Иль Мактуб. Судьба Эмира

Глава 1

Чёрт возьми! Где она? Каждый день превращается в ад, когда я не знаю, где она. Мои частные детективы — бесполезные тупые ничтожества. Ни единого следа, ни малейшей зацепки. Как такое возможно? Я — Ахмад ибн Бей, чёртово воплощение власти и богатства, и не могу найти одну женщину? Ее след обрывается, когда она выходит из подъезда своего дома. Дальше никто и ничего не видел, не слышал. Даже машину не заметили. Камер нет, проклятый захолустный район. Надо было забрать ее оттуда против воли.

Викаааа, меня разрывает на части при мысли, что я не знаю где ты? ... Как она могла исчезнуть так бесследно? Я рву на себе волосы, мои мысли не дают мне покоя. Гнев, разочарование, беспомощность — всё смешалось в одно безумие. Мои мозги взрываются, мне кажется, что внутри меня по венам течет кислота. Я готов разорвать на куски любого, кто посмеет встать у меня на пути. Подкупы, взятки, самые ментовские верха и ни хрена. Куда я только не дошел. Какая-то круговая порука. Словно я хожу где-то рядом, а найти не могу. И я это чувствую.

Меня попытались убедить, что после исчезновения прошло слишком много времени и скорей всего она мертва. Черта с два! Если бы она умерла я бы это почувствовал. Воздух стал бы другим, мое сердце перестало бы биться. И я сдох бы сам в мучительной агонии. Она жива. Я это точно знаю.

Каждый день я задаю себе один и тот же вопрос: где она? Что с ней? Почему мои люди не могут её найти? Они должны были найти хоть что-то, должны были принести мне хоть какую-то весточку. Но ничего. Только пустота. Как будто Вика испарилась. Как будто её никогда не существовало. Это сводит меня с ума. Я не могу дышать, не могу спать, не могу есть. Я как одержимый выхожу утром из дома и возвращаюсь поздно вечером. Несколько раз в день звоню домой, детям. У них несколько нянь, воспитателей, мои люди смотрят за каждым их шагом. Мои мальчики. Сам себе не верю, что у меня есть два сына. Два! Вместо одного!

Воспоминания накрывают меня волной. Я помню тот момент, когда узнал, что Саша — мой. Врач сказал и у меня перед глазами потемнело, сердце, казалось, на несколько мгновений остановилось от шока и боли. А потом забилось как бешеное. Я хватал ртом воздух и не мог надышаться.

Меня накрывало так, что казалось сейчас нахрен снесет крышу. Мой сын. Мой любимый сын. Вначале я считал что он не мой… а потом меня убедили, что он мертв. Проклятая Самида. Сука, которая искалечила мою жизнь, тварь, отнявшая у меня счастье.

Чёрт, как я мог не догадаться раньше? Этот маленький мальчик, с глазами как у меня, с такой же волей к жизни. Радость и горечь переполнили меня настолько, что хотелось орать и метаться по комнатам. Радость оттого, что у меня есть сын, и горечь оттого, что я был лишён возможности быть с ним с самого начала. Чувствовать его шевеления, взять на руки когда он родился, дать ему имя.

Я помню, как смотрел на Сашу, когда он спал. Моё сердце сжималось от любви и боли. Как я мог не знать? Как мог упустить столько времени? Эти мысли терзают меня каждую ночь. Я готов сделать всё, чтобы вернуть это время, чтобы быть с ним, как настоящий отец. Но это чувство — смесь радости и проклятого раскаяния — не отпускает меня.

Я снова и снова вспоминаю тот день, когда узнал правду. В одно мгновение всё изменилось. Врачи, тесты, результаты — всё это казалось нереальным. Саша — мой сын. Мне хотелось бежать к ней, хотелось схватить ее, сдавить своими дрожащими руками и заставить слушать как я прошу ее…впервые в своей жизни кого-то прошу простить меня. Пришел тогда к ней… и увидел это отчужденное лицо, эту уже позабытую ненависть в голубых глазах, эти поджатые губы и голос. Ледяной, вымораживающий все внутренности. Я ничего не сказал…Не смог. Наверное, это было малодушие, это была моя дурацкая гордость, мое вечно раненное самолюбие, когда привык что тебя ненавидят и боятся. Особенно она. Вика... Аллах, как же я люблю её. Она — смысл моей жизни, она мое адское безумие, мой приговор. Я был жесток с ней, отталкивал её своими поступками, своими словами. Но всё, что я делал, я делал из любви. Эта чёртова, больная любовь сводит меня с ума. Раздирает меня на куски, превращает то в зверя, то в размазню, готовую валяться в ее ногах. Я раскаиваюсь за каждое жестокое слово, раскаиваюсь, что ранил ее, терзал, мучил. Но что мне остаётся? Как вернуть её доверие, её любовь?

Каждый раз, когда думаю о Вике, моё сердце разрывается на части. Я понимаю, что люблю её больше всего на свете. Она – мой глоток воды в пересушенной пустыне жизни. И я, весь иссохшийся от ран, от собственного безумия и осознания ничтожества, ползу к своему оазису, протягивая в мольбе скрученные руки… а она полосует меня взглядом-лезвием по запястьям и я истекаю кровью.

Без неё я — ничто. Как я мог допустить, чтобы она так отдалилась от меня? Как мог потерять её?

Я любил её, но эта адская любовь превращала меня в монстра. Я хотел защитить её, хотел, чтобы она была моей и только моей. Но всё, что я делал, только отталкивало нас друг от друга, воздвигало между нами стену с колючей проволокой. Мои слова, мои поступки — всё это разрушало нас обоих, моя ревность, мое сумасшествие. Я сходил с ума, когда думал, что ее мог коснуться кто-то другой.

Да, я солгал ей насчет Мары. Солгал потому что не мог вбить между нами еще один кол. Я бы разобрался с этим потом. Мара – ни о чем. Я вышвырну ее из своей жизни. Она никто и останется никем. Для меня не важнее проститутки. Я даже не спал с ней. Предложил сделку сыграть мою секретаршу за определенную плату.

Когда я узнал, что Вика согласилась выйти замуж за Мухаммада, это было как удар под дых. Мухаммад... Этот ублюдок всегда был рядом, всегда пытался вмешиваться в ее жизнь. Какой херни он наговорил ей, что она согласилась. Я не верил, что это могло быть по любви. Скорей всего боится, что я захочу забрать сыновей. Защищается от меня глупая дурочка! Но от одной мысли, что этот лупоглазый хрен дотронется до нее меня корежило, меня скручивало от ревности.