Императив выживания

Часть первая. Это - мой мир?

1

Деревянное ведерко примостилось на лавку, берестяной ковшик плюхнулся в него белоснежной лодочкой. Дан зачерпнул, сделал глоток настоящей родниковой воды, холоднющей до зубной ломоты. Вкусно! Обернулся ко входу, притянул дверь, плотно закрыл, набросил крюк. Повесил компакт-ружье на стену, снял куртку, разулся. Настоящие яловые сапоги ручной работы задвинул под лавку, портянки скомкал и швырнул в корзину грязного белья, туда же отправил пропотевшее бельё. Нагишом прошлёпал в душ, сполоснулся, набросил длиннополый халат, опустился в бамбуковое кресло-качалку и скомандовал:

- Ну, какие новости, уважаемая изба?

Домовой степенно докладывал о поступивших сообщениях. Древняя симфоническая музыка создавала звуковой фон, кресло уютно поскрипывало. А хозяин наслаждался свободой, одиночеством и простором. За окном румяно светилось закатное небо, лежащее на зубчатом горизонте девственной тайги. Сегодня никто не намеревался прилететь в гости, чтобы отнять у Дана драгоценное время. Он покачивался, наблюдая, как постепенно меркнет день, но не давал команду домовому на включение подсветки. Вместо этого дотянулся до стола, зажег свечу, огонек которой сделал горницу еще уютней.

Пустота избы и почти полное отсутствие современных предметов обихода придавали ей музейный вид, что нравилось Дану. Примитивизм служил отдушиной в плотной атмосфере техногенного мира, многим современникам давал возможность выключиться из бешеного ритма работы и развлечений. Однако тридцатилетний писатель настолько вжился в простоту, которая некогда казалось ему маскарадом, что уже не мыслил иной жизни. И, главное, мог себе позволить.

Денег, заработанных в бытность инженером, с лихвой хватило на эту спартанскую обстановку, учитывая, что срубил дом он лично. Конечно, окна, кровля и "начинка", создающие приемлемые условия жизни в тайге, были современными. Примитивизм не означал отказ от абсолютно всех благ цивилизации - полезные существенно облегчают жизнь, вредны лишь избыточные. Согласитесь, глупо читать при лучине, кормить комаров, грызть сырые коренья, спать на куче листвы под открытым небом? Это не примитивизм, а дурь, если не сказать жестче!

Зато освоить старинные, незаслуженно забытые ремесла - дело чести. Даниил Каменев, так полностью именовался Дан, мог самостоятельно сшить прочные мокасины, брюки и рубашку, сковать засов, дверной навес и нож. Он выращивал на огороде картофель, имел несколько овощных грядок и уже два года пользовался мукой собственного производства. Животноводство освоил теоретически, но доить корову научился, будучи в гостях у соседей-примитивистов. Жаль, знакомым девушкам его подход к жизни казался странным хобби, и семья оставалась далёкой перспективой. Но все равно, до чего приятно сознавать себя человеком умелым, способным выжить в любых условиях!

Сосновый бор сегодня так зарядил энергией, что Дан не стал ужинать. Собственноручно приготовленные по старинной, прадедовской технологии, суточные щи и охотничье жаркое остались ждать в стилизованном под двадцать первое столетие холодильнике. Сыр, колбаса, ржаной хлеб сложились в простые бутерброды (всё, как в старину!). Стакан травяного чая с мёдом присоединился к ним, и после "перекуса" примитивист продиктовал домовому:

- Заглавие, с большой буквы. Таёжная повесть, без точки. Первый абзац...

Да! Именно повесть! В литературное общество Дана приняли недавно, но ему удалось опубликовать на бумаге несколько рассказов. Больше того, их прочитали и даже - отчего вдохновение забурлило и подвигнуло замахнуться на крупную форму - раскритиковали, весьма доброжелательно. Пусть сегодня каждый мог издать собственную писанину, пусть бумажные книги никто не читал, кроме людей своего круга! Но в этом кругу Даниил Каменев слыл настоящей знаменитостью, чьи рассказы имели значение для двух миллионов читателей. И сейчас его слова ложились на бумагу древнего формата загадочной аббревиатуры А-4:

"Вы бывали в сосновом бору, в настоящем сосновом бору, где вершину лесного великана не видно, а под ногами пружинит усыпанная толстым слоем хвои почва? Где чешуйки коры отслаиваются, когда ведешь ладонью по стволу, с шорохом сыплются вниз, а в месте случайно сломленной веточки медленно нарастает и течет вниз остро пахнущая капелька? Где комар не мелкий и серый, немощно пищащий на грани слышимости, а могучий, рыжий и басовитый, весомо совершающий посадку на кожу и смаху вонзающий хоботок. Такого и шлепнуть приятно - достойный противник...

А воздух! В солнечный день на распаханной просеке попадаешь в удивительный затишек, залитый густым запахом смолы и накаленного песка, пронизанный лучами и таким жужжанием ли, а может, отдаленным гудением - будто несчисленное количество мух-журчалок вьётся вдали..."

Домовой пискнул будильником, перестал печатать, напомнил:

- Через три дня земля столкнется с друзой нагуалей. Идёт эвакуация. Твоё отправление - завтра, в 17 по Москве через среднесибирское метро на африканский космопорт.

Дан велел повторить и пояснить. Когда картина реальности улеглась в его голове, он понял, что слишком оторвался от жизни и может потерять её, жизнь, совсем, если не поторопится...

2

Лада проводила пациента и брезгливо вымыла руки:

- Не люди, а слезливое желе!

В последнее время у нее всё чаще появлялось желание бросить работу или поменять специализациию. Мир словно надломился с появлением неведомого и могущественного врага человечества. Аркадий, с которым они решили создать семью, вкратце пояснил, чем плохи нагуали. Ему, инженеру, нюансы сдвига фундаментальных законов Вселенной были понятны, а ей, врачу, не очень.

Подумаешь, масса элементарных частиц меняется! Лада не разделяла опасения друга о безысходности ситуации. Гибкость и приспособляемость живого трудно переоценить, это доказали миллионы лет эволюции и успехи генной инженерии. Ну, пусть меняются условия, начнет меняться и человек! Не сразу, но ведь и законы Вселенной тоже не указом господа бога устанавливаются, не в один же день?