спустя пару минут, по комнате поплыл запах свежесваренного кофе. Комнату разрезал звук колокольчиков из рождественской песни. Надежда подпевала и пританцовывала незатейливым ритмам мелодии. Она крутилась по кухне, готовя тесто для круассанов, булочек и хлеба. На запах бодрого утра спустилась и старшая Духова. Поцеловав дочку в щеку, принялась уплетать первые румяные оладьи.

Пекарня открылась под звуки скребущей лопаты дворника, что убирал заснеженные улицы Пушкина. Этой зимой жителей северной столицы радовали дети — мастера Зимних дел. Для своих лет домовой считался ещё юнцом, но на своем веку, отродясь не видел столько снега! Пригород Петербурга — излюбленное место туристов. Руку протяни, и вот тебе — Царское село, а захочешь тишины и покормить белок, то и до Александровского сада — пара шагов. Кафе на шесть столиков пользовалось популярностью, как считал домовой, ведь оно от открытия и до последней минуты никогда не пустовало. Степан прохаживался мимо гостей заведения и слушал их довольные отзывы о вкусном кофе и ванильных булочках. А кому не нравилась мало улыбчивая официантка, перевязывал между собой шнурки или подбрасывал камушек в ботинок, а однажды даже насыпал шелухи от семечек в капюшон куртки. Но его действительно довели, тот сопливый недопарень назвал Наденьку «бочкой с селедкой»!

Сидя на книжных полках, что были закреплены по периметру боковой стены, и дожевывая оладушек, домовой смотрел на Наденьку и пришел к мысли, что пора бы его подопечной обзавестись избранником. Чтобы вздыхала она не по книжному некроманту, а по настоящему мужчине. И вообще, этому дому не помешала бы сильная рука. Зная, что надежды на Надежду нет, он заприметил одного статного мужчину, что приходил сюда за кофе несколько раз в неделю. Этот «запримеченный» домовым экземпляр, пару раз пытался заговорить с девчушкой, но она, по воле судьбы, была слишком занята. Степан не раз слышал сетования Нади, что у неё нет времени! Учеба в колледже и пекарня отнимали все силы, и не то, чтобы семья Духовых нуждались в деньгах, нет, скорее всего женщины поглотили себя работой из-за неудач в любви! Старшая из рода развелась со вторым мужем, узнав об измене. В этом ей помог Степашка, включив сигнализацию, когда бестолковый мужик лобзался в санитарный день с какой-то девицей.

— Никто не будет пользоваться добротой моей семьи! — скрипел зубами домовой, подкладывая противень под руку старшей Духовой, который та смачно запустила в голову на тот момент ещё мужу. Что до младшенькой, ну набрала она в весе, не катастрофично же, как пришло, так и уйдёт.