Имя - это ключ

– Привет… – шепчет тьма, окутывая своим одеялом.

– Здравствуй. – отвечаю в полный голос, так, чтоб он отразился, разлетелся на осколки, разорвал в клочья. Но выходит сипло и бездушно. Мне пока не страшно, но ощущение потерянности тревожит. Всматриваюсь в черноту, ищу в ней проблески света. Но нет. Ничего нет. Я в бездне?

– Не ш-шуми. – шипит она на меня.

– Отступи. – требую, зная, что напрасно. Тревога нарастает.

– Ты уйдешь? – испуганно шепчет она.

– А ты отпустишь? – также шепчу, заранее зная ее отрицательный ответ.

– Тебе некуда бежать. Отсюда нет выхода.

Ее трепещущий шепот будоражит, волнует кровь, заставляет сердце биться быстрее. По спине ползут ледяные мурашки. Начинаю бояться: «А если я здесь навсегда? Навечно?». Что есть вечность в понятии небытия? Что хорошего есть в свете? Почему я туда так стремилась?

Тяжесть тьмы ложится на плечи, сдавливает грудь, мешая дышать. Глаза закрываются, язык непослушной тряпкой еле ворочается во рту, вокруг все гудит. В смерти света не существует. Есть только тьма. Тьма одиночества, тоски и безвременья.

– Меня ждут.

Надежда поднимает голову, заставляет вспомнить. Что? Что я должна помнить? Если даже не знаю, кто я.

– Выход есть всегда. – с трудом двигая непослушными губами, произношу то, что тьма не хочет слышать.

Рассерженной кошкой она шипит от боли, поглощает. Не в ее правилах отпускать своих жертв.

– Выход есть, – хохочет она. – но не каждый может его найти.

Молчу. Сил говорить, больше нет. Тьма засасывает в пропасть отчаяния. Баюкает своим тихим шепотом, внушает страх. Опускаюсь на колени. Я должна вспомнить. Но что? Зачем? Тяжесть. Безразличие. Отстраненность. Они захватывают в свой плен, укутывают в теплый кокон отрешенности.

Гул нарастает. Вслушиваюсь в его мерное гудение. Это голоса. Голоса шепчут: торопливо, напряженно, перебивая. Не разобрать. Пытаюсь уловить, вычленить из общего хора, знакомые слова.

– Память… Врата… Имя… Ключ...

Яркими искрами перед глазами встает картина. Девочка в красном платье с синими накладными карманами, бежит по песчаной дорожке. Сильные мужские руки подхватывают ее, подбрасывают в воздух. Отец. А девочка? Это я. Глубокие карие глаза смеются и с любовью смотрят на счастливо хохочущую девочку.

– Золушка моя. Принцесса. – шепчут его губы.

– Золушка… – повторяю мысленно имя из видения. – Нет… Не Золушка… Олюшка… Оля… Ольга!

Я кричу что есть сил во тьму. Кричу свое имя.

– Ольга! Моя имя Ольга.

– Тиш-ше… – шипит тьма.

– Я Ольга. Это мое имя.

– Я знаю. – ревет она. – Имя – это ключ, отпирающий врата. Но сами врата, еще предстоит увидеть.

– Я увижу. Я Ольга. Я свет.

Тусклый огонек, еле заметный, разогнал сгустившуюся тьму. Вокруг запрыгали причудливые и пугающие тени. Дрогнула. Опустилась вниз. Зажмурилась. Как же страшно.

– Оставайся. – снова зашипела тьма, почувствовав мой страх. – Я дарую покой. Нет боли. Нет отчаянию. Тишина. Умиротворение. Вечный сон.

– Нет. – в ужасе вскакиваю на ноги. – Я Ольга. Это мое имя. Мой ключ от врат. Меня ждут.

– Ждут… – эхом разносится по тьме. – Иди.

Делаю первый шаг, слабый мутный свет, все те же тени, скачущие в безудержной пляске, пугающие холодностью и безразличием, голоса и хриплые, надрывные стоны. Все это остается позади. Ведь я иду. Двигаюсь сквозь них, судорожно сжимая пальцы в кулак. Тягучая тьма обнимает и с громким чавканьем, нехотя, отпускает.

Иду в свет. Он становится все ярче, ослепительней, теплее. Ощущаю свои руки, ноги, тело. Больно… спина горит… голова раскалывается…яркие пятна пляшут перед плотно сомкнутыми веками. Все мышцы выворачивает от судорожных спазмов. Я в настоящем аду. Кричу… и открываю глаза.

Отец. Смотрит на меня, смахивая скупые мужские слезинки. Обвожу взглядом скудное убранство больничной палаты. Вспомнила. Машина. Димка. Авария.

– Золушка моя. Олюшка.

– Имя – это ключ, отпирающий врата… – устало закрываю глаза, смаргивая набежавшую на ресницы влагу.