Именем твоим

Именем твоим

Именем твоим…              

Большие капли воды, срываясь откуда-то из-под потолка, падали, громко шлёпая по серой гранитной плиту, разбивались о её отшлифованную поверхность. В зале было прохладно и тихо. Лишь изредка через колонны врывался ветер и тогда зал наполнялся мелодичным перезвоном. На открытой террасе стоял высокий мужчина и, в задумчивости глядя на замёрзшее озеро Коцит, что лежало у подножия большой горной гряды, на которой был выстроен замок, раскуривал толстую сигару.

                Длинные, чёрные как смоль волосы мужчины были зачёсаны в идеальный пробор, и сам мужчина представлял собой образец стиля и элегантности.

                Внезапно одиночество мужчины нарушили стройные аккорды лютни. Обернувшись, он увидел направлявшуюся к нему девушку, которая подбирала незамысловатую мелодию. Когда взгляды мужчины и девушки встретились, последняя улыбнулась, и её пальцы пробежали по струнам:

- Alas, my love, you do me wrong,
To cast me off discourteously.
For I have loved you well and long,
Delighting in your company… - мелодичным голосом пропела куплет девушка и замолчала.

Мужчина улыбнулся и погладил певицу по щеке.

- Какая ты стала красивая, моя седьмая дочь.

- Благодарю вас, отец.

Девушка потупила взор своих огромных карих глаз.

- Отец?

- Да.

- В аду говорят, что вы самый могущественный, - её пальцы пробежали по струнам, и лютня жалобно всхлипнула.

Вельзевул улыбнулся.

- Каждому могуществу есть предел, дочь моя. Когда-нибудь ты поймёшь это.

- Но демоны девяти кругов…

- Демоны девяти кругов могут говорить что угодно. На то они и демоны, - Люцифер задумался. – Я хочу кое-что показать тебе. Идём.

Обняв дочь за талию, он сделал шаг, и в ту же секунду они очутились посреди равнины. По серому, исходящему жаром песку горячий ветер гонял перекатиполе.

- Я хочу показать тебе людей, чья власть в своё время была настолько велика, что их сравнивали с богами. Мы во Флагетоне, первом поясе седьмого круга. Здесь я собрал особенную коллекцию, - на губах князя тьмы появилась улыбка. – Минотавр, ты где?

- Я здесь, мессир.

Грубый, слегка хриплый голос раздался позади, и Люцифер с дочерью обернулись. Перед ними в почтительном поклоне стоял  Минотавр. Высокий, широкоплечий мужчина, одетый в белую рубашку с закатанными рукавами и серые брюки. Вдобавок ко всему он нацепил на себя кожаный фартук, что придавало ему сходство с мясником на рынке.

- Покажи нам Калигулу.

Минотавр улыбнулся.

- Сию минуту, мессир.

Он исчез, но тут же появился в компании невысокого, кучерявого, атлетически сложенного человека, который глядел вперед себя невидящим взором своих голубых глаз.

- Когда-то он был всевластен, дочь моя, но теперь его страхи и безумие стали его адом. Пытками, которые держат его в цепях.

Девушка не отрываясь смотрела на вздрагивающие плечи Калигулы. Тем временем бывший император пришёл в себя и, подняв глаза, уставился на дочь Люцифера.

 Его губы зашептали:

- Tu quis es? Ancilla? (Ты кто? Служанка?)

- Et quis ego sum? (А, кто я, по-твоему?)

Калигула закрыл лицо руками.

- Nescio. Ego, nescio quid. (Не знаю. Я ничего не знаю).

За спиной Люцифера собралась темнота и накрыла своим непроницаемым пологом князя тьмы и его дочь. Когда темнота спала, то вместо пустыни их окружали старые, глинобитные дома. Где-то блеяла коза, истошно орала курица, а почти у самых ног, на гнилой соломе, валялся оборванный мужчина. По его тощему, давно немытому телу, словно зёрна кунжута, копошились вши.

- Мы в Дите, отец?

- Да. Шестой круг. Это ад лжепророков, которые тоже считали, что что-то из себя представляют. Вавилония, Иерусалим, Рим… Они вдохновляли толпы, но теперь их имена забыты, а сами они стали никем.

Вдруг буквально из воздуха появились несколько красивых, идеально сложенных, полуобнаженных женщин с красноватой кожей и небольшими рожками на лбу. Увидев гостей, фурии склонились в почтительном поклоне.

- Ты поняла, зачем я показываю тебе всё это? – спросил Люцифер, когда они вновь очутились на замковой террасе перед замёрзшим озером.

- Да.

Огромные ресницы закрыли глаза.

- Всё должно быть на своих местах, - он хлопнул в ладоши, - и всё иметь свои края. Даже я. Даже Демиург. Такова жизнь, и мы не в праве менять её правила. Но пора и вам с сёстрами занять свои места.

Перед его мысленным взором промелькнули лица всех сестёр. Лица похожие, но всё-таки такие разные.

- Я нареку вас именами, которые вы будете носить до скончания веков. Имена, которые дадут вам власть над людьми, их душами и их пороками.

Он обернулся, так как теперь в зале, под серой мраморной колоннадой, стояли все восемь сестёр. Восемь похожих как капли воды, но в то же время таких разных.

- Я нарекаю вас. Тебя, старшая, Гордыней. Ты будешь вселять в души людей заносчивость, эгоизм и зазнайство. Твоим силам будет подвластен и стар и млад. Богатый и бедный. Возноси на вершины, и свергай с них.

Девушка склонилась.

- Ну а ты, в дочь, отныне Зависть. Пусть те, кого коснётся твоя длань потонут в житейской суете и скаредности. Пусть души их станут чёрствыми и глухими к мольбам и чаяниям других. Точи их души ядом так, чтобы они изменялись до неузнаваемости.

И ещё одна голова склонилась перед князем тьмы.

 - Ты, дочь моя, - глаза девушки, внимающей словам, широко раскрылись – будешь Гневом. Буди в сердцах ярость и стремление разрушать. Я хочу, чтобы ты порождала войны и ссоры, чтобы из-за тебя муж поднял руку на жену.